Связь

В глубине колодца раздался громкий всплеск, а дальше – тишина. - Пап? Папа! – Эбигейл кинулась к краю колодца, силясь хоть что-то разглядеть в темноте. Вскоре её оттуда увели в принудительном порядке. Она силилась вырваться, но вскоре, сдавшись, повисла на руках подоспевших одноклассников. - Мистер Лектер? Голоса доносились издалека, но неуёмно приближались в своей громкости, а холодная вонючая вода заставила прийти в себя и вскочить. Левую сторону тела неприятно потянуло, из-за чего Ганнибал с трудом удержался на ногах. Привидится же. Казалось, он отвлекся на несколько секунд, и результат на лицо: мокрая грязная одежда, неприятно саднящие ребра, рука и голова. Придя в себя, мужчина посмотрел наверх и, обозначив свое присутствие и относительно нормальное состояние, осмотрелся. Уилла здесь не было. Прощупав колодец буквально по камню и не обнаружив ничего, что указывало бы на недавнее присутствие беты, да и вообще человека, Ганнибал остановился в растерянности. «Это нехорошо». Поднявшись по протянутой вновь веревке и оказавшись в толпе взволнованных учителей и подростков, мужчина неловко улыбался и вежливо, но настойчиво уверял, что сам поговорит с дочерью, а об инциденте настоятельно рекомендовал забыть. От помощи сердобольных омег он также отказался, ссылаясь на то, что с его предыдущей профессией он и сам неплохо разбирается в оказании первой помощи, которая ему, по уверениям, была необходима. Всю дорогу до лагеря Ганнибал провёл в молчании, пребывая в глубоких раздумьях, однако выводы его, мягко говоря, не радовали. Если Уилла не было в колодце, а Эбигейл со слезами на глазах уверяла в обратном, чуть не доведя себя до истерики, то существуют только два объяснения: либо она решила всех разыграть, либо Ганнибал - всё же худший отец из ныне живущих. Первый вариант отпадает как нежизнеспособный: Эбигейл никогда не была предрасположена к подобным злым шуткам, по крайней мере, тем, что касались её близких. Ганнибал склонялся ко второму, слишком он был погружен в свои переживания и почти не следил за состоянием Эбигейл, а случай у колодца заставляет серьезно задуматься о её здоровье. Размышления были прерваны внезапно возникшей мыслью: «Если Уилла не было с Эбигейл, то где он?!» Однако этот вопрос решился очень быстро: Уилл уже был в лагере и спокойно разговаривал с другими ребятами, показывая найденное соцветие. Как только Грэм заметил возвращающуюся группу людей, он выловил взглядом Ганнибала и Эби. Эбигейл выглядела неважно: покрасневшие, опухшие глаза и нос, пустой взгляд, а вот Ганнибал, Уилл не был уверен, что правильно трактовал его настроение, но, казалось, альфа был чем-то обескуражен и расстроен. Подкинув в костер больше дров, ребята позвали семейку Лектер отогреваться. Преподаватель биологии что-то вкрадчивым голосом рассказывала о цветке, его свойствах, убаюкивая слушателей. Позже, когда рассказ о растении закончился и разговор перешел на другие темы, не связанные с учебой, Уилл, встряхнувшись, огляделся: ни Ганнибала, ни Эбигейл у костра не наблюдалось. Разумно рассудив, что Ганнибал отвел дочь в свою палатку, парень поспешил к ним. Так и оказалось. Эбигейл тихо посапывала, уткнувшись в свернутую ветровку, а Ганнибал, пристроившись у стены, листал какую-то книжку при свете фонарика. - Зрение посадишь, - шепотом сказал Уилл, подбираясь ближе. - Всё случается однажды, так почему не сейчас? – спросил мужчина, закрывая книжку и обратив своё внимание на парня. На поставленный вопрос Уилл предпочел не отвечать, наблюдая за недовольно нахмурившей брови Эбигейл. - Может, выйдем? – предложил Грэм, потянув Ганнибала за рукав. Выбора особо не было, поговорить с кем-нибудь хотелось. Этот день был необычайно тяжелым для альфы, слишком много переживаний и вины. Ганнибал ненадолго отошел к другим преподавателям, объяснив свое и Уилла скорое отсутствие какой-то нелепой отговоркой, добавив к ней природного обаяния. Что-что, а мозги пудрить он умел. Уилл, наблюдая за этой картиной, лишь вздохнул, продолжая подпирать дерево. Прогулка до реки прошла в полной тишине. Солнце кренилось к горизонту, озаряя небо нежными теплыми оттенками красного, тропинка постепенно темнела, норовя сравняться с листвой. Ганнибал шел, чуть не спотыкаясь, но говорить пока не желал, Уилл, в свою очередь, не хотел давить на альфу, поэтому просто ждал. Учебная экскурсия оказалась не такой интересной, как бета полагал, но, тем не менее, это было лучше, чем целыми днями сидеть за партой, ожидая звонок. Уже спускаясь к реке, Уилл принял руку Ганнибала, который помог тому спуститься, так и не отпуская. - Что там произошло, Ганнибал? – Уиллу было всё ещё неудобно обращаться к отцу Эбигейл по имени, но, замечая, что подобное обращение успокаивает альфу, стал звать его по имени, когда они оставались наедине, как сейчас. - Почему Эбигейл была так подавлена? Еще до отъезда на эту экскурсию она выглядела неважно, все храбрилась, улыбалась, но до последнего ничего не говорила. Уилл и рад был бы помочь, только не считал, что лезть в разборки другой семьи позволительно, как теперь понял: зря. Не нужно было ждать до последнего, когда измученная Эби прибежит к нему в очередной раз и, уже не в силах сдержаться, взахлеб расскажет, что её волнует. Заикаясь, обнимая до треска костей, она весь вечер рассказывала другу о своих переживаниях, опасениях, не отграничивая уже, что можно говорить постороннему человеку, а что нельзя. Уилл уже не посторонний. Уилл свой. Часть семьи. Но сейчас, рядом с Ганнибалом, он не находил себе места. Знал, что Эбигейл еще не оправилась полностью, а может и вовсе, но стоило взглянуть на него - и всё становилось определённей. Он не старался выглядеть ни взрослее, ни строже, он скинул все маски, и теперь перед Уиллом был обычный уставший, изможденный грызущими его переживаниями человек. И кажется, только он, ничем не примечательный мальчишка, может вытащить этого человека из той ямы, куда всё глубже падал альфа. Уилл будет той самой подушкой безопасности, которая смягчит столкновение с реальностью, оставалось только вытащить Ганнибала из его скорлупы, а потом… Потом Уилл их не бросит и не отступится, ссылаясь на глупые условности. И если для этого надо будет проиграть спор и щеголять в костюме горничной, то, пожалуйста, ему наплевать. - Я… Я не знаю, Уилл. У неё была галлюцинация. Она говорила, что ты упал в колодец, когда обернулся. Хотела сама туда прыгать, мы в последний момент подоспели… Это всё стресс, единичный случай, скоро всё забудется, но… Потерянный и запутавшийся мужчина, который не знает, как успокоиться, чтобы принять решение. Не знает, как простить себя за состояние дочери, за то, что он, наплевав на всё, в угоду своей прихоти разорвал брак, пусть и несчастливый, но основанный когда-то на поддержке и уважении. Они были полноценной семьей до появления в ней лишнего. Уилла. Он знал, что, возможно, Ганнибал будет винить его, и не был против, потому что так и есть. На нём лежит вина за то, что сейчас происходит. Он мог быть просто другом Эбигейл, не сближаться настолько, чтобы привлечь внимание её отца. Мог, но не хотел. Уилл знал Ганнибала еще задолго до их официального знакомства, но никогда бы не признался, что еще сопливым юнцом он уже восхищался Ганнибалом, его стремительным карьерным ростом, его выдающимся талантом и умом. Мальчишка, который мало что не знал о мире, боготворил хирурга, который сделал невозможное. Спас его. Он бы с радостью оставил себе все те шрамы, что были так бережно зашиты, но регенерация сделала своё дело. Вряд ли Ганнибал задумывался о каждой спасенной им жизни, но, забыв об этом, он полностью отдался своей беспомощности и ничтожности. - Тебе страшно, да? Постоянно винишь и упрекаешь себя. Я не могу сказать что-то вдохновляющее или то, что поможет тебе найти решение этой проблемы, но знаешь… За всё время, которое Эби провела у меня, она ни разу не обвиняла тебя и переживала о том, как ты справляешься с разводом. Ты – единственный родной для неё человек, она примет тебя любым. Слова плавным потоком переливались в предложения, наполняясь смыслом, и волнами хлестали о стены разума, донося до собеседника то, в чём он нуждался больше всего: уверенность и поддержку. Уилл осторожно касался руки Ганнибала, согревая и даруя ненавязчивую ласку. И только, когда Ганнибал накрыл теплые руки Уилла своей, бета еле слышно выдохнул. В который раз он прокручивал свои слова во время их недолгого молчания, жалея о них, но раз за разом понимая, что сказал бы то же самое, выпади ему шанс. Водная гладь рябила, посылая темные круги к берегу и рассыпаясь маленькими волнами по земной поверхности. - Я… Я тоже волновался, когда это случилось. Ты перестал обращать на меня внимание, когда я не мог прийти к вам, казалось, ты совсем не против такого поворота событий… Я… Мне было обидно, что даже в школе, я думал, ты меня избегаешь. Хотел сдаться, но Эби… Она, кажется, видит меня насквозь, неплохо приложила тогда… До сих пор затылок болит, - ябедничал Уилл, но на лице скользила искренняя улыбка, которую он не мог согнать. – Она ведь тогда на меня накричала, назвала безответственным и… В общем, переубедила меня в моих решениях. Уилл никогда ещё никому не признавался. Это было волнительно и необычно, словно стоишь на крыше небоскреба и в следующую секунду уже паришь. Он просто не нашел в себе сил рассказать, какую истерику закатила ему Эбигейл, когда догадалась о намерениях Уилла сдаться. Это был секундный порыв, но такая отговорка её не убедила. Она в лучших традициях гопников неплохо отпинала Уилла, а после, задыхаясь от слез и захлебываний, просила прощения и неразборчиво бормотала о том, что Ганнибал сделал это ради него, а если и его сейчас лишится, то никогда себе не простит, а Эбигейл не простит за это Уилла и найдет способ сжить его со свету. Конечно, угрозы были весьма туманны из-за потока слез и соплей, которые Уилл заботливо утирал, пока Эбигейл, схватив его за грудки, трясла как куклу, но то, что она сказала, всё же больно ударило Уилла. - Я хочу сказать… Ты мне нравишься, Ганнибал, очень… Я… Ответа не последовало. Уилл лепетал без остановки что-то крайне бессвязное, пытаясь успокоить себя и сгладить этот неловкий момент. Его признание… Ганнибал всё так же сидел и молчал, рассматривая противоположный берег, в то время как Уилл готов был провалиться в геенну огненную. - Я, я, наверное, пойду… Нужно приготовиться ко сну, и ребята… Поток слов исчезал вместе с надеждой на ответ. Ганнибал ничего не ответил. Мог отказать, чтобы Уилл не мучился, но даже этого не сделал. Не удостоил даже взглядом. Уилл понимал, что крайне не вовремя рассказал Ганнибалу о своих чувствах, но… Это было обидно, так обидно, что внутри, кажется, всё сдавило. Ещё шаг, и от Уилла не останется ничего. Его разорвет на мелкие кусочки, и глаза расплавятся от горячих слез, которые уже собирались в бусины, чтобы ртутью высыпать и скрыться где-нибудь в траве. Уилл встал и, быстро разжав руки, поспешил покинуть место его фееричного провала. Резкий рывок назад заставил его потерять равновесие и завалится прямо в подставленные большие и теплые руки Лектера. Возмутиться подобному обращению он не успел. Его сжало в тисках, а на губах чувствовался привкус надежды и неконтролируемого счастья, который затапливал его сознание с каждым новым касанием. Этого было до несправедливости мало, но Ганнибал и бровью не повел, помогая подняться обиженному и растерянному Уиллу. Тот и не заметил, что они пропали для всех как минимум на два часа. Всё время после разговора они просидели в молчании, прерываемом поцелуями, когда Уиллу вновь становилось мало согревающих его рук и тихого дыхания мужчины. Уже приближаясь к их «поселению», Ганнибал, склонившись к Уиллу, сказал всего одно слово, после чего отстранился на допустимое нормами приличия расстояние, спокойно шествуя к своей палатке. - Спасибо. Одно слово, которое перевернуло всё внутри Уилла, оставляя ощущение невесомости и в то же время обрекая на возможное падение.