Дневник памяти: дни без тебя

Сегодня с утра мне вдруг попалась на глаза тетрадь, куда я записывал свои мысли о тебе. Последний раз – на двадцать шестой день? Какой это день? Тридцатое сентября? Чертовски давно. Сегодня прошло уже сто двенадцать. Мы работаем, готовимся к отчетам, ждем новогоднего отдыха, устаем и снова работаем. Год прошел как-то незаметно, хотя столько всего произошло. Но я не забываю, нет. Твоя фотография стоит у меня в шкафу, а в ящике стола, том, что в самом низу, лежит одеколон… Я не смог положить его в коробку, когда собирал твои вещи и отдавал родственникам. Так хотелось оставить какую-то частичку здесь. Со мной. Боже, за это время столько всего произошло! Недавно я едва не угробил твой компьютер… Прости. Это у меня в крови. Пришлось «на всякий случай» переписывать все файлы на флешку (так ведь надежнее… вроде бы), и мои, и твои. В общем все, что удалось найти. Еще мне попалось видео с проверки. Твоей. Я не смог посмотреть полностью, но где-то на середине пришлось закрыть дверь, чтобы никто не видел слезы, которые так и не удалось сдержать. Едва я думаю об этом… Я думаю, что это несправедливо! Впрочем, мои мысли всего лишь мысли. Хотя я и уверен, что все мы думаем одинаково. Я правда тебя любил. И сейчас люблю. Стараюсь показать свою заботу Соре… Она ведь твоя семья, так что во имя твоей памяти мы делаем все, что возможно. А вчера… Вчера мы выходили с коллегами на обед и тут оно… Сердце пропустило стук под Ухеново: «Боже, мне сначала подумалось, что приехал Хекджэ…» - прямо перед входом стояла твоя машина. Когда пришло осознание, что это не ты… сердце кольнуло как-то особенно больно. Тяжело обманываться и вдруг понимать, что это только обман… Мы не забываем тебя. Шеф тоже очень сильно переживает. Я это вижу… Или чувствую. Может я мнителен, но мне кажется, что и он, Чонсу – такой сильный и уверенный в себе – где-то сломался. Стал чаще выпивать… Не как алкоголик – им он никогда не станет. Но и не просто так. Я почему-то уверен, что раньше было по-другому. И сейчас не было бы так, если бы ты… был жив. Еще мне почему-то кажется, что все, что он делает во имя твоей памяти, все равно не может хоть немного подарить ему успокоение. Все кажется, что недостаточно, не хватает. Почему я так уверен, что понимаю его? Но он старается. Например, этот чемпионат. Опять едва не удушило накатившей волной слез, которые так и остались внутри, потому что плакать прилюдно по-прежнему нельзя. Но я согласен. Все должны знать, насколько Человеком ты был. Именно так. С большой буквы. Тем, кто не хвалится повсюду своими достижениями, хотя достиг гораздо большего, чем многие из нас. Мне очень жаль, что я так недолго знал тебя. Иногда очень хочется проснуться, чтобы оказалось, что все это затянувшийся и очень страшный сон. Прийти в офис, открыть окна в твоем кабинете и посмеяться вместе. Снова немного проявить то странное выражение опеки, контроля – не чтобы обидеть, а чтобы показать, что мне небезразлична твоя судьба… Сегодня я написал очень много. Высокопарно. Где-то нескладно. Но вылитое на бумагу немного меньше потом разъедает воспаленную поверхность сердца. Выходит наружу, жжет, но по-другому. Пожалуйста, пусть тебе будет хорошо там, где ты сейчас.