***
Он молил Господа позволить ему умереть. Ночь была тяжела. Нервозна… и омерзительна, как сточная яма на краю мира людей. Он не понимал своей боли. Своего внутреннего зуда. Ощущения были отвратительны, словно демон изувечил его тело и душу. Хотя что он сомневается? Это и произошло. Он очернён, что ещё тут скажешь? Ничего. Этих слов достаточно. Но раньше он не понимал значения этих слов… — Ешь! На кровать упало яблоко. Оно прикатилось прямо к лицу Марка-Антония, немного ударив в нос, но ангел не шелохнулся. Он только вздохнул, ощутив кисло-сладкий запах, и выдохнул, отпуская этот аромат. Живот от чего-то болел, был чем-то тяготим, отягощаем… Держать эту боль рукой было бессмысленно. Марк-Антоний закрыл глаза. Это, наверное, голод. Яблоко. Еда. Но чуство такое, словно это плата за разбитую душу. Это и значит «монета блудницы». Как же ужасно. Он понял всю суть греха. «Плод познания…». И открыл белые ресницы. «Ты горький и красный». — Что? Чёрт не расслышал его грустный шёпот. — Что ты сказал? — …Я не хочу есть… «…Господи… Я не хочу жить…» — А придётся! — крикнул чёрт и кинул другое яблоко прямо в крыло. — Ешь, иначе подохнешь с голоду! …Да, верно, он знает, что существует такая смерть: смерть от голода. Голодная смерть. Он не раз писал истории, употребляя эти слова. Старые и больные люди, молодые и ранимые души. Он занимался историями с четвёртым классом опасности. Это значит: не больше четырёх грехов на переписываемой душе. Но теперь… Эта грязь представлялась в совсем другом свете. Он словно увидел скрытое у всех на виду, надкусил червивое яблоко, про которое все говорят… Лучше бы этого не было. Лучше бы тогда господь не создавал его, раз возложил на плечи такие испытания. Узнать, что именно так убивает людей. Познать грех в самой ужасной и жестокой его форме. Быть изнасилованным. «Отец мой, Господне, забери же меня в царствие своё…» — тихо шептал он. Если Бог согласится — это дыхание будет последним. И его историю перепишут, как и множество историй, которые переписывал он… … — Да ешь ты уже! Обед скоро! Хозиян съест тебя живьём, если увидит такого худого! Марк распахнул глаза. Окна. Незанавешенные окна с вынутыми стёклами у стен, в которых виднелось облачное небо. — Я не умер? — Нет, но скоро! Омерзительный голос чёрта спросоня казался ещё омерзительней. Прострация прекращалась, будто сомнамбула, ещё держа разум в своих руках. Слёзы на щеках почти засохли. Слюна превратилась в сухой крахмал. Он посмотрел на яблоки. Кровать. Следы последствия греха на ней. Марк встал сразу, едва не упав от слабости. Грязная. Грязная. — Да, точно! Сейчас сменю бельё! — ударил себя по лбу слуга и развернулся, отправляясь вниз за простынёй. Время всё ещё длилось, хотя теперь, хвала милосердному Господу, оно шло заметно быстрей. Марк сидел у стены и наблюдал, как меняют бельё. Может, он и выглядел слабо, но у него нет сил на что-то ещё. Он просто смотрит. Бездвижно и бессловно, как неживая игрушка. Вот чёрт снимает старое полотно и стелет новое, абсолютно белое. От него пахнет цветами и мылом, этот яркий запах делает его ещё белей… Отвратительно. Да, простыня бела. Она чиста и приятна. Но это сделано только с одной целью — чтобы сделать её черней. Теперь Марк-Антоний понял весь ужас этого места. Чистые стены, чистые комнаты. Но от всего этого места веет грязью. Он словно чувствует, что за чёрные страсти здесь происходили и что в будущем произойдут. Постель опять стала бела, как и прежде. Чуть-чуть накрахмаленная она хрустнула от быстрого прикосновения. Нет, он не ляжет сюда. Он будет спать на полу, но сюда его ничто не заставит вернуться. Здесь становится мерзко от чистоты. Здесь плохо. Везде. В этом доме, в этом мире, в теле и комнате. Плохо везде, хотя сейчас и ничего не происходит. Под рукой заурчал живот. Ангел посмотрел на яблоки, лежавшие на полу. Случайно брошены на жестокую поверхность, где все всё топчут грязными ногами. Ангел обернулся к окну. Ветер тронул его белые волосы, убирая их с горького взора. Лёгкая мысль об облаке переросла в имя «Франческа»… Знать бы, как она там.***
— Имя пропавшего? — Марк-Антоний! Я говорила вам! — Тише, сестра, — шикнул другой ангел, как и его начальник, находившийся напротив Франчески. — При каких обстоятельствах он пропал? — Мы собирали ягоды, — теребя руками складки одеяния, призналась ангела. — Мы гуляли по лесу на земле. И появился демон… — Демон? Ты уверена, что это был демон? — Подожди, Габриил, — остановил главный. За его спиной дрожали шесть белых крыльев — он очень сопереживал ангеле, но не давал волнению затуманить рассудок. — Опиши его. — Ну, он был высокий. С чёрными волосами и звездой на лбу. — Демон, — подтвердил второй. — А звезда была в круге или нет? — Нет, без круга. — Низший демон, — прошептал второй. — Что это значит? — встрепенулась Франческа. — Вы что-то знаете о нём? — Не отвлекайся, сестра, продолжай описывать. — У него были рога? Девять лисьих хвостов? У него одна ноздря? — Нет же! — выкрикнула она. — Он был обыкновенным! С одним хвостом, чёрными крыльями, копытами и рогами. У него только были очень яростные глаза, налитые кровью. Будто всё в нём горело изнутри. — Огненный низший, — с особой опаской взглянул на главного серафима его подчинённый. — Да что это?! Объясните вы наконец! — Не реви! — Нет. Повод для волнения у нас и неё есть. Оба посмотрели на серафима. — Послушай, Франческа. То, с чем вы столкнулись, не имеет и малейшей жалости или совести. Это плоды греха людей и демонов, дети кровосмешения, презираемые даже падшими ангелами… Последнее слово он произнёс с особой болью. Его старший брат был таким. Его дорогой старший брат… — Они никогда не спят, — продолжил он. — Они заплатили своим покоем за грех своего рождения и грех плододеяния их родителей. Они стремятся к расплоду. И убивают предыдущие поколения. Они умеют гореть и не сгорать, потому что преисподняя стала для них матерью, коих они обычно лишены. Но то, что мы знаем о них, может помочь нам. — Как? — Мы будем искать низшего демона из огненного круга. Пока тайно. У Франчески широко распахнулись глаза, и серафим поспешил объяснить. — Не один твой друг был украден. Марк-Антоний уже двенадцатый по счёту, в чьём исчезновении были замечены эти ужасные детища ада. Но чтобы мы не поплатились ещё большими жизнями, мы не должны провоцировать их… — Провоцировать? — удивилась ангела. — Но ведь демоны начали первыми и мы обязаны… — Не возгордись. Ангелу передёрнуло. Заповедь. — И верно. Простите меня, серафим. — Прощаю, — ответил тот без промедления и поцеловал белую макушку ангелы. — Иди и помолись за своего друга. А затем возвращайся к работе. Мы позаботимся, чтобы Марк-Антоний остался невредим… … Как можно думать о чём-то, кроме него? Образ демона стоял перед глазами, даже когда ангела стоя на коленях молилась святому лику. Озаряемые свечами образы не пересиливали воспоминаний, как бы она не хотела. Но как спасти Марка-Антония? …«Может, обсудим это в более чистой обстановке?»… Его голос, вроде и ласковый, но шипящий, как угли, на которые пролилась вода. От него веяло жаром. Его глаза полыхали, налитые кровью и брызгающие неконтролируемой силой. Но с виду такой спокойный. — Низший демон, — со злобой прошипела она и тут же опомнилась: ангел не должен злиться. Тут же сложив руки в молении, она попросила у Отца прощения, за то, что обиделась на своего врага. «Я не злюсь, я знаю, такова его природа. Демоны не живут иначе, в их крови течёт одно разрушение. Они дети тьмы, но они в том не виновны. О, Господи, прости и их, и меня, и подари нам свою благодать…» … Вечером она всё думала об этом. Расчёсывая белые волосы у зеркала, она не могла понять, что ей делать. Вроде бы и сообщила всё, но ведь серафим сказал, что ничего пока нельзя предпринять. Это сочтут провокацией… …Если это сделает серафим. Мысль была странной, но верной. Если искать украденного ангела будет высокое лицо, это обратит на себя внимание. Но если это будет простая служительница архива? Если его будет искать маленькая, никем не примеченная Франческа? Она встала резко, смотря в зеркало, как на собеседника. Она сама всех найдёт. А когда найдёт, будет молиться. Ведь демоны это не любят. Она вновь не заметила, как вместо Марка перед ней возникло лицо низшего грязного демона.***
Вот и кончается день. Цветочки в резюме успели подсохнуть, солнце успело опуститься к корням горизонтных деревьев, демон успел отдохнуть. Все ловушки проверены и чисты. — Ну, Вера, я скоро прилечу к моей тарелке. Он встал и расправил крылья. Папки в руках ничуть не потяжелели, а после того, как демон набрался сил, стали будто бы легче. — Итак… Но едва не сомкнулись его крылья, на руке стянулся браслет. Светился. В неподходящий момент. — Ладно, скрутим тебя по-быстрому, — пообещал Мар своей жертве. Список дел: поймать ангела, отнести резюме; и сделать всё это до захода солнца.