Иф-Дейв или История о девятом законе

      Работа для него – причина жизни после всякого разочарования. Берёт подработку.       Не сладкая ли это иллюзия, рождённая годами совместного проживания... Они были мужем и женой и почти не ссорились. Она прекрасна на кухне и в спальне. Ну, пусть ей немного наплевать на его слова о её безопасности, но женщинам свойственно шататься по торговым центрам с подругами - ничего сверх-архи-глупого тут не найти. Вера... Вера всегда была его единственной обладательницей пятого размера груди, но всё же по-настоящему она прекрасна тем, что никогда не воплощает в жизнь байки о скандальной жизни адских скандалистов, которые не могут разбежаться в разные стороны. Вертера была по-семейному умной женщиной. Или, учитывая всё вышеперечисленное – она была идеальной женой для Мариталя-Хейлма. – Я давно для себя решил: если придётся выбирать между женой и ребёнком, я выберу ребёнка. Вертера всё равно бы умерла от родов, если бы смогла забеременеть. А чужого ребёнка она не примет.       Не знал не понимал потери до того как потерял её. Это было странно, его тогда словно охватил слабый холодный поток чуть соленой воды. Странно прекрасны были её последние мысли вызванные его признанием. Честно? Он не понимал всё это – И? Хочешь сказать, это шедевр бога (об ангеле)? – В области авангардизма, – уточнил Фир. – Да что с тобой? Люди за такое головы друг другу отрывают. – Пф! Щепки. Им лишь бы тешиться кожей, они держат своих жён на цепи в строгом голоде. – А Я бы сказал, что ты откормил свою драгоценную Вертеру... – Ты на что намекаешь? – грозно поднял бровь Мариталь. – На то, что ты её откормил, – повторил Фир. – И я думаю, ты просто любишь большие формы.       Клерк перемял по очереди все пальцы. Таким образом, мышечно посчитав до десяти, он успокоился. – В любом случае, – сказал он с улыбкой, – моя дорогая жена в ранние годы имела грудь четвёртого размера. А на этой даже бюстик-нулёвка будет велик.       Фир посмотрел на него из-за плеча вверх каким-то дружеским, чертовски добрым презрением. – Мариталь, я бы во всём Мираздене не разыскал такого компаньона, как ты.       Что он хотел сказать этим, Мариталь не уточнял. – Довольно болтовни... – Почему ты такой лжец?!       Хейлм обернулся на голос Франчески. – Ты лжешь сам себе, но зачем? Чтоб доказать, что ты её больше не любишь? – О чём ты? – За что? Она не заслужила поругания, кем бы она ни была. Но боль, которую приносит её уход, заставляет тебя осмеять то, что было тебе... – Всё ясно, – с толикой театральности поднял он глаза к небу. – Тебе неприятно, что я не воспеваю свою новоотчищенную жену. И что не затыкаю Уфира. – Ты меня звал? – спросил друг. – Нет-нет, не отвлекайся на нас. – Ну а как же... честь? – спросила ангела. – Что "честь"? Честь придумали люди, чтоб объяснить ревность, месть, трусость и вспыльчивость с обратных сторон. Так что в данной ситуации уточни, что я якобы должен назвать честью? Любовь, по-твоему, к мертвецу?! Мне умнее будет посмеяться, чем впадать в апатию! К тому же, уже я ничего не могу изменить. – Но мог! – Я тебе что, человек – думать о прошлом?...       Он перекривил душой, и сама ангела поняла, что он врёт, причём даже не старается… Не вкладывает в это душу. – Я...       Нет, она решила взмахнуть волосами и затопать в другую комнату. – Только дверью не хлопай, – пронеслось вдогонку, и сквозняк как-то не взирая на приличия, захлопнул дверцу. Это был ветер от взмаха крыльев белого цвета.       *** В комнате.       Как можно было ему так себя повести? Демон, он так глупо лжёт. И халтурно!       Ангела ударила по стене.       " ! "       Она удивилась: гнев впервые взял над ней так власть.       В животе гулко отозвалось согласие демонёныша.

***