Через ненависть

      Дарья резко оказалась прижата к стене собственной комнаты. "Зачем я вообще впустила ее в свой дом?" - пронеслась мысль в голове. Она - та самая Джейн Лейн - отшельница школы Лонгдейла. Та самая, кто унижал Дарью с первых дней ее пребывания там. С чего вдруг эта стерва оказалась здесь?       -Ты думала, что я дура, Моргендорфер? - Этим словам аккомпанировал настолько сильный толчок, что Дарью начало трясти.       -Я не понимаю о чем ты. Джейн выглядела как всегда спокойно, но подергивавшаяся венка на виске все-таки выдавала ее напряжение.       -У меня не безлимитный запас ругательств, а ты меня вынуждаешь вынимать оттуда все больше и больше. Зачем ты все время вертишься вокруг меня?       Моргендорфер и правда интересовалась Джейн, несмотря на ее якобы ненависть. Та хоть и всегда публично высказывала недовольства в ее адрес, казалось, не злилась, а получала от этого удовольствие. И Дарью это завораживало. Она словно становилась глухой в такие моменты - следила за ее надменным взглядом, играющими желваками на лице, спускалась взглядом по изящной тонкой шее до небрежных складок красного пиджака и плоской груди. При воспоминании об этом, Дарья покраснела и затряслась еще больше.       Джейн ненадолго отпустила ее и сразу изменилась в лице. Она, наверно, удивилась, увидев свою "поклонницу" в таком свете. Дарья всегда как скала, будто не слышит ее слов, а тут... засмущалась.       -Извини, - выдавила Дарья. - но мне нравится.       "Что? Что ты несешь, дура? Откуда в тебе столько наглой смелости? Какого черта ты просто не замолчала?" - ругалась про себя Моргендорфер; ее разум предвещал вполне реальные плохие последствия, нежели глупые чувства, выпалившие правду.       Короткие темные волосы разливались блеском в свете лампы. Застыла молчаливая пауза. Они смотрели друг другу в глаза гадая, что думает каждая. Джейн нарушила тишину.       -А мне нет. Мне кажется, плохая идея навязываться другим.       -Я не навязывалась, просто... Я заставила себя полюбить эти моменты.       - "Заставила полюбить тебя".       Лейн заглянула Дарье в глаза. Эта девчонка не врет, не может врать.       Моргендорфер сняла очки, тиски смущения пропали, будто их сдерживали именно они. Но она все равно не решалась что-либо предпринять. В голове лишь повторялось: "Я хочу чтобы это продолжалось вечно и закончилось прямо сейчас".       Ее партнерша оказалась более деятельной и прижалась к Дарье губами. Это было неожиданно и поначалу поцелуй был неловким, нелепым. Джейн ухватилась за Дарьину задницу и повалила на кровать. Они долго покрывали друг друга поцелуми, Джейн залезла под одежду новоиспеченной любовницы и гладила ее мягкое тело, даря ей наслаждение, которого та ждала с первого дня их знакомства. В приступе страсти Джейн краем глазом увидела на полу свои "потерянные" рисунки, они были чем-то испачканы и немного помяты. Представив своей извращенной фантазией, что Дарья вытворяла с ними, девушка еще больше возбудилась и впилась ногтями в бедро партнерши. Из Дарьи вылетел стон, больше похожий на крик. Постепенно желание обеих начало затухать, но они по-прежнему мучали себя вялыми неопытными поцелуями, думая, что еще приносят другой удовольствие и стесняясь останавливаться.       Их спасла неизвестная какофония, раздавшаяся с первого этажа и прервавшая акт преднамеренно неудачного соития двух подростков.       Девушки вышли из комнаты и спустились вниз. Звук шел от телевизора. Дарья подошла к ящику, глаголившему странные заголовки программы "Больной, ужасный мир".       Джейн подошла сзади и торопливо сказала:       -Не бегай за мной, Моргендорфер. Мне не нравится.       "Лгунья" - улыбнулась Дарья и услышала звук хлопнувшей двери. - "Эй, а кто включил телевизор?"