Свадьба

Если вы спросите меня, что такое брак, то я отвечу вам, что это узаконенное рабство. В эту петлю попадают все мужчины, польстившиеся на женскую приманку. Я никогда не думал, что снова окажусь под сводами церкви. Свадебный марш бесит меня до зубного скрежета. Последний раз, когда я его слышал, Аманда, чуть не плача, сказала «Согласна». Нас женили в задрипаной церквушке на севере страны. У нас тогда не было ни голубей, ни шариков, ни даже музыки, но мы были счастливы. Были уверены, что пронесем свою любовь сквозь года. Каков придурок, не находите? Знаете, где теперь моя, поклявшаяся в вечной верности женушка? Она обрабатывает член своего молодого и страстного мужа, умудрившись отсудить у меня половину всех денег. Вторую половину отобрали дети, возжелавшие самостоятельной жизни на папкины кровные. Когда Аманда запросила развод, то я продал особняк и поселился на верхнем этаже небоскреба Стар-роуд, пестуя свое горе. А потом пришло приглашение на свадьбу. Тревор Филипс собрался жениться. Это был неожиданный и странный поворот. Когда-то, очень-очень давно, потягивая виски в Северном Янктоне, мы мечтали об этом дне. Но никогда я не думал, что Тревор все-таки решится на подобное. Священник что-то говорит о болезнях и здравии, о богатстве и бедности… а мне хочется его остановить. Сказать, что так не бывает! Тебя оставят в бедности, иногда даже в здравии ты перестаешь быть нужен. Но губы не размыкаются, ведь сейчас Тревор Филипс улыбается, глядя на невесту. Улыбается так, как никогда еще не улыбался. Невероятно, как счастье преображает человека. Ты знаешь, что сверкаешь как начищенный пятак, а Филипс? И взгляд у тебя идиотский. Как у коровы! Хотя…сейчас тебя можно назвать даже красивым. Странно, как счастье меняет людей. Я стараюсь не смотреть на жениха, который стоит на плахе, а выглядит так, будто приз получил или убил очередного страхового агента. Меня больше интересуют ленты, развешенные по всему залу. Все так помпезно, так празднично и так не похоже на Тревора Филипса. Хотя… может, он окончательно спятил? Гостей достаточно много. Вот Франклин, взирает на происходящее с таким же интересом, как домохозяйка смотрит строительные передачи. Лестер, сукин сын, снимает это фрик-шоу на телефон. Уэйд, видимо, не понимает, что здесь происходит, и, усевшись в уголочке, жует хот-дог, периодически махая Тревору. Рональд, кажется, ревет, как маленькая девочка, утирая слезы рукавом дорогущего костюма. И, похоже, только меня больше интересуют гобелены. Священник выклянчивает у жениха ответ на вопрос, согласен ли он взять невесту в законные жены. Хей, Ти, если ты ответишь... - Согласен, – его голос слегка дрожит, когда он начинает свою клятву. - Перед лицом Господа нашего я беру тебя в жены, чтобы быть с тобой всю оставшуюся жизнь, в радости и в горе, в болезни и здравии. Я обещаю любить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. Клянусь. Ну вот… теперь ты точно потерян для общества! Хрен тебе, а не уличные разборки. И можешь забыть о наркотиках, девочках и выпивке, новоиспеченный «муженек». - Согласна ли невеста взять этого мужчину в законные мужья? – священник поднял глаза от книги, вглядываясь в лицо скрытое фатой. Вот и все… А солнце садилось за горизонт, освещая огромные витражные окна. Разноцветные блики окрашивали белое платье в алый, бордовый и фиолетовый. Тревор поднимает руку и отрывает скотч от моего лица. - Ну, что скажешь, Майкл? - Иди на хуй, Филипс. - Что ж, будем считать, что это да. Продолжайте, святой отец, – он кивнул священнику. Падре, видимо, уже предупрежденный о возможности подобной реакции, продолжает: - Обменяйтесь кольцами. Он берет мои связанные руки, и снова, как семнадцать лет назад, на моем безымянном пальце сверкает металлическая полоска обручального кольца. - Жених может поцеловать невесту. Мне хочется отойти, но Тревор не позволяет. Откинув с лица фату, он целует меня… Целует… и я прощаю ему все. Обман, связанные руки и это дурацкое платье. Прощаю и, слушая слова любви, не могу не спросить: - В радости и в горе? В болезни и здравии? В богатстве и бедности? - Да, придурок… пока смерть не разлучит нас. И я ему верю.