Истинный

       В глазах мальчишки всё выглядит несколько преувеличенным. Такое ощущение, что он смотрит через увеличительное стекло, и от этого ему гораздо страшнее, нежели так, как если бы он видел всё в реальных размерах. Мальчишка ничего не может сделать. Он понимает: есть он, а есть огромный и сильный мир взрослых. Не ему тягаться с ним. Вот такая черта характера: чуть что – опускать руки. Несмотря на то, что слёзы душат, и хочется кричать: «Нет! Мой папа ни в чём не виноват!».        Сехун садится на постели с мокрым от пота лицом. Будильник ещё не прозвенел, спать ещё хочется, но нет абсолютно никакого желания видеть этот кошмар второй раз за ночь.        Достаточно того, что Сехун видит его каждую ночь. Стабильно с детства.        Альфа тяжело вздыхает, чувствуя, как его грудь будто в тисках сжимает. Самые ужасные страхи – все из детства. Они приходят оттуда, напоминая, что тебя когда-то побили чуть сильнее, чем дозволено, или обозвали чуть грубее, чем ты мог бы простить. Но есть страхи куда хуже, когда родители забывают, что их чадо рядом, и поступают настолько кошмарно, что это отпечатывается в памяти детей, преследую до тех пор, пока что-нибудь не проломит этот маленький периодический ад в существовании, который приходит тогда, когда ему вздумается.        Каждое утро, когда Сехун вскакивал, видя всё то же самое, что и прошлой ночью, ему нестерпимо хотелось позвонить отцу-омеге и спросить, как он там. Как он там поживает, один, в их небольшой квартире на двоих. Альфе было так плохо каждое грёбанное утро, когда он видел перед собой лицо отца-омеги: смертельно уставшего от жизни человека. Сехун не знал, как порадовать его, и он боялся ему звонить, поэтому делал это так редко, как только мог, но чтоб совсем не пропадать из его виду. Вот такая странная забота – исчезнуть с глаз долой. Отчасти Сехун чувствовал себя виноватым в том, что его отец-омега настолько несчастен. Само собой, не он убил отца-альфу, когда ему было всего три года. Тот погиб от болезни, и отец-омега кое-как это пережил. Но ведь другого альфу искал он ради Сехуна. Думая, что мальчику-альфе нужен достойный пример. А нашёл он…изверга.        Перед глазами Сехуна до сих пор эти побои, в ушах до сих пор отчаянные крики отца-омеги. От дурного отчима кое-как избавились, а от ран в душе – нет. И что больше всего ненавидел Сехун – воспоминания о вечном насилии. К тому времени уже восьмилетний альфа, он был шокирован, когда увидел, и до Сехуна долго доходило, почему отец-омега терпит. Терпит, пока его бьют, пока его насилуют, что казалось отвратительнее всего на свете.        Вот и пожалуйста – Сехун хоть и альфа, но о сексе и думать не желает. Лучше уж платоническая любовь, несмотря на то, что он не был уверен, что проживёт так всю жизнь. Так же, как он не был уверен, что кто-то может его разубедить в том, что секс – это так паршиво.

***

       Многолюдный университетский коридор ничто по сравнению с забитой альфами, бетами и омегами аудиторией. Чондэ оглядывал это безобразие, понимая, насколько ему плохо в такой обстановке. Хотя, рядом с друзьями и дышалось легче, и сиделось приятнее. Даже перестали раздражать парочки, хотя из всех настоящей парой были только Чанёль с Бэкхёном. Омега постоянно тёрся носиком о щёку своего парня, который смущённо и счастливо улыбался. Справа от них стоял в круге друзей, опёршись о парту, Кёнсу, а чуть позади из-за него выглядывал Чонин, осторожно уцепившись пальцами за плечо омеги. Вероятно, он боялся, что Кёнсу это не понравится, но тот пока ничего не говорил. Следом стоял Минсок, перебрасывающийся фразами с Кёнсу. Было сразу видно, что омеги легко и непринуждённо общаются, за чем с искренним любопытством наблюдал Чонин, да и Чондэ тоже, оглядывая компанию, то и дело возвращался глазами к Минсоку, который с ним ни разу за последнее время не заговорил. Слева от Чанёля стояли Лухан с Сехуном. И, вроде, просто стояли, но так крепко упирались друг в друга плечами, что казалось чем-то ненормальным и интимным – хитрая парочка.        В аудиторию влетел Чунмён, успев всё-таки до начала пары. К нему обернулся Чондэ, маша рукой. И тут он услышал:        - Эй, ты поздно! Бестолковый.        Чондэ удивлённо уставился на Минсока, после переведя взгляд на Чунмёна, у которого на губах заиграла его приторная улыбочка. Альфа подлетел к Минсоку и обнял за шею, имитируя драку, но вышло всё равно искренне по-дружески.        - Цыц! Я даже не опоздал, а ты уже ворчишь, старушка, - мягко проговорил Чунмён. Чондэ уж было попрощался с мозгами, глядя на возмущённое лицо Минсока, выражение которого медленно сменилось на спокойное и довольное.        Когда они, чёрт бы их побрал, успели помириться?        Всё случилось неожиданно для обоих. Минсок был в деканате, растолковывал работникам, где какие бумаги лежат, ведь он их складывал. Он уже собирался уходить, как натолкнулся на Чунмёна, идущего в деканат за справкой. После неловкой паузы, когда оба стояли посреди коридора, потупив взор, Минсок предложил Чунмёну поговорить. Омега купил в автомате себе и альфе сок, и запёрся на подоконник.        - Извини, нужно было объясниться перед тобой нормально, - сказал Чунмён, искоса поглядывая на омегу.        - Бред. Я сам не давал тебе этого сделать, - оборвал его Минсок, отпивая апельсиновый сок из коробки через соломинку. – Как бы то ни было, Исин хороший. Я уже познакомился с ним и должен признать, что он подходит тебе.        Чунмён вздохнул.        - Зато добивался я его, будто проходя через минное поле.        - Знаю, - улыбнулся Минсок. – Он таким добрым и спокойным кажется, а за себя постоять может и без боя не даётся.        Альфа немного пожевал губы, после чего спросил:        - Я могу оставаться твоим другом?        Минсок спрыгнул с подоконника, повернувшись к нему. Некоторое время он задумчиво разглядывал Чунмёна, чем очень нервировал альфу. Но сразу после этого улыбнулся.        - Конечно.        Было легче отпустить того, кто Минсоку не предназначен. Но Чондэ ведь об этом не знал. Ему казалось, что между этими двумя прежняя искра, только вот радости былой это почему-то у него не вызывало.        Да что уж там? Радости не вызывает? Не то слово. Чондэ по-настоящему обижен и даже немного зол.

***

       Сколько они уже вместе? Три года? Чанёль уже даже обсчитался. Когда проведённое вместе время исчисляется годами – вы уже почти семья. Звонки и встречи становятся чем-то привычным, но по-прежнему приятным. Сначала чувства сильны, хлещут прямо по лицу, потом превращаются в нежность. Чанёль всё это с Бэкхёном уже пережил. Все друзья думали, что они – идеальная пара. Никогда не ссорятся, никогда не препираются друг с другом.        Они всего лишь не обязаны никому говорить.        Никто не спорит, существуют вполне себе терпеливые альфы. Чанёль как раз из таких. Дело в том, что его слова о том, что он ни черта не понимает в течках, были чистой правдой.        Во время течек Бэкхён с ним рядом не находился.        Каждый раз, когда такое случалось, омега собирал свои манатки и уезжал к родителям. Плевал он на учёбу, на друзей и, что обидно, на Чанёля. Прекрасно зная, что пусть ему не так плохо, но он чутко ощущает любое шевеление, Бэкхён решил сводить на нет любые контакты в период течки.        Поначалу Чанёль его понимал. Торопиться им было некуда, отношения развивались спокойно, и альфа подумал, что им пока даже рановато как-то заниматься любовью. Как-нибудь потом. Но по мере взросления Чанёль начал нервничать. Своё развитие он чувствовал как никогда остро. В их идиллии появились моменты, когда альфа начинал вспыхивать неожиданным возбуждением. Бывало. Чанёль ничем не отличается от других альф, тот же природный самец, рано или поздно сорвётся, и Бэкхён знал об этом.        Абсолютный замкнутый круг.        Чанёль не решался заговорить об этом снова, потому что Бэкхён раздражался. А омега попросту понятия не имел, как из этого выбраться. Он побаивался. Нельзя его назвать недотрогой, просто страшно ему и всё. Бэкхён даже не думал об удовольствии. Он приходил в ужас от самого факта, как это делается, чем и куда. Омега смущался, и не мог смотреть своему альфе в глаза, если вдруг вспоминал об этом своём страхе.        - Как ты там? – спросил Чанёль, позвонив Бэкхёну. Тот как раз сидел дома у родителей и обнимался с коленками. Омега почувствовал себя как-то странно, услышав голос альфы.        - Да я в порядке, знаешь же…        - А вдруг? Я же волнуюсь. Чем ты занимаешься сейчас?        Этот басистый голос обволакивал Бэкхёна.        - Пытаюсь смотреть телевизор, а ты мне мешаешь, - неожиданно для себя начиная задыхаться, ответил омега. – Что насчёт тебя?        - Ходил конспекты тебе распечатывать, солнце. Пора придумать альтернативный выход из твоей ситуации. И мне спокойнее будет.        Хренов Чанёль, с ним что-то не так.        - Какой ещё альтернативный выход? Ты же знаешь, я чувствительный.        - В том-то и дело, что понятия не имею.        Бэкхёну как обухом по голове.        - Ты вот что сейчас там брякнул, а?        Чанёль вздохнул.        - Я должен был из твоих целомудренных поцелуев выявить твою чувствительность?        - Ты меня упрекаешь опять?        - Нет, - мгновенно оборвал Чанёль. – Извини, я немного на нервах. Не стоило срываться на тебе.        - Что-то случилось?        - Нет.        - Ох, не ври, Чанёль. – Бэкхён выключил телевизор, сосредоточившись на очередном неожиданно серьёзном разговоре. – Что там?        - Да ничего, Бэк, - снова вздохнул альфа. – Я хочу тебя увидеть. Как и всегда.        - Эй… - нахмурился парень, откинув от себя пульт от телевизора.        - С ума схожу, представляя, как ты там сидишь один, и в каком состоянии.        - Не представляй это, Чанёль, - процедил сквозь зубы Бэкхён. – Тебе же будет легче.        - Мне уже не будет легче, Бэк, - просипел прямо в трубку альфа, что стало апогеем раздражительности омеги.        - Чанёль! Что за чёртов соблазняющий голос! Либо ты прекращаешь, либо я кладу трубку! Терпеть не могу, когда выкрутасничаешь, особенно так, - взорвался Бэкхён, разваливаясь на диване.        - Я даже не пытался соблазнить тебя, тем более по телефону.        - Да, конечно. Твой голос сейчас снова такой.        - Он всегда такой, Бэк. Соблазняешь меня всегда ты.        - Да что ты опять несё…        - Сумасшедший, излучающий за километры сексуальность омега.        Чанёль отключился, а Бэкхён шокировано посмотрел на трубку, из которой были слышны короткие гудки. Это был первый раз на памяти омеги, когда Чанёль бросил трубку. Ощущения ссоры не было. Чувство, что альфа на грани – было.        - Ты так хочешь меня, придурок?.. – выдохнул Бэкхён, бросая телефон где-то рядом с собой и закрывая глаза. – И почему твой голос сегодня казался мне таким соблазнительным? Хм, странно…        Бэкхён так и остался лежать с закрытыми глазами. Перед ним стоял его Чанёль: улыбчивый, с мягким взглядом и заботливыми большими ладонями. Омега подумал, что застрял на одном уровне, а альфа хочет на следующий. Спать друг с другом – это серьёзно. То, что Чанёль начинает терять голову – страшновато. Он ничего не сделает, скорее всего. Даже если Бэкхён окажется перед ним совсем без одежды, Чанёль не тронет его, пока омега не разрешит. В любом случае, подобные мысли наводили на Бэкхёна тоску, и он чувствовал себя страшно уставшим. Последняя фраза альфы продолжала звенеть в ушах именно тем низким голосом, от которого становилось жарко и бегали мурашки по коже. Бэкхён засыпал, но внутри было как-то немного досадно.        Он тоже хотел увидеть Чанёля поскорее.