За чашечкой кофе

— Привет, — говорю я. Она смотрит вниз, и ее рука держит кофейную чашку. Она только подошла ко мне. Не сразу. Сначала я ждал. Взволнованный. Взволнованный увидеть ее, потому что мне не хватало ее вчера. Но она тоже ждала. Она ждала, пока я не занервничаю, а потом подошла. — Привет, — отвечает она. И ничего больше. «Привет» довольно глупое слово. И я сказал его первым. Она переворачивает чашку и спрашивает: — Кофе? И ничего больше. — Да, конечно, — говорю я ей. — Конечно. Дисциплинированный. Помнишь? Она улыбается. Улыбка ненастоящая. Не знаю, доходит ли она до ее глаз. Не знаю, потому что она не смотрит на меня. Не совсем. — Привет, – говорю я. Снова. По глупости. Она оборачивается и берет кофейник. Я наблюдаю за тем, как она наполняет мою чашку. Я скучаю по ней. Хочу вновь прикоснуться к ней. Просто к ее локтю. И, может, ее ладони. Определенно к ее ладони. И ее волосам. И ее шее. — Ты не пришел вчера, — говорит она, когда ставит чашку передо мной. Ее голос мягкий. Мягче, чем лязг чашки о блюдце. Сахар такой громкий, когда она двигает сахарницу ко мне, и я осознаю, что так и не узнал, как называется эта серебристая штуковина. Она отводит руку, и я не упускаю иронию из виду. Сахар теперь ближе. Но не она. И она слаще чем сахар. — Знаю, — говорю я ей. — Застрял на работе и не мог уйти. — Оу, — все, что она говорит. И «оу» такое же глупое слово как и «привет». — Ты был на работе? — спрашивает она. — Весь вечер? — А что? — спрашиваю я наконец, и она поднимает взгляд. — Скучала по мне? Она краснеет. И снова прикусывает нижнюю губу. — Я… ммм… — запинается она и не может быстро придумать находчивый ответ. И тогда я понимаю… Она действительно скучала. Она скучала по мне. Так же как скучал по ней я. Облегчение. Я чувствую его. — Ты скучала, — говорю я трепетно… счастливо. — Ты скучала по мне. — Нет, не скучала. А вот и находчивые ответы… такие быстрые. Но также… не такие приятные. — Нет? Она просто смотрит на меня. — Ну, то есть… а ты, — замолкает она, — ты… ну знаешь… скучал по мне? И я идиот. Из-за того, что не сказал ей первым. Из-за того, что хотел, чтобы она сказала это первой. — Ничего, — говорит она. — Забудь. Это неважно. Но это важно. — Белла? — Да? — Я скучал. И мгновенно ее улыбка снова на месте. И она шире и красивее, чем когда-либо прежде. — Ты правда скучал? — Да, — говорю я ей. Могу с уверенностью сказать, что теперь я тоже краснею. — Очень. Она вздыхает. И хихикает. Это прекрасный, счастливый и самый лучший звук в мире. — А ты скучала по мне? — спрашиваю я снова. Думаю, она скучала. Я не думаю – я знаю. Но она не признала это. Пока нет. — Да, — признает она. — Скучала. — По чему ты скучала? — спрашиваю я, потому что, скажу еще раз, я идиот. Она наклоняет голову в сторону и ухмыляется. Я ухмыляюсь ей в ответ – безумно наслаждаясь этим – больше не желая терять ее улыбку из виду. — Ох, не начинай, — говорит она. Игриво. Легко. — Что? — Вчера у меня было прозрение. — Прозрение? Она кивает. — Да… прозрение. Я достаю телефон и быстро набираю это слово. Она громко смеется… открыто и искренне. Ее смех прекрасен. Как и она сама. — Внезапное, интуитивное восприятие или понимание действительности или важное значение чего-то? — Да, ходячий словарь, — говорит она. — Именно это. — Ну-ка расскажи мне об этом прозрении. — Правда хочешь знать? — Ага. — Ну, вчера я поняла… — Во время прозрения? Она наклоняется и легонько пинает меня в плечо. И это первый раз, когда она коснулась меня. Я хочу потянуться и взять ее за руку. И держать ее. И переплести наши пальцы, пока наши руки не станут одной большой рукой. Но она отстраняется раньше, чем я могу это делать… не то, чтобы я смог. Пока что. — Прекрати. — Ладно, — говорю я. — Что ты поняла? — Что я особо ничего о тебе не знаю. А ты… ты знаешь обо мне уйму всего. — Ты знаешь обо мне много всего, — говорю я. — Не совсем. Ее локти вернулись на прилавок, и она снова наклоняется. Она могла бы быть ближе, если бы между нами не стоял кофе. Может, пришло время мне бросить кофеин. — Ты знаешь обо мне столько же, сколько я знаю о тебе. — И все же, — говорит она. — Не совсем. — Например? — Ты знаешь мою фамилию. Я твою – нет. — Ладно, — говорю я ей. — Что еще? Ее нос морщится, но она продолжает. — Ты знаешь, где я работаю и чем занимаюсь. — Да… и? — Я не знаю, чем занимаешься ты. — Что-нибудь еще? Она облизывает губы и громко выдыхает. Не знаю, что из этого сексуальнее. — Да, ммм… — говорит она. — Думаю, это все. — Тебе бы стало лучше, узнай ты все эти вещи? — спрашиваю я ее, немного поддразнивая. — Наверное… да. — Я бухгалтер, — рассказываю я. — Скукота, правда? — Нет, — говорит она. — Совсем не скукота. — Нет? — Мне нравятся числа. — Нравятся? Она кивает и снова улыбается. — Да. — И что тебе нравится в числах? Она смотрит на меня, и могу сказать, она обдумывает свой ответ. Черт, она милая. — Ну, числа снабжают информацией, правильно? — Ладно, — говорю я. — Наверное, да. — Я имею в виду… они могут располагать информацией. Понимаешь, о чем я? Не совсем… но я готов понять. Все, что угодно, лишь бы из ее уст. — Возможно? Она снова смеется. И я тоже. — Каждый вечер ты приходишь в семь. Пьешь приблизительно четыре-пять чашек кофе и съедаешь один кусочек пирога. Я приносила тебе заказ шесть раз, прежде чем начала говорить с тобой о чем-то, кроме твоего заказа. И книга, которую ты читал, сменилась восемь раз с тех пор, как я знаю тебя. Я уставился на нее. Ошеломленный. — Видишь? — сказала она. — Числа удивительные, потому что они снабжают тебя информацией. — Я тоже хорош с числами, — мягко говорю я, все еще потрясенный ее словами… тем, что она знала. Тем, сколько она всего замечала. — Да? — Да. — Ну, ты же бухгалтер. — Да. — Хорошо. — Я приходил сюда три раза, прежде чем ты стала моей официанткой. Прости… я имел в виду официантом. Не хотел бы показаться тебе сексистом. Она улыбается и наклоняется ближе. Как и я. — Да? — Да. И каждый вечер твои волосы убраны в хвост черной резинкой. Ты всегда носишь с собой две ручки – одна в твоей руке, другая – в кармашке твоего передника. Чаще всего ты носишь белый передник, но мне очень нравится, как на тебе смотрится голубой. Она сглатывает, и я задумываюсь, она также взволнованна и нервничает, как и я? Я продолжаю. — У тебя четыре постоянных посетителя, но ты никогда не разговариваешь с ними так же долго, как со мной. Ты работаешь пять дней в неделю и два воскресенья в месяц. И ты была права. Я правда прихожу каждый вечер в семь, но ты знала, что я пятнадцать минут стою снаружи, прежде чем зайти… просто чтобы посмотреть на тебя? — Нет, — шепчет она. — Не знала. Может, я немного ошеломил ее. — Также ты знала, что вчера вечером я смотрел на свои часы каждые пятнадцать минут, пока был на работе? Я все надеялся, что сумею придти сюда до закрытия. Моя рука тянется вперед. Экспериментально. Я снова касаюсь ее локтя… и вздыхаю, когда вздыхает она. Этот жест был вдумчив. Я хотел коснуться ее в этот раз. — Правда? Я киваю. — И, Белла? — Да? — Вчера я получил только три часа сна, потому что не мог заснуть. — Почему? — Я не мог перестать думать о тебе. И я задумывался, что… ммм… может, ты гадала, где я был. — Да, — говорит она. — Я думала… я просто… я думала, ты не хотел меня видеть. Честно. И я честен. — Я хотел, — говорю я ей. — Я всегда хочу видеть тебя. Я жду, когда она заговорит. Мое сердце бешено колотится. Я слышу его… громкий и пульсирующий звук сердца, отдающийся в ушах. — Я тоже всегда хочу видеть тебя, Эдвард. Я глубоко вздыхаю, пока моя рука мягко поглаживает нежную кожу ее руки. — Десять, — шепчу я. — Десять что? — Десять – это число секунд, на которое я задержал дыхание в ожидании твоего ответа. — Эдвард, — произносит она мое имя. Это вздох. Он прекрасен. — Белла? — Да? Я ловлю момент. — Во сколько ты освободишься сегодня вечером? — А что? Она снова прикусывает губу. Ее палец играется с керамической ручкой моей чашки. — Хочешь чем-нибудь со мной заняться? Я сосредотачиваюсь на том, как ее кожа ощущается под моими пальцами. Сосредотачиваюсь на том, что она позволяет мне касаться ее и не отстраняется. — Типа свидания? — спрашивает она. И улыбается. Широко. Так широко и ярко, что мои глаза слезятся при моей улыбке ей в ответ. — Да, — говорю я ей. — Свидание. Типа все, что ты захочешь. Ее лицо снова морщится. И выражение лица сникает. — Сегодня пятница. — Ага. — Мы поздно закрываемся. — Насколько поздно? — В полночь. — Неважно. И это правда. Совсем неважно. — Правда? Ее глаза светятся. Как и ее улыбка. Они оба великолепны. — С удовольствием. С удовольствием. Я тоже. С большим удовольствием. — Да? — Да. — Я буду ждать тебя. И я жду. С огромной радостью.