Лазарь

Проект «Лазарь» так ни к чему и не привел. Основные исследования свернули, вцепившись в первую завершенную стадию, нейротриптилин, как в панацею. Полковник Уорелл, курировавший исследования, не выбирая выражений, сообщил, что ПЖЧ и так слишком дорого обходятся стране, и денег на бесполезные изыскания двух фанатиков выделяться не будет. Так «Лазарь» из прорыва в науке превратился в несбыточную мечту. И единственное, что оставили Джону и Виктору – возможность следить за покинувшими центр испытуемыми через чипы. Джон снова, как и каждый бесплодный день, минувший с прекращения основных исследований запустил поиск. Чипы в головах всех тринадцати условно живых испытуемых подавали сигналы. Данные приходили такие же, как и день, и неделю, и год назад – обычная для ПЖЧ активность ствола мозга и вспышки по всей поверхности коры больших полушарий, особенно значительные на моторной полоске и в префронтальной области, сразу после инъекции. Феномен «вспышки» Джон с Виктором мусолили с момента первых удачных испытаний нейротриптилина, но дальше сбора описательных данных и выдвижения рабочих гипотез не продвинулись. Надежда на хоть какое-то изменение угасала с каждым потраченным бесполезно днем. Виктор все чаще и настойчивее заводил разговор о полном отказе от идеи излечения и направлении всех ресурсов на подавление и контроль ПЖЧ. Джон понимал и принимал его доводы, но каждый вечер регистрировал данные с чипов. Сам Джон предполагал, что не смог перерасти их успех – первые, самые головокружительные и неуверенные победы. Как не смог перешагнуть через испытуемого 013.2.01 – Саймона М. Саймон так и остался их с Виктором первым и самым значительным достижением, их триумфом и персональным «чудовищем Франкенштейна». И так уж случилось, что Джон надеялся на него. Данные с чипа Саймона он обрабатывал в последнюю очередь, особенно долго и тщательно. Но день за днем видел только обычные «вспышки», не такие яркие и стремительные, как должно, но это, Джон знал, было заслугой нелегального, грязного, заменителя нейротриптилина, и ничем большим. Этим вечером статистика загружалась медленно, так иногда бывало, если испытуемый находился в зоне плохого покрытия, и Джон ждал полной загрузки, нетерпеливо стуча пальцами по столешнице. Он отстукивал простенький, примитивный мотив, с каким справился бы и школьник. Но в один момент он его позабыл. Пальцы Джона дрогнули, нервно проехались по затертой поверхности лабораторного стола и задели чашку с остатками кофе. Та накренилась и полетела вниз, через мгновение встретившись с полом. Раздался надрывный звон, Джон ощутил, как остывшее варево брызнуло ему на ногу и промочило край брюк, но не обратил внимания. Данные с чипа Саймона М. изменились. Незначительная, кратковременная активность лимбической системы могла оказаться сбоем в шифровке данных или помехами. Она могла быть последствием мощного грозового фронта или необычайно сильного источника электроволновой активности рядом с испытуемым. Но она была уникальна. И надежда, задавленная доводами рассудка, зашевелилась вновь, зачесалась между лопаток и в кончиках пальцев Джона. Погнала его, как это было в самом начале исследований, вперед – к экспериментам и бесконечным провалам, проведенным в лаборатории дням и ночам, и пьянящему торжеству первой удачи. Однако Джон был осторожен. Он не сообщил о феномене Виктору ни в тот день, ни на следующий. Активность была нестабильной и вялой. Сначала чип регистрировал ее нерегулярно – раз в несколько дней. И сидя в своем кабинете, Джон не мог опознать, была ли в скачках активности хоть какая-то система. Но через неделю активность начала возрастать. Ее частота, интенсивность и продолжительность все увеличивались. И к концу двадцать первого дня наблюдений они сделались необычайно похожыми на электрический потенциал, возникающий в лимбической системе нормального человека во время сильных эмоциональных переживаний. Джон выждал еще день и решился показать свои наработки Виктору. И тогда завертелось. Полковник Уорелл объявился в лаборатории сразу, как Виктор отправил ему отчет. Он долго отчитывал их с Джоном за халатность и преступную неторопливость. Потом угрожал. А под конец обещал возобновить финансирование, если предположения подтвердятся. В тот же вечер Джон и Виктор начали поиск Саймона. А через месяц и три дня, в канун Рождества, получили записи наблюдений за деятельностью испытуемого в Роартоне. В совпадение ни один из них не поверил, но гипотезу относительно стимулирующего воздействия первого очага Восстания отложили до лучших времен. Впервые за непозволительно долгое время у них были данные непосредственного наблюдения за объектом. И они себя оправдали. Джон с Виктором вели сопоставление данных от чипа и видео восемь часов, когда диаграмма приблизилась к первому отраженному видеозаписью пика. Активность лимбической системы ко времени съемки стала стабильно высокой, выделился особенно яркий пик в гипоталамусе и появились первые, не связанные с циклом приема лекарства, слабые вспышки в области базальной коры и коры больших полушарий. Чип Саймона регистрировал ежедневные изменения, и их становилось все больше. - Пять часом семь минут после полудня, - объявил Виктор, не скрывая нервного напряжения в голосе. Пик приближался. На записи же ничего необычного не наблюдалось. Саймон М. шел по пустой улице в жилом секторе. Казалось, что он спешил, но точно сказать было невозможно, олух из отряда внешнего наблюдения вел испытуемого, держась позади него - на записи в основном было видно затылок и спину. В пять часов одиннадцать минут активность незначительно возросла. Но внешних причин тому не было, Саймон продолжал идти в одиночестве, только еще немного ускорил шаг. В пять часов тринадцать минут он завернул за угол и пропал с камер. Пока наблюдатель полковника Уорелла нагонял Саймона, прошло время первого всплеска, не такого значительного, как последующий, но все же сильного. Камера его пропустила. Джон тихо выругался, вытер вспотевшие ладони о лабораторный халат. В пять часов пятнадцать минут наблюдение возобновилось. По счастью Саймон стоял недалеко от поворота и разговаривал с другим ПЖЧ. Виктор остановил запись, чтобы свериться с отчетом от наблюдателя. Джон тоже вчитался в текст. ПЖЧ был зарегистрирован в Роартоне, он прошел лечение менее года назад, недавно попал в списки подлежащих повторной реабилитации, но был исключен из них по настоянию родственников и городского совета. Редкий случай такой лояльности социума. Виктор снова включил запись. До пика оставалось меньше минуты. Когда таймер в углу экрана показал пять часов семнадцать минут, Джон затаил дыхание. Он ждал чего-то значительного, важного. Но вместо этого Кирен У. качнулся вперед, так что их с Саймоном рты соприкоснулись. В этот момент чип зарегистрировал мощный всплеск, потенциал которого не снижался до восьми часов тридцати девяти минут посте полудня. - Это банально, - Виктор заговорил впервые за вечер, голос выдавал его недоумение. - Наш Франкенштейн оказался простым человеком. - Лазарем, если придерживаться точных формулировок.