Двадцать четыре убийства, о которых Джулиан не знал, и шесть, о которых он догадывался

Джулиан уже десять дней не мог найти себе места. Казалось, Моратилис поставил себе целью найти его везде — тем более, что вычислить местоположение главы медицинской службы станции было не так уж и сложно, что только усугубляло положение. Особенно же усугубляло его то, что настойчивый ризианец постоянно придумывал себе то головную боль, то кишечные колики, чтобы под ложным предлогом попасть в лазарет, где и так хватало работы из-за вируса, завезенного на станцию последними гостями с Баджора. — Джу-уулиан... — послышался жалобный стон, как только двери лазарета разъехались, впуская нового посетителя. Джулиан невольно вздрогнул, закрыл глаза и сосчитал про себя до трех, не поворачиваясь и продолжая делать вид, что перечитывает отчет, который он только что закончил. — Джулиан, мне попало что-то в глаз... ты же врач, ты не посмотришь? — Моратилис, — наконец, повернувшись, Джулиан кинул на него тяжелый взгляд исподлобья, — это не медицинская проблема. Ты вполне способен справиться с этим сам с помощью зеркала. В крайнем случае — обратись к медсестре. Казалось, ризианец глубоко и жестоко обижен подобным предложением. — Но они все такие неуклюжие! Я знаю, что только твои изящные ловкие пальцы способны мне помочь... Джулиан снова закрыл глаза, шумно выдохнул и размял пальцами переносицу. — Сколько еще раз я должен сказать, что не заинтересован, чтобы ты оставил меня в покое? — прозвучало довольно грубо, но после того, как доктору пришлось около двух часов бороться за жизнь маленькой баджорской девочки с крайне низким иммунитетом, чудом пережившей кризис болезни, тошнотворные ужимки ризианца казались особенно омерзительными. — Я не собираюсь на Райзу, мне не нужен твой хорган в подарок и уж в последнюю очередь меня интересует джамахарон в твоем исполнении! Лицо Джулиана от гнева изменило свой цвет, колеблясь между болезненной бледностью и нездоровым румянцем. Плотно сжатые губы и чуть расширенные ноздри явно указывали на то, что Моратилису лучше бы поступить так, как его просят. Однако уверенность в собственных силах и привычка к обольщению перевешивали возможные доводы рассудка — если таковые вообще были в наличии. Ризианец бросил на предмет своих настойчивых авансов игривый взгляд. — Но все-таки интересует, пусть и в последнюю очередь... Джулиан схватился за голову. Медсестры в другом конце лазарета тихонько посмеивались, переглядываясь поверх коек с пациентами — за последнюю неделю подобное зрелище стало для них привычным. Если бы доктор знал, что в баре "У Кварка" уже давно делают ставки на то, кто сдастся первым — и ставят преимущественно на Джулиана, степень его негодования выросла бы как минимум вдвое, если не вчетверо. — Я вам не помешал? Джулиан поднял глаза, оттененные темными кругами, на вошедшего, услышав знакомый голос. — Гарак! Джулиан почти метнулся в его сторону, но его хватило только на один порывистый шаг, прежде чем здравый смысл взял верх над позорным желанием спрятаться, и он замер, все еще немного наклонившись корпусом вперед по ходу движения. — Вообще-то помешали, — томно заметил ризианец с ноткой недовольства. Гарак дружелюбно приподнял надбровные гребни. — В самом деле? Как неловко. Что ж, я не займу у вас много времени, — он повернулся к Джулиану, одаривая его едва заметной улыбкой. — Я всего лишь зашел уточнить, увижу ли вас сегодня за ленчем, или служба неумолимо продержит вас в лазарете все обеденное время. Но, как вижу, у вас сейчас совсем нет времени для праздных разговоров. — На самом деле у меня как раз есть полчаса, чтобы передохнуть, и я с удовольствием составлю вам компанию, если вы подождете, пока я назначу процедуры последнему пациенту. — Разумеется, мой дорогой Джулиан. — Эй! — возмущенно воскликнул Моратилис, когда доктор стремительным шагом прошел мимо, чтобы дать указание одной из медсестер осмотреть его глаз, якобы нуждающийся в помощи со стороны. Плотно сжав губы и выразительно подняв брови, молчаливо уведомляющие ризианца, что он снова потерпел сокрушительное поражение, Джулиан отложил падд на рабочий стол и вышел из лазарета в сопровождении кардассианца, оставшегося невозмутимым, словно напряжение, царившее в воздухе, никоим образом его не затронуло. — Вы просто меня спасли, — признался доктор, выдыхая, как только они отдалились на некоторое расстояние. — Мой милый доктор, если вам не нравятся эти ухаживания, почему вы не пресечете их? Джулиан метнул на него быстрый негодующий взгляд. — Вы думаете, я не пытался? Я с самого начала вполне ясно дал понять, что не заинтересован, но все, чего я добился — это большей настойчивости. — Вы пробовали уточнить, что вас привлекают женщины? Возможно, это охладило бы его пыл, — Гарак чуть понизил голос по мере их приближения к реплимату — прохожим незачем было слышать, о чем они говорят. — Пробовал. В ответ на меня обрушились потоки обещаний того, как я пойму, что пол не имеет значения, как только дам этому Моратилису шанс... продемонстрировать свои умения, — он передернулся. Кардассианец сочувственно положил руку ему на плечо. — И даже если теперь я скажу, что дело вовсе не в том, что меня привлекают женщины, а в том, что меня совсем не привлекает вполне конкретный ризианец — все будет без толку. Гарак моргнул. Реплимат встретил их своей обычной оживленностью. Дойдя до репликатора, Джулиан, который не ел со вчерашнего вечера, заказал довольно плотный ленч, Гарак же, напротив, взял какое-то легкое блюдо баджорской кухни и свой непременный сок рокассы. Устроившись за столиком и дав доктору время, чтобы наброситься на еду, кардассианец задумчиво сделал глоток, внимательно глядя на собеседника. — Хотите, я поговорю с ним? Джулиан закашлялся. — Вы? — Возможно, мне удастся убедить этого... субъекта прекратить преследовать вас. — Не думаю, что это хорошая идея, — Джулиан покачал головой. — Точнее, не думаю, что он вас послушает. Вы, конечно, шпион, — он усмехнулся, — но я сомневаюсь, что на того, кто не собирается здесь надолго задерживаться, а уж тем более вмешиваться в политику, это произведет должное впечатление. Гарак улыбнулся. — Вы недооцениваете силу моего убеждения, доктор. Джулиан прищурился. — Вот сейчас вы говорите точно, как шпион или агент каких-нибудь особо опасных кардассианских спецслужб. — Мой милый доктор, — кардассианец посмотрел на него с притворным упреком, — я предлагаю вам свою помощь, а вы встречаете ее необоснованными обвинениями. Это несколько невежливо с вашей стороны. — Разве же это обвинения? — Джулиан игриво улыбнулся, и Гарак улыбнулся ему в ответ.

_________

— Гарак! Кардассианец повернулся, встречаясь взглядом с доктором, только что твердым шагом вошедшим в его магазин. — О, доктор. Какой приятный сюрприз. — Признайтесь, что вы сделали? Кардассианец изумленно приподнял надбровные гребни, словно не понимая, о чем идет речь. Выражение его лица было настолько искренним, что Джулиан почти поверил и даже немного сдал свои позиции, однако — никогда нельзя было знать наверняка. — Я говорю о Моратилисе. Он просто исчез. Я узнавал — ризианское судно еще не покинуло станцию, и на нем его тоже нет. Внезапно Джулиан почувствовал, что не может даже озвучить свои подозрения — это было бы слишком серьезным обвинением, не имеющим под собой, к тому же, никаких оснований. По крайней мере тех, которые можно было бы как-то обосновать. — Я обещал вам поговорить с ним и, по возможности, убедить оставить свои настойчивые попытки добиться вашего внимания, доктор. Я выполнил свое обещание, — в голосе Гарака сквозил укор в адрес невысказанных обвинений, которые словно повисли в воздухе. Он сделал несколько шагов в сторону Джулиана, стоя теперь почти вплотную. Несмотря на то, что доктор был выше ростом, он вдруг почувствовал себя маленьким и уязвимым и невольно сглотнул под пристальным взглядом кардассианца. — А вам, доктор, следовало бы лучше следить за своими словами. Если, конечно, вашей целью не было обидеть меня. — Нет-нет, что вы, я не... — поспешно возразил Джулиан, внезапно похолодев. — Вот и хорошо, — улыбнулся Гарак. — Чаю?