Без сожалений

Кид не любит алые, как зарево пламени, закаты. Они напоминают о сожженных городах. Кид не жалеет, что после него остаются лишь каменные остовы, черные угли и серый остывший пепел. Кид никогда ни о чем не жалеет. Только порой, когда красное солнце полыхает огнем, поднимаясь над горизонтом, во рту становится горько, как от дыма пожарищ. Хочется промочить глотку крепким спиртным, да так, чтоб слезы на глаза навернулись. Кида бесят рассветы с Трафальгаром Ло. Когда сидишь на остывших за ночь каменных плитах крыши, смотришь на красное небо – перед глазами все плывет после полпинты терпкого рома, а рядом ухмыляется трезвый Ло. Он салютует небу бутылкой и, запрокинув голову, шумно глотает из горла, утирает влажные губы. Ло много пьет и никогда не пьянеет, взгляд ясный и холодный, только в голосе появляются мягкие тягучие нотки. – Ублюдок ты, Кид, – тщательно выговаривает Ло. – Сколько раз тебя встречаю – убеждаюсь. – От ублюдка слышу, – скалится Кид, разглядывает меченные татуировками загорелые руки Ло. «Death» – по букве на каждую фалангу. – Иногда хочу отрубить тебе пальцы и носить с собой как талисман. Отрежешь для меня хотя бы средний, с буквой «A»? – Даже если ты отдашь мне свой член – мой палец не получишь, даже мизинец, – у Ло дергается уголок рта, ухмылка кривит лицо. Город пылает от заката, солнце все выше встает над шпилями. Богатый город, есть что разрушить и разграбить. Кид улыбается. – Если ты все здесь сожжешь дотла, – Ло широким жестом обводит соседние крыши, площади, кирпичные дома, белые церкви, торговые ряды и рыбацкие лачуги в порту. – Я не против. Кид молчит, нутром чует – фраза не окончена. Ло пристально смотрит куда-то сквозь него, черные зрачки расширены, и в них горят красные отсветы. Произносит сухо, скучающе: – Если ты уничтожишь город, мы больше никогда с тобой не будем сидеть на этой самой крыше до утра и пить местный ром. Ло встает, слегка покачнувшись, опирается ладонями о низкий парапет, сутулится. Кид тяжело поднимается, плечом толкает Ло, как будто им двоим на огромной крыше мало места: – Ты еще всплакни по пьяни, Трафальгар Ло. Правда, я утешать не стану. Ло, ни слова не говоря, разжимает пальцы, отпускает бутылку над краем крыши. Пара секунд тишины – и звон разбитого стекла. – Я понял, понял, – Кид перегибается через парапет, разглядывает осколки и темное пятно на мостовой. – Хочешь сказать, что сломанное не так-то просто починить. Ты в жопу пьян – отвечу тебе я. Ло хрипло коротко смеется. – Я покидаю город. Можешь грабить его и жечь. – Мне не нужно твое разрешение, – Кид оборачивается вовремя, чтобы увидеть, как медленно уходящий Ло лениво показывает ему средний палец. Рассвет отвратителен. Кид зубами выдирает пробку из непочатой бутылки и жадно пьет, обжигая горло. Черт с ним, с этим городом – пусть остается, Кид позволяет ему и дальше оставаться богатым и процветающим. Кид смотрит с высоты на бредущего к порту Ло и ни о чем не жалеет. Как и всегда.