Моменты

https://vk.com/public108831172?z=photo-108831172_408690794%2Falbum-108831172_00%2Frev А вы знаете, что в теле человека может быть ровно шестьдесят одна тысяча и триста семь капель крови? Элайджа Майклсон знает это точно, он лично считал. Шестьдесят одна тысяча и триста семь капель. Удивительно, не правда ли? С чего же всё началось, спросите вы, а началось, собственно, полтора века назад с того, что он, интеллигентный и жутко воспитанный первородный вампир, встретил её — Катерину Петрову. Она была обычным вампиром, болгарка по происхождению, которая в Америке сразу же перешла на имя Кэтрин Пирс, но Элайджа упорно называл её родным именем. Он сам не знает, что нашел в ней, одной из многочисленных двойников, наверно, то же самое, что и сотни других её любовников. А именно поражающую внешность и запах, конечно же, запах. Вы хоть представляете, чем пахнет Кэтрин Пирс? Элайджа знает наверняка — от неё за версту несет интригами и свежей кровью. Катерина пахнет похотью и смертью, а ещё дорогими духами и едва различимым остатком аромата полевых цветов, хотя она за эти пятьсот лет так ни разу и не вернулась в Болгарию. Элайджа точно знает, что ни один двойник не пах так превосходно и уникально, как Пирс. Татия была укутана ароматом сандала и вина, Амара — горячего песка и хлопкового савана. Пожалуй, и в них было что-то особенное, но уж никак не ровня его Катерине. И уж тем более в один ряд нельзя ставить Гилберт: Елена пахнет приторной романтикой, розовыми сопливыми сердечками, мечтой о лекарстве и ещё Деймоном Сальваторе — жуткая раздражающая смесь. Элайджа любит запах Кэтрин и порой боится стать плохим, но упорно поддается её уловкам. Вот и сейчас у них очередной спор, и его карие глаза сверкают нездоровым блеском, когда брюнетка рядом. Кэтрин для него словно отсутствующий тормоз: как только её пухлые губы касаются его щеки и возле уха раздается сексуальное "здравствуй, сладкий", некогда скромный Элайджа теряет весь рассудок и мысленно сравнивает себя с сумасшедшим капитаном корабля, который поднимает якорь, как только начинается шторм, и с головой бросается в бурлящую стихию. Когда в его жизни в очередной раз появляются её идеальные темно-каштановые локоны, первородный посылает к чертям свою пресловутую интеллигентность и сдержанность, не замечая, как его белоснежные манжеты и воротник рубашки окрашиваются красным и начинают пахнуть металлом. Они сидят в гостиной дома Майклсонов уже третьи сутки, тратя их на свой жестокий эксперимент. У них есть время, вся вечность в их пальцах с дневными кольцами. Элайджа улыбается одними уголками глаз, и те, кто его хорошо знают, могли бы сейчас подумать, что он отключил чувства. Ведь как иначе объяснить то, что он так увлеченно считает капли, падающие с подвешенной под потолком девушки? Катерина тоже считает, но она не настолько сосредоточена на каждой алой капельке и ведре, в которое они собираются. Брюнетка мерно покачивает ногой, обутой в ботильон на высокой шпильке, рассматривая виски в своей руке и блики от камина в нем. Она считает капли на слух и лишь иногда смотрит на этот кровавый дождь, когда отвлекается на пару слов разговора. Их никто не трогает и не отрывает от такого странного занятия, разве что, кажется, где-то спустя тридцать один час от начала эксперимента, с лестницы спускается Клаус. Он лишь хитро улыбается и даже не порывается мстить Кэтрин, проходит мимо, обдавая терпкими духами, явно собираясь навестить свою блондиночку Форбс. Ник отбирает у Пирс виски и выплескивает его в огонь камина, отчего он вспыхивает яркими искрами и трещит громче, после делает Катерине замечание, что всё-таки убьет её, если она ещё раз посмеет взять его любимый резной стакан. После этого он просто подходит к ведру, зачерпывает этим самым стаканом крови, словно воды из колодца, пьет жадно, а затем со всей дури швыряет его в стену и разбивает вдребезги, громко хохоча, словно сумасшедший. Кэтрин закатывает глаза, Элайджа растягивает губы в улыбке и указывает брату двумя пальцами на дверь, Клаус наконец-то уходит, и они продолжают считать. В среднем в литре воды находится около двадцати тысяч капель, но кровь не вода, она гуще и её от четырех до пяти литров в человеке. Поэтому в этом споре мужчина делает ставку на цифру пятьдесят пять тысяч двести шестьдесят три. Это число выдуманное, из головы, но оно на грани научного и рассчитанного. Кэтрин уверенно выпаливает цифру шестьдесят семь тысяч триста пятьдесят один. И плевать она хотела, что их подопытным кроликом стала молодая худенькая девушка и что в ней, вероятно, не слишком много крови. Пирс уверена, что она угадала, аргументируя это тем, что в помещении душно, на дворе лето и кровь этой несчастной рыженькой разрежена и капель будет больше. Единственное, что расстраивает её, так это то, что девушка в определенный момент умирает от кровопотери, её сердце останавливается и перестает качать остатки морковной жидкости, отчего та начинает сворачиваться и застывать прямо в венах. Это значит лишь одно — они не узнают точной цифры и даже не смогут приблизительно сосчитать долю ошибки. Ставки сделаны, Пирс снова здесь, рядом с ним, в его доме. Если Элайджа угадал и полученный экспериментальным путем результат будет ближе к его варианту, они с Кэтрин займутся сексом на крыше городской часовни, на высоте десяти этажей под открытым звездным небом. Если же предположение брюнетки будет более правильным, то они зайдут в ближайший бар, закроют его и внушат всем посетителям смотреть, как он будет брать её прямо на столе у всех перед глазами. На то, чтобы сцедить всю кровь из этой девчонки, они потратили почти трое суток, и Элайджа спрашивает себя, почему нельзя было просто трахнуться сначала на крыше, а затем в баре. Он знает ответ — так ведь интереснее, к тому же, кто бы мог подумать, что результат получится таким удивительным и неповторимым. Ошеломляюще, но капель оказалось ровно шестьдесят одна тысяча и триста семь, а это идеальное среднее арифметическое между их предположениями. А это идеальная поражающая ничья в их споре. Кэтрин смотрит на него из-под длинных ресниц, ждет инициативы, шепчет о том, как ей жаль, потому что она так хотела чего-то необычного в этот раз. Элайджа ослабляет узел галстука, подлетает к ней и грубо целует, настойчиво пробираясь пальцами под короткое платье. Кэтрин пошло стонет и подставляет шею под его губы, хитро улыбается, когда Майклсон не находит на ней трусиков. "Я хочу новизны... Адреналина... Опасности..." — хрипит она. "Опасности?.. Как думаешь, что с нами сделает Никлаус, когда узнает, что мы испачкали простыни в его спальне?.." — глаза Элайджи полыхают огнем, он срывает якорь в такое цунами, как никогда прежде.