Моменты

Это тоже из разряда "странных фанфиков", но мне было необходимо написать это. https://vk.com/public108831172?z=photo-108831172_408253924%2Falbum-108831172_00%2Frev Самолет мягко приземляется, скользя по посадочной полосе. На улице темно, почти ничего не различить, лишь горят сигнальные огни аэропорта, двоясь в стеклах иллюминаторов. Да уж, зима в Европе не удалась, даже намека нет на снег, чего не скажешь о Нью-Йорке. Там к Рождеству настоящий белый праздник, а ещё Крис. Нина прогоняет от себя картинку, где брюнет с заразной улыбкой на пол-лица и в вязаном смешном свитере с оленями украшает гирляндами ёлку в гостиной их дома. Наверно, ему было бы мерзко и больно узнать правду, Нина сейчас всего лишь хочет отдохнуть и чтобы ей стало хорошо. Иэн натягивает капюшон своей куртки пониже и выходит из аэропорта, запрыгивая в первое попавшееся такси, диктует водителю адрес, уже знакомый за последних три года. Автомобиль с тихим урчанием мотора везет его загород, ближе к горам, где-то на середине пути пейзаж за окном становится всё светлее от снега. Чуть дальше внезапно начинаются небольшие белые сугробы, за которыми виднеется дом. Что может быть лучше, чем провести Рождество в этом домике в Альпах вместе с любимым человеком? Наверно, Рождество в Нью-Йорке с женой и подарками. Иэн пытается не думать о том, что же Никки упаковала в ту коробку с огромным красным бантом, которую он всё же нашел в шкафу ещё две недели назад. От этого паршиво. Нина переступает порог домика, ставит чемодан в угол, снимает обувь и верхнюю одежду. На вешалке уже висит мужская куртка, брюнетка лишь улыбается уголком губ, ощущая на своей талии чужие руки. Ладони теплые, а пальцы горячие. Это приятно, когда ты вот так — с дороги и холода в уют. Иэн ничего не говорит. Вообще. Они молча садятся за стол ужинать. Вот уже третье Рождество подряд. Нине звонит Крис, и та отвечает, продирая горло от длительного молчания. Вуд привычно жалуется, что соскучился, проклинает агентов, которые постоянно "отправляют" Нину в праздник на "интервью" или ещё куда-то. Добрев улыбается в трубку при разговоре и шепчет Крису, что любит его, рассказывая, где спрятала подарок для него. Иэна от этого тошнит. Он сам звонит Никки, но уже утром, просит открыть нижний шкафчик с бельем, где на самом дне слева лежит бархатная коробочка с очередной ювелирной безделушкой. Это как откупной, порой Сомерхолдеру кажется, что Рид всё знает. Знает, но отпускает, терпит и молчит, боясь отпустить навсегда. Может, действительно любит? Их с Ниной расставание было странным. Просто четыре года вместе махнули перед глазами, как колибри крылышками, — мгновение, даже не успеваешь заметить. А одного прекрасного дня Иэну показалось, что они отдалились. Нина сдружилась с Крисом, а он — с Никки. Пожалуй, это его вина, было глупо клеить лучшую подругу своей девушки. Они разбежались, тихо и без скандалов, перегорели и не смогли с этим ничего поделать. У Добрев с Вудом всё сложилось, а Иэну отчего-то стало больно. Хотелось сделать какую-то глупость, чтобы отпустило. Наверно, лучшим из вариантов был виски. Много, очень много алкоголя. Но Сомерхолдер не искал легких путей, именно поэтому спустя несколько месяцев он нервно прокручивал на пальце обручальное кольцо, всё же напиваясь. Так и не отпустило. Очень жаль, ничего не поделаешь. Они мало виделись, разве что по работе, и вроде как всё было нормально. Но потом сорвались, и Иэн предложил провести Рождество вместе, спокойно поговорить и раскурить трубку мира. Хорошенько так раскурили. Прямо у стены в коридоре этого самого домика в Альпах. На весу и с пошлыми влажными шлепками бедер. Это было ошибкой, такой огромной и неправильной. Но после стало легче дышать, и рождественские встречи плавно вошли в привычку. Ну и что, что изменники, это же раз в год. Нина нехотя ковыряет вилкой праздничный ужин, белое шардоне ей куда больше по вкусу. Иэн смотрит на неё, словно пытаясь запомнить, понимая, что именно сегодня она другая. Что-то изменилось, но что конкретно — непонятно. Сомерхолдер волнуется из-за этого непонимания, он пытается списать всё на её новый цвет волос, форму бровей, ну и ещё множество сережек вдоль хрящиков в ушах. Это возбуждает, ему так неудержимо хочется пройтись кончиком языка вдоль ряда блестящих колечек и прикусить мочку. Синие глаза чернеют, Нине это нравится. Он с ней играет, впрочем, играл всегда. Крис другой, он любящий и понимающий, домашний и ни капли не бабник. За таких выходят замуж. Таким рожают детей. А ещё целуют в щеку рождественским утром, распаковывая под ёлкой коробки в ярких обертках. Нина поцелует, но завтра, ближе к вечеру, когда самолет приземлится в Нью-Йорке. Сейчас она принимает правила игры, молча поднимаясь и идя в спальню, быстро сбрасывая с себя одежду. Иэн любил раздевать её сам, ему и сейчас бы так хотелось, но Добрев делает это нарочно вместо него. Мужчине не остается ничего, как наблюдать за плавно покачивающимися бедрами, с которых соскальзывают кружевные трусики. Нина ложится на кровать, широко расставляет ноги, сгибая в коленях и опираясь ступнями в одеяло, и ждет. Иэн не заставляет её делать это слишком долго, просто срывает с себя всё до последнего и утыкается лицом между её ног. Его бывшая пахнет там вишнями, так терпко и сладко. А на вкус как мед, завораживающе и приторно, но хочется ещё и ещё. Он всегда ласкает её долго, уделяя чувствительным участкам больше часа, доводя до исступления. А затем заменяет язык пальцами, и это реально омерзительно. Нина пытается не думать о том, как её сок прозрачно-белыми каплями течет по его пальцам, попадая на кольцо. Спустя ещё час нежные розовые складки её кожи пульсируют от слабой боли, но всё же раскрываются и принимают ещё больше. Иэн движется быстро, хрипло рыча, втрахивая Нину в ворох одеял и простыней. Он несдержан, порывист, глаза и ум застилает пелена из разноцветных вспышек. Добрев то и дело приходится одергивать его, не давая слишком сильно сжать бедра или засосать кожу на шее. Наутро не должно остаться никаких следов на её теле. И это не из-за того, что Крис может увидеть, просто ей не хочется, чтобы что-то напоминало об Иэне. Приятной ломоты в теле и так будет достаточно. Сомерхолдер слишком усердно целует её, за что получает легкий укус. Нина знает, что нижняя губа покраснеет и припухнет, а ещё Никки заметит это и, возможно, даже попросит объяснений. Внутри что-то громко и ехидно хохочет. Рид её подруга, ну ладно, уже не подруга, но была когда-то, а теперь она его жена. Нина катает эту горечь языком по нёбу, вспоминая радужку Криса цвета топленого молочного шоколада. Они занимаются этим всю ночь напролет. Бесконечно-длинных десять часов сплетения потных тел и тихих вздохов. Они занимаются этим, и Иэн почему-то уверен, что это любовь. Нина уверена, что любовь — это когда с Крисом. Ещё год назад она считала, что это секс. Банальная физиологическая потребность организма. Жажда, которую им обоим есть с кем утолять, но что-то снова и снова тянет в этот проклятый домик посреди Альп. Здесь пахнет индейкой, мандаринами и хвоей, но не так, как дома. Дома запах Рождества и теплого шерстяного свитера Криса, с ворота которого так потрясно вдыхаются нотки его мускусных духов. А здесь просто индейка, мандарины и хвоя — ничего особенного. Сейчас Нина знает, что это не любовь и не секс. Это ошибка, и она делает её в последний раз. Утро приходит внезапно, как и всегда в этом месте. Солнце слишком яркое, мороз за окнами слишком трескучий. Лучи пляшут по комнате, упорно пробираясь внутрь сквозь причудливые узоры на замерзших окнах. Нина поднимается с постели, когда Иэн ещё спит. Она принимает душ и тихо собирается, пока Сомерхолдер звонит Никки и просит достать свой подарок. Они с Ниной ничего не дарят друг другу вот уже три года. А ещё не шепчут всякие глупые нежности, не спрашивают, как дела, и не сокрушаются о том, как было бы хорошо вернуть прошлое. Просто уже в дверях он одергивает её и тихо говорит: "С Рождеством". Нина кивает, отвечая: "И тебя", а затем поправляет шапку и выходит без оглядки. В Нью-Йорке настоящая метель, правда, безветренно, поэтому пушистый снег падает красиво и ровно, но слишком густо. Видимость на дороге почти нулевая, такси очень медленно везет Нину домой. Это нервирует её, она хочет поскорее к Крису, ей это нужно как никогда. Она понятия не имеет, как только сквозь белую стену снегопада брюнету удается различить припаркованный автомобиль, но Вуд с широкой улыбкой выбегает прямо на улицу в одном свитере, заносит внутрь чемоданы, а затем быстро тянет в дом возлюбленную. Нина звонко смеется, но всё же заботливо ворчит, что Крис себя не бережет, ещё заболеет. Она отряхивает с его плеч и темных взъерошенных волос снег, пока тот не успел растаять, Вуд помогает ей раздеться, с гостиной вкусно пахнет уже разогретым ужином. Нина совсем не удивлена, любимый всегда очень предусмотрителен, но что-то не так. И дело не в огромном букете её любимых альстромерий, которые нереально достать зимой даже в Нью-Йорке, просто длинные изящные, словно у музыканта, пальцы Криса мелко дрожат. Да, он стеснительный парень, очень скромный, порой немного неуверен в себе, да, он часто волнуется. Но Нина никогда раньше не видела, чтобы он так глубоко сбивчиво дышал, а при этом в уголках глаз застыли едва заметные слезы и страх. Этот страх передается и ей: неужели он всё узнал или догадался?.. Но Крис опускается перед ней на колено и просит стать его женой. Нина чувствует себя счастливо и глупо, но так правильно, когда без доли сомнения шепчет "да" в ответ. Крис не сразу понимает, удивленно переспрашивает, а затем кружит её в воздухе, улыбаясь. Слезы не сдерживаются, соскальзывая с ресниц, это от счастья, Нина лишь смахивает их тыльной стороной ладони с гладко выбритых щек любимого. Кольцо идеальное, оно идеального размера, идеально сидит на её пальчике, блестя идеальными гранями бриллианта. Нине нравится, оно словно согревает её, излучая тепло, но вот девушке немного неловко: Крис ей предложение на Рождество, а она ему в подарок клетчатую модную рубашку и миниатюрный ретро-автомобиль в его коллекцию — как-то неравноценно. Но брюнет этого не замечает, радуется машинке, словно ребенок, примеряет обновку и всё целует Нину, шепча, как он счастлив, как соскучился. Они не объявляют о помолвке ни прессе, ни друзьям, даже из каста никто не в курсе. Это пожелание Добрев, Крис не спрашивает причин, он знает, что это из-за Иэна. Свадьба тоже проходит без шумихи в кругу родных, поздней осенью, но на островах, где круглый год лето. Нина с Крисом остаются там на медовый месяц, Гаити настоящий рай. На этот период они полностью исчезают с поля зрения папарацци, наслаждаясь друг другом, встречая рождественские и новогодние праздники под пальмами. Самолет приземляется с легким качком от соприкосновения шасси с землей. Такси везет Иэна в домик в Альпах. В этом году здесь бесснежно, даже в горах, лишь неприятно моросит мелкий дождь, небо словно плачет. Брюнет привычно вешает куртку в коридоре, снимает обувь, оставляет чемодан. Стол уже засервирован на двоих, индейка горячая, только из духовки, она всегда остывает до оптимальной температуры, когда приезжает Нина и садится с ним за стол. Иэн в предвкушении растягивает губы в лукавой улыбке, пах приятно тянет. Ещё пятнадцать минут, и Добрев будет здесь. Ещё полчаса, и он снова сможет вдыхать её вишневый интимный запах и слизывать с бедер медовый вкус. Ещё час, и он сможет с хриплым животным рычанием сбросить накопившееся напряжение, ведь с женой не то. Нина не приезжает через пятнадцать минут. Сомерхолдер звонит ей, но номер недействителен, наверно, оно и не странно, что она сменила симку, он ведь не набирал этот знакомый до боли номер уже четыре года. Нина не приезжает через полчаса, тяжесть с низа живота перекочевывает под ребра, от возбуждения и следа не осталось, только нарастающее волнение. Иэн судорожно звонит в аэропорт, срывается на какой-то девчушке, которая едва в силах сбивчиво ответить ему, что среди пассажиров на борт самолета в Нью-Йорке при посадке не было никакой мисс Нины Добрев, даже билет на это имя не бронировали. Проходит ещё час, и Иэн понимает, что она просто не приедет. Индейка окончательно остыла, да и аппетита нет ни грамма. Мужчина бессмысленно щелкает пультом телевизора, на экране сменяются одна за другой рождественские телепередачи, всюду этот искусственный снег, похожий на пенопласт. Иэн падает на кровать и почти засыпает под шум усилившегося дождя за окном и треп ведущей новостей. Знакомое имя из динамиков заставляет прогнать дремоту и сфокусировать взгляд на дисплее. "Звезда молодежного сериала "Дневники вампира" Нина Добрев сегодня выложила в своем инстаграме фото с отдыха со своим, как оказалось, мужем. Да, вы не ослышались, известная актриса объявила всему миру, что около месяца назад тайно вышла замуж за Криса Вуда, а сейчас она беременна и ждет первенца. Поздравляем их с этими событиями". Иэн смотрит на фото улыбающихся Криса с Ниной посреди пляжа. Девушка держит руку с обручальным кольцом на своем пока ещё плоском животе, парень стоит сзади и обнимает её, бережно прижимая ладонь чуть ниже её руки, на его безымянном пальце такая же тонкая полоска золота. Экран гаснет. Иэн точно знает, что доигрался. Нина не приедет. Больше никогда. Небо и вправду плачет.