Всегда

Джентельмен словно сошёл со страниц романа о колониальной Англии: сморщенная, загоревшая до орехового оттенка кожа, шёлковый халат расшитый яркими цветами, светлые туфли, сплетённые из кожаных ремешков. На его лице тень от соломенной шляпы вперемешку с веснушками образовала причудливый, изменчивый узор. Снейп посторонился, пропуская его внутрь. И тут же удивился сам себе, но было поздно: человек уже вошёл и стоял теперь, оглядывая прихожую, цепляясь взглядом за каждую деталь. — Где мы можем поговорить? — спросил он без предисловий. — Там? Тростью он указал на дверь кабинета. — Если только вы не предпочитаете разговаривать, стоя в дверях, — ответил Снейп, которого посетитель, пожалуй, развлекал. Кроме того, в нём было что-то, какой-то надлом и вместе с тем поразительное достоинство, отчего выгнать его не хватало духу. Узловатые пальцы гостя обхватывали набалдашник трости в виде обезьянки, словно корни, оплетающие камень... или труп. Старый джентельмен кивнул и двинулся к двери кабинета, при каждом шаге впечатывая трость в паркет. Северус проследил его маршрут взглядом естествоиспытателя. Привычка наблюдать за людьми и событиями сформировалась в характере Снейпа ещё в детстве, а в зрелые годы приобрела почти болезненный оттенок, который он сам замечал, но ничего не мог с собой поделать. Он страдал, метался, гневался, любил, а двойник-невидимка за его спиной с прохладным любопытством фиксировал происходящее, сопоставлял факты и делал выводы. Гость перешагнул порог кабинета и обернулся. Хозяин закрыл входную дверь и последовал за ним. — Я — Эбенейзер Мария Крауч-Вишневецкий, — представился гость и замолчал, как будто это должно было всё объяснить. — Я — Северус Снейп, — на всякий случай заметил Снейп. — Располагайтесь, — он указал на одно из кресел, поближе к камину, а сам отошёл к книжным полкам и остался стоять. Гость медленно опустился в кресло. Трость он положил на колени. — Ваша воспитанница, Маргарет... Снейп предупреждающе поднял ладонь. — Даже не начинайте, — перебил он. — В Мунго она ухаживала за моим племянником, — продолжил наступление старик. — Вы его знаете. — Да, я имел несчастье знать его, — согласился Снейп. — При жизни. Теперь он мёртв. Я видел его смерть. Вряд ли мне когда-то станет его не хватать. — Он жив, — Крауч-Вишневецкий, казалось, не был задет откровенностью собеседника. — Прежде он был не самым приятным человеком, и я сомневаюсь, что поцелуй дементора сделал его лучше, но, как говорится, кто без греха... Вы не любили своего отца, верно? — Это не секрет, — сдержанно отозвался Снейп. — Послушайте, Барти никогда не был мне неприятен, напротив... Однако он был неудобен. Без его истерик всем стало легче, так что — виват, правосудие Фаджа, трусливое и бездарное. — Вы... — вот теперь он начал нервничать, даже задышал тяжелее, но быстро взял себя в руки. — Вы ведь не из тех, кто руководствуется лицеприятием? Я ничего особенного не прошу, — он потёр большим пальцем обезьянкин нос. — Когда ваша воспитанница ухаживала за ним, ему становилось лучше. Почему бы ей не бывать там, скажем, раз в декаду? — А вы другое хотели сказать... — Снейп кисло улыбнулся. — Я руководствуюсь здравым смыслом, — он вернул лицу серьёзное выражение. — Мне жаль вас. Вы стары и одиноки, вот фантазия и разыгралась. Ему не могло бы стать лучше ни за что и никогда. — Но это было! — воскликнул Эбенейзер. — Есть свидетели. Неужели вам, — он прищурился, — не любопытно? Снейп покачал головой. — У меня много перспективных проектов. — Ваша... Маргарет, — голос Крауча дрогнул, — увидела, что это живой человек. Фантазия... — повторил он с тоской. — Вы слишком хорошо обо мне судите. Я хотел мести. Посмотреть, как все они станут унижаться ради денег. Как будут прыгать вокруг оболочки, куклы, делая вид, что не видят, какой это фарс. А она отнеслась серьёзно. — Маргарет — добрая девочка, — подтвердил Снейп с металлом в голосе. — Она многое принимает близко к сердцу. Но она сделает так, как велю я, а я намерен исправить своё упущение. Да, это было упущение, — он задумчиво постучал пальцем по корешку книги. И, повернувшись к Эбенейзеру, смягчив тон, добавил: — Возьмите его домой, найдите хорошую сиделку. Поищите среди магглов... — Он хочет, чтобы пришла Маргарет, — возразил старик. Лицо Снейпа вытянулось. — Он говорил с вами? — спросил он, скрывая накатившее раздражение: всё-таки старик тронулся. — Нет, конечно. Я просто знаю, не спрашивайте, как. — Не буду, — согласился Снейп. В конце концов, а кто вообще нормален? — Мне действительно жаль, что я ничем не могу помочь. Он двинулся к двери и, открыв её, выжидательно повернулся к гостю. Тот поднялся, крякнув, оттолкнувшись одной рукой от подлокотника и перенося вес на трость в другой руке, и по коже Снейпа, от висков до кончиков ногтей, пробежал неприятный холодок: на мгновение он увидел, будто это он сам поднимается из кресла, еле удерживая на ногах собственное разваливающееся тело. Как скоро это будет? Через тридцать лет? Через пятьдесят? Оглядываясь на прожитые годы, он понимал, что срок пустячный, что как ни изнуряй себя работой, он, однако же, не успеет совершить гораздо больше, чем успеет. В проёме Крауч-Вишневецкий остановился и заглянул в глаза Снейпу: — Да, она будет делать так, как вы велите, — произнёс он медленно, — ещё какое-то время. Не очень долго. — И он двинулся дальше, договаривая уже на ходу: — Дети растут быстро. — У меня нет детей, — возразил Снейп. — Прощайте. Он проводил гостя до дверей, а затем убедился, что тот действительно ушёл, хотя это и было глупо, не прятаться же ему в саду... Пройдя на кухню, Северус зажёг огонь под чайником, щедро отсыпал себе заварки и в ожидании кипятка достал с верхней полки едва початую бутылку крепкого бальзама. Визит оставил тревожное послевкусие, которое нужно было смыть, пока оно не ударило в голову и не осело там негодными, лишними мыслями. - - - Стук в окно школьной совы совпал с возвращением Маргарет. Что-то срочное и плохое, это ясно: МакГонагалл не стала бы писать ему, если бы можно было не писать. Он предложил сове половинку печенья, которое взял для себя, но угощение птице не понравилось. Не трогая письма, Снейп встал, чтобы встретить Маргарет в коридоре. Она как раз пыталась закинуть на верхнюю полку платок, которых, по мнению Снейпа, стало в её гардеробе слишком много. Он взял тряпку из её руки и повесил на крючок поверх пальто. Платок был из яркого шёлка, с плодами лимона и граната. — Ты долго. — Да, — Маргарет как будто не заметила тяжести в его голосе, — я заходила в гости в тот дом престарелых, помните? — Разве у тебя там остались друзья? — спросил он устало и напряжённо. — Не прямо друзья, — она пожала плечами и, подхватив сетку с продуктами, пошла на кухню. Где только она раскопала этот артефакт, но такой способ ходить за покупками привёл Маргарет в полный восторг, и теперь вместо привычных пакетов с эмблемой супермаркета она таскалась со старой материной верёвочной сумкой. Северус не мог бы объяснить, почему эту сумку надо то ли сжечь, то ли поместить под стекло на почётное место, но ни в коем случае не использовать по назначению, и просто молчал, надеясь, что это увлечение пройдёт, как закончились дом престарелых, браслеты из ракушек, бесконечное копание в саду и длинные юбки из шкафа старухи-соседки. Теперь выходило, что по крайней мере дом престарелых никуда не делся, только был отодвинут на время. — Там Дороти Майер очень грустно, — пояснила Маргарет, открывая дверцу холодильника. — О... — протянула она с досадой, — а сметана была... — Кто такая Дороти Майер? — вздохнул Снейп, совершенно безразличный к сметанной проблеме. — Она там живёт, — Маргарет повесила пустую сетку на гвоздь, — но всегда помогала, делала чуть ли не больше нянечек. Сейчас там всё поменялось, и ей не дают ничего делать. Она говорит, что, наверное, сойдёт с ума. — Дай мне адрес этого учреждения, — решение было таким естественным, словно он давно собирался это сделать. — И я прошу тебя больше там не бывать. — Но почему? — она удивлённо посмотрела на него. — Что вы собираетесь делать? — Что-то хорошее, — заверил Снейп. — Что-то совершенно не свойственное мне. Он усмехнулся и, взяв со стола отвергнутую совой половинку печенья, повертел её в пальцах. Маргарет достала из холодильника креветку и протянула птице. Сова забрала лакомство, перехватила лапкой и начала отщипывать по кусочку. — Я давно заметила, что им нравится... — Маргарет ополоснула руки под краном. — И всё-таки, что вы... Снейп встал и, взяв её за плечи, развернул к себе. — Запомни... С её ладоней стекали капли, и она приложила их к животу, промакивая. Волна незнакомого, мучительного смущения поднималась внутри. — Я никогда не сделаю что-то тебе во вред, — договорил он с натиском. — Я знаю, — Маргарет его слова показались упрёком, — я вовсе не думала... Всё, что вы для меня сделали... — Ты ничего не знаешь, — он крепче стиснул её плечи, — и хорошо. Запомни только это: я никогда не сделаю что-то тебе во вред. Она кивнула. И вдруг, наклонив голову, прижалась щекой к его пальцам.