Обычная.

      -Но, Дмитрий Михайлович, у меня есть планы на этот день!-я нервно перебираю трубку в руке и пытаюсь сдержать нахлынувшее волнение. В горле появляется комок, сердце бьется с бешеной скоростью. Ноги сами ведут меня к креслу и я плюхаюсь в него, ощущая тепло приятной ткани под собой.       -Какие к черту планы, Костов? Там брошенные дети! Без родителей, понимаешь? У них нет тепла, любви и добра!-яростный голос продюсера заставляет меня вздрогнуть. Кажется, Дмитрий сейчас взорвется, и осколками его злости можно будет уничтожить всю планету! Я усмехаюсь этим мыслям.-Тем более, это отличный пиар! Представь, как фанатки будут визжать при виде доброго, заботливого Кристиана в обществе сирот. Это же так ми-и-ило!       -Мило...-повторяю я отстраненно. Мой голос звучит холодно и безразлично, будто я не говорил ничего неделю и решился все-таки сейчас сказать словечко. Ну надо же, как я волнуюсь от простого разговора о чьей-то печальной истории. Ком в горле мешает нормально дышать.       Мило.       Иногда мне кажется, что моему продюсеру от меня нужны только деньги ненормальных фанаток, выброшенные на ветер на мои концерты. Дмитрий радуется, когда очередная "Крисоманка" покупает ненужную футболку с моим лицом и тратит треть зарплаты своих родителей. А еще, он обожает повышать мою популярность через сирот. Как мерзко.       -Кристиан, это не обсуждается. Ты даешь благотворительный концерт в детском доме "Радуга" и точка. Подумай о несчастных ребятах,-мужчина буквально выплевывает последнюю фразу. Я морщусь от отвращения. В трубке раздаются протяжные гудки и я кладу телефон на стол.       Вот почему я? Почему всегда я? Разве нельзя было договориться об этом со Львом или Рагдой? Они отлично поют и неплохо ладят с людьми. Я уверен, сирот зацепила бы искренность моих друзей. Ханиева, вон, наверное, слезу бы выдавила! Аксельрод речь бы крутую забабахал. А что взять с меня? Да я даже поболтать с ними нормально не смогу. Ведь осознать, что не дети меня должны любить, а я их - крайне сложно!       В голове всплывают слова дедушки: "Профессионал должен идти на риск, а иначе, какой же он профессионал?"       Я глубоко вздыхаю. Мой дедушка бы немедля согласился на благотворительный концерт, да еще и десять таких за свой счет бы устроил. Он уделил бы внимание каждому малышу, подарил бы всем подарки. И тогда люди сказали бы, что он милый. Но я не такой.       В животе предательски ноет, голод дает о себе знать. Видимо, все-таки стоило позавтракать. Весь этот напряженный график изводит меня. Эх, помню времена, когда я просто пел ради удовольствия на школьной сцене. Тогда я не думал, что у меня будут фанаты по всей России, которые готовы порезать друг друга за мой автограф. Я не думал, что буду участвовать в проектах на телевидении. Да я даже не подозревал, что мне когда-либо предложат выступать в детском доме! Ну это же бред!       -Крис, хватит без дела сидеть, помоги лучше!-мама выводит меня из размышлений и я вскакиваю с кресла, задев ступней покрывало, которое начинает волочиться за мной. Ярко-красная ткань резко слетает на пол, цепляясь за мою ногу. Я пытаюсь сделать шаг, но покрывало мешает и я слышу самый отвратительный на свете звук: треск рвущейся любимой маминой тряпки. О нет!       Вы когда-нибудь портили самую дорогую для ваших родителей вещь? Уверен, каждый бил прекрасную фарфоровую вазу матери, или же ломал папины туфли. После этих провинностей здорово влетало, и вы удивлялись, почему обычная стекляшка и ветхая страшная обувь могут быть так важны для человека. Я считал, что когда выросту - пойму, но этого так и не произошло. И сейчас я держу в руках уже бесполезную вещь: покрывало с огромной дыркой в самом центре кружевного узора и думаю о том, где бы заказать место для могилки.       -Что ты там притих?-голос мамы звучит очень бодро и я мысленно корю себя за то, что вообще когда-то родился. Я провожу рукой по красному бархату и ткань в руках будто тяжелеет в десять раз. Это покрывало подарила ей какая-то очень популярная певица в благодарность за помощь со спонсированием концерта на Мальте. Как по мне, обычная дешевая тряпка, но мама в ней души не чает. Каждый день она приглаживает кружева и расправляет малейшую складочку сего творения. А иногда, даже духами своими обливает. Представляете, какая страшная вонь стоит в квартире потом? Приходишь из школы, нанюхавшись ужасных ароматов одеколонов своих одноклассниц, а тут такое! В общем, кроме мамы к этому тупому покрывалу никто теплых чувств не испытывает. Но от этого мне ничуть не легче!       Мама показывается на пороге и миролюбиво смотрит на меня. У нее хорошее настроение, отлично, может пронесет...       -Тут такое дело, только не волнуйся сильно,-аккуратно начинаю я.-Я не виноват, честно! Я очень волновался из-за одного события и вот...       В комнате царит молчание. Я наблюдаю за тем, как лицо матери постепенно становится бордовым, а ее глаза наливаются яростью. Она в упор смотрит на покрывало. Ее руки охватывает напряжение, ладони сжимаются в кулаки. Я чувствую обиду, царящую в комнате и очень не кстати говорю:       -Представляешь, мне предложили петь в детском доме "Радуга"!       И тут происходит что-то невозможное! Вся злость мамы мгновенно улетучивается. На смену приходит смятение и любопытство. Женщина отрывается от ярко-красного бархата и всматривается в мои глаза. В ее взгляде я читаю беспокойство и тревогу.       -Крис, не стоит соглашаться на это! Я за тебя очень переживаю!-мама отбирает у меня покрывало и, несмотря на огромную дырку на нем, начинает стелить его на кресло. Она делает это крайне аккуратно, приглаживает, отряхивает от пыли.-Достань из шкафа иглу с нитью, пожалуйста!-я киваю и тянусь к полке, тем временем мама продолжает говорить.-Ты просто не вынесешь жалостного взгляда этих детей. Я была там когда-то и... Это очень тяжело, Кристиан.       Я наблюдаю за плавными движениями иглы в руках матери и понимаю, что разговор окончен. Хорошо, что есть кто-то на моей стороне. Надеюсь, у меня получится договориться с Дмитрием Михайловичем об отмене благотворительного концерта. Потому что дети без родителей всегда были для меня чем-то страшным и непонятным. Когда мне было девять, мы с семьей жили в пятиэтажке на окраине Москвы рядом с интернатом. Там учились не только обычные ребята, но и сироты. Каждый раз, гуляя во дворе, я видел, как избалованные дети били "брошенных" малышей. Я помню одного мальчика, кажется, его звали Ваня. У него были очень глубокие и грустные голубые глаза, но, к сожалению, у Вани не было родителей. Ребята вечно подшучивали над ним. И однажды я заступился за него и мы немного поболтали. Оказалось, мама бросила Ваню, когда ему было всего три года. Мальчик помнил очертания женщины, что его родила и проклинал ее каждый раз, когда речь заходила не в то русло. Мы с Ваней много играли и гуляли, но в один день он исчез. Мне сказали, что ребенок погиб под колесами автобуса. Тогда я плакал всю ночь. Меня посещает одна мысль и я не могу от нее избавиться. Решение принимаю очень быстро. Я накидываю на себя куртку и, тяжело вздохнув, поспешно выхожу из комнаты. -Ты куда?-кричит мне вслед мама. Я не отвечаю. Я не хочу, чтобы кто-то знал. Ведь я должен сделать это сам.