Часть 1
1 августа 2012 г. в 03:04
- Таке... Таке, ты такой.. Ты волшебный. Ты - особенный. - последнее слово звучит на выдохе и особенно искренне, - Ты... В тебя невозможно не влюбляться каждый день. Невозможно не хотеть держать тебя за руку, дышать твоим запахом, ревновать тебя к каждой встречной. И к каждому встречному - тоже невозможно не ревновать. Ты же всё это знаешь... Идиот, ей-Богу...
Я показал себе язык и отошёл от зеркала.
- Таке, Таке... Ещё и имя себе это исковеркал. Придурок.
Меня зовут Такеру. Я циник и язва. Меня мало что беспокоит в этой жизни за исключением... Нет исключений. Я красив, популярен, востребован и практически богат. Что ещё нужно?
Всё к чёрту.
Меня зовут Такеру. Правдивость средней паршивости. Никакой я не циник, не урод и не звезда. Сегодня у меня день самокопания, плюс саможаление. За окном всё серое, не разобрать ни времени года-суток, ни страны, в которой стоит дом, за окнами которого и происходит всё это безобразие. В доме - я. На мне любимые широкие штаны и кофта с такими длинными рукавами, что их можно привязать к обоим сторонам улицы и я спокойно несколько метров пройду. На голове бардак, на столе - чай с мёдом.
У меня свой дом. Небольшой, но просторный. Весь мой, как мечталось в детстве. А теперь я сижу в его центре, размазываю комочки мёда по стенкам остывающего чая, и сам я - такой маленький, что эти стены, наверное, меня не замечают. А чего этим стенам до какого-то Таке? Я копил на этот дом с самого первого выступления, несколько лет. Теперь он мой. Это делает меня намного счастливее и чуточку потерянным.
Тут есть занавески, есть коврики перед дверями, толстые одеяла в спальне, целая орава смешных чашек на кухне. Всякие штуки для чистки обуви, кафеля, кожаной мебели и прочая чепуха. Огромный холодильник, который я заботливо и упёрто заполняю по мере опустевания.
Ко мне редко кто-то приходит. По началу я так гордился своим одиночеством, что не хотел никого пускать в свой мирок. А теперь как-то глупо что-то менять. Пустовато.
Интересно, а меня можно полюбить? Вот Ишихара-сан говорит, что запросто. Ему легко говорить, он женат, у него ребёнок и такая толпа бывших\нынешних любовников и любовниц, что мне делается слегка дурно. А я даже до сих пор не могу понять, кто мне нужен. Каким он должен быть. Или должна быть. Вот в этом и проблема.
Маленький и смешной Такеру в глупой кофтище сидит на новеньком полу с подогревом, и думает единственную и простую мысль: "я никогда никого не любил". Так, чтобы дышать нечем, чтобы сердце билось и замирало, словно точно выверенный алгоритм пульса безнадёжно повреждён. Чтобы так... Как в этих глупых фильмах и книгах. Как у Масато. Как у Руки-сан и Рэйты-сан.
А я не хочу, как у них! Не хочу. Зачем мне это? Я хочу, чтобы всё так, как только у меня может быть. Говорят, что все влюблённые похожи на детей: совершенно одинаковые и нелепые.
Но у меня уже давно есть план: когда я влюблюсь - буду взрослым и сильным. Спокойным и рассудительным. Чтобы ни за что не сказали, что Такеру совершенно такой же, как все. И ещё, чтобы не сказали "подумаешь, влюбился! Посмотрите на него." Не позволю. На мою любовь будут ровняться. И завидовать. Осталась мелочь.
Влюбиться.
Ха, ерунда. Чего мне стоит? Вот возьму и влюблюсь! Да так, что обо мне, точнее о нас - все говорить будут!
... Скучно... Надоело думать. Надоело сидеть дома, чёртов отпуск. Помнится, Юджи говорил, что сегодня должна быть какая-то выставка дико модного фотографа. Если честно, я ничего не понимаю в современном искусстве, но.. Это всяко лучше, чем дома торчать. К тому же, надо делать вид, что я страшно гламурный тусовщик. А то тот же Юджи, с Чию на пару, меня съедят, наверное.
- Юджи, привет. Пошли на выставку сегодня?
- Эмм.. Слушай, я не могу, извини. Мы с Чию идём в новый бар, там Алисы играют. Пошли с нами?
- Да ну. Не люблю бары, ты же знаешь. - настроение стремительно полетело к отметке "паршиво".
- Ты обижаешься? - он всегда задаёт этот вопрос с ужасом. Конечно. Если Такеру обижается, это апокалипсис.
- Да нет. - равнодушно, - С чего бы?
- Чёрт, Такеру, не обижайся! Ну пожалуйста! Я правда не могу! Я уже пообещал себя куче народу! Ну Такеру, ну не дуйся...
- Куча народу. Хорошо. Да не дуюсь я, правда. Просто скучно смертельно...
- Я позвоню приятелю своему, оставлю для тебя пригласительный на эту выставку, хорошо?..
- Спасибо. Да, это будет неплохо.
Так. Что одеть? Ненавижу этот вопрос. Высовываюсь на улицу: довольно прохладно, да ещё и небо серое. Значит быть куртке замшевой, узким джинсам и высоким сапогам. Надоело выряжаться, как малолетний фанат ХеллоКитти. И шарф, я вечно застужаю уши. Шарф огромный, пушистый и белый, как снег.
Галерея оказалась не так уж и далеко, а у меня нет машины: все деньги ушли на дом. Так что проезжающее мимо такси оказалось как никогда кстати. Обещанное мне приглашение оказалось милой открыткой размером со школьный портфель.
В галерее много народу, все такие модные, кивают с умным видом на каждую работу. Ничего в этом не понимаю! Разве что только одна фотография: чёрно-белая, огромная, очень тёмная. На ней лицо какого-то парня, европейца. У него такие глубокие глаза... я у него минут пятнадцать проторчал. Стало немного жарко, стягиваю шарф и повязываю его на сумку. Очень красивая работа, всё-таки...
Но тут подходит толпа каких-то шумных интеллектуалов и я решаю покинуть этот храм искусства. Надо выпить кофе и съесть чего-нибудь сладенького. Как только выхожу на улицу (снег, кстати, так и не пошёл) сразу торможу такси. Мне показалось, или меня кто-то окликнул?...
Надо заехать домой. Переодеться, взять денег... ЧЁРТ!!! Я потерял свой шарф?! Чёёёёрт... Я потерял свой шарф. Свой любимый шарф! Что за день?...
Не успеваю толком расстроится, как раздаётся звонок в дверь. Кто бы это мог быть?.. Бог Снега пришёл посмеяться, что я теперь окончательно простужу уши?
- Кто там?.. - если честно, ко мне никогда без предупреждения не приходят. Пытаюсь рассмотреть пришедшего через матовое стекло двери.
- Эмм.. Я.. Ты шарф потерял. - голос низкий, немного шершавый. Странный, - Я его тебе принёс..
Открываю дверь. Пошёл мелкий снег, именно в тот момент, когда я поднял на него глаза. Он смотрит на меня, очень странно улыбается, и говорит что-то про то, что хотел меня догнать, но я слишком быстро сел в такси. Он высокий. Очень. И какой-то мрачный, это идёт изнутри него. Тяжёлый взгляд, прямые чёрные волосы в хвост. Одет во что-то совсем мне непонятное. Странный. И улыбается, а я не могу слова сказать, только протягиваю руку за своим шарфом.
- ... и я поехал за твоим такси. - кивает назад, а там стоит просто огромный мотоцикл. Мамочка, как мило, - Вот, бери.
Киваю глупо. Очень глупо киваю и беру шарф. Над сказать "спасибо", человек за мной ехал...
- Спасибо... Он мой любимый... - о, Боже, да зачем ему это знать?...
- Не пригласишь на кофе в знак благодарности?
Чёрт. Нет, нет, нет! Не приглашу! Ко мне друзья-то не заходят почти... Хлопаю глазами.
- Понял. - он хоть и улыбается, но говорит как-то медленно. Очень спокойно, словно прошёл уже все круги ада, и теперь ему на всё плевать. И он ужасно высокий, всё-таки, - Тогда пошли куда-нибудь? Я хочу выпить. А ты заплатишь. А то как-то невежливо выходит.
- Выпить? За рулём?
- Ага. - вселенское спокойствие. Даже равнодушие. Он разворачивается и идёт к своему монстру, - Жду тебя.
- Но...!
А он махнул мне рукой, типа "ничего не знаю". Кошмар.
Нет, нужно его отблагодарить. Может не так скучно будет? Быстро влезаю в другие джинсы, не такие тонкие, убираю чёлку ободком и вылетаю в снежную пыль. Сам не понимаю, зачем. И почему так волнуюсь.
Он сидит на своём байке, вытянув длинные ноги в обтягивающих брюках и курит. Выдыхает дым в снег, чуть задрав голову. Интересно, этому парню хоть до чего-то есть дело?... На середине пути сбавляю шаг. Хочется рассмотреть его, но на расстоянии. Он медленно поворачивает голову и кивает себе за спину.
- Прыгай.
- Это может быть опасно.
- Я ещё не пил. - я уже говорил, что он очень странно улыбается? - Не бойся, не уроню. Садись.
- Но...
- Что ты, как девчонка? - его смех оказался таким же странным, как он сам. - Я постараюсь не гнать сильно.
Он протянул мне шлем, и я, чёрт знает почему, взял его. Ну вот, волосы примнутся... Стою, как дурак, со шлемом в руках, а на голову сыплет снег.
- Одевай и садись. И шарф намотай, а то уши простудишь.
И я залез на это чудовище. Что мне оставалось? И только я сел, как этот... индивид тут же дал по газам. Всё вокруг замелькало так быстро, что у меня голова закружилась. Я вцепился в его мягкую кожаную куртку как в спасательный круг, зажмурился и прижался к нему так, чтобы шарф не слетел. И это называется "не гнать сильно"?!
Через минут десять этого кошмара, он так же резко затормозил у какого-то неприятного на вид заведения. Оглянулся на меня и хмыкнул.
- Тебе, наверное, такие заведения не по вкусу, ребёнок. - он задумался, пока я стараюсь отдышаться. Руки разжать не хватает сил. - Да. Ладно, поехали в другое место.
- Только... Помедленней... - как выяснилось, у меня пересохло горло. Интересно, почему я не спросил его имени?
- Не бойся, ребёнок. - он не говорит, он как-то шелестит. И это скорее интригует, чем пугает.
- М. - киваю и чуть расслабляю руки. А то как-то глупо выглядит.
Тихий ресторанчик. В такие ходят семьями. Я - никогда не ходил. Уютно, мягкий свет, приятно. Он садится за столик и жестом предлагает мне сделать то же самое.
- Что будешь? - он углубляется в изучение меню, а официант смотрит на меня. Чёрт, неужели узнал?.. Поднимаю на него умоляющие глаза.
- Чай.. С мёдом. - мой голос больше похож на писк котёнка. Ужас какой.
Мой "похититель" ещё долго смотрит в меню, потом на меня.
- Угощаешь? - киваю. - Хорошо. Тогда мне вот этот коктейльчик, кофе и салат. Любой. - и улыбается снова.
- А Вы, молодой человек? Только чай?
Боже, да я и чаю не хочу! Хотя...
- Чизкейк с шоколадом. И сок. Апельсиновый.
Официант уходит, загадочно улыбаясь, а этот парень уставляется на меня. Неуютно, словно под кожу лезет.
- Татсуро.
- Что "Татсуро"?
- Я - Татсуро. Какой-то ты странный, ребёнок.
- Я не ребёнок. - щёки сами собой обиженно надуваются. - Я Таке. Такеру. Очень приятно. - слегка наклоняю голову.
А Татсуро вдруг рассыпается колючим смехом, похожим на ёлочные иголки.
- А говоришь - не ребёнок...
Стоп! Татсуро? Тот самый?... Я, конечно, не фанат такой музыки, но когда тебя ворует практически живая легенда...
Видимо, эти мысли рисуются у меня на лице: Татсуро чуть раздражённо выдыхает и откидывается на спинку.
- Автограф не дам.
- А мне и не нужно. - показываю самый кончик языка. - Я сам могу тебе дать.
- Хм?
Обидно. Скрещиваю руки на груди и тоже откидываюсь назад. Сдуваю прядь чёлки с лица.
- Даа...Видимо, работа в крутой компании не означает тотальную популярность... Как печально...
Вот теперь он явно ничего не понимает. Даже вперёд подался немного заинтересованно.
- Ты о чём?
- PSC. Ну, есть такая компания... - ехидно щурюсь. Обычно я чувствую себя неуютно с чужими людьми, но с ним всё иначе. Будь он хоть трижды легенда и трижды мрачный суровый рокер.
- Есть... - кивает. - И что?
- Я в ней работаю. Ну, музыка, гастроли.. Этим не только MUCC занимаются.
- Извини... - совсем потерялся. Йес! Будет, что внукам рассказать! Самого Татсуро засмущал! - Просто я...
- ... только GazettE знаю, потому что они крутые и тяжеляк играют, ага. SuG. Это моя группа. Я вокалист. Вот. Приятно познакомиться ещё раз.
- Ну ты даёшь, ребёнок... - кажется, он немного потрясён. Льстит, хоть и не пойми, с чего.
- Я тебе представился. Та-тсу-рооо.
- Прости-прости, Та-ке-ру-кун!
Он странный. Такой... Непонятный. Высокий. И очень взрослый.
- Сколько тебе лет?
- 22. Будет скоро. - ну вот, сейчас начнётся...
- Большой. - этот смешок похож на комочек белой ваты под ёлкой. Не такой, как были раньше.
- Отстань, мистер Большой-и-Взрослый Татсуро. Сейчас уйду, не расплатившись.
- Я знаю твой адрес, ребёнок. Так что не отвертишься.
Потом мы говорим о странном, пьём глинтвейн. Я много смеюсь, дурачусь, Татсуро говорит ровно, и я вдруг понимаю, что его мрачность - это только внешнее. Он добрый. Гламурный, разбирается в шмотках покруче Чию и Мияви, наверное. Забавно так. А ещё он очень одинокий. Не тоскливо и как-то там ещё, а просто - одинокий. Мне кажется, он не особо от этого страдает. Факт просто.
Потом мы едем на его мотоцикле, я ору, как резанный, потому что выпил много, и хотя Татсуро - больше, мне страшно. Каким-то чудом добираемся до моего дома и я целый.
- Ты один живёшь?
- Да. Всю жизнь об этом мечтал.
- Не скучно?
- Иногда.
- Не пригласишь?
- Извини.
- Снег усиливается. Береги уши.
Откуда он знает? Он подходит вдруг близко-близко и натягивает мне шарф по самые глаза. Пар из его рта напоминает старинные гравюры.
- Я заеду за тобой как-нибудь. - среднее между вопросом и утверждением.
- М. - среднее между "да" и "да, конечно!"
Татсуро улыбается, и я смотрю сквозь матовое стекло на удаляющиеся красные лампочки его мотоцикла.
***
Третий день подряд ловлю себя на том, что постоянно прислушиваюсь к звукам за окнами. Смешно от самого себя.
Сегодня была репетиция, такая долгая, наверное, год. Я не думаю о Татсуро. Просто постоянно чего-то жду, тоненько и еле заметно. Это как в детстве, за месяц до Рождества.
После репетиции Юджи потащил меня на какую-то очередную модную тусовку. Точнее - Юджи и Чию. Они всегда вместе, как мне кажется, скоро срастутся. Им бы только веселиться, два балбеса. Тусовка оказалась смертельно скучной, не смотря даже на дико пьяного Бё-сана, который ближе к ночи устроил сеанс стриптиза. Брр, ну и что в этом хорошего и интересного?...
- Чию, я домой. - и чтобы не стал отговаривать, широко зеваю.
- И как ты ещё со скуки не повесился, с таким образом жизни?
- Сейчас почти одиннадцать вечера. Мы работали с девяти утра. Тебе не кажется логичным то, что я устал?
- Уговорил! Ладно, скажу Юджи. Послезавтра эфир.
Прищуриваюсь и даю ему щелбана.
- Я знаю, Чи-ю-кун! Не умничай много, морщинки на лбу появятся.
- Правда?! О, Боже, нет! Всё, больше никогда не буду умничать!
Он всегда так делает. Актёр, ага. Сделал перепуганное лицо и умчался в толпу. Наверное, к своему "близнецу" Юджи.
Выхожу на улицу. Ветер, сильный и ощутимо холодный. А утром было солнышко, я не взял шарф.
Такси прибыло минут через десять. Я успел замёрзнуть и расстроиться. И в качестве компенсации самому себе - дорогу проболтал по телефону с Масато ни о чём.
- Ладно, я приехал домой. До воскресенья.
Складываю телефон, расплачиваюсь с таксистом. На дорожке к двери дома виднеются заметённые мелким снегом следы. Видимо шёл снег. Почтальон, что ли, приходил?..
Подхожу к двери, на коврике лежит клочок бумаги, криво вырванный из блокнота. Желтоватая бумага, без линеек. Хм.
Захожу на кухню, кладу листок на стол. Переодеваюсь в домашнее, ставлю чайник. Банка с мёдом оказывается почти пустой.
- Вот невезуха... В магазин идти лень...
Сажусь за стол с чашкой горячего мятного чая. Долго смотрю на листок бумаги. Интересно, от кого это?.. Лист сложен вчетверо.
Ровные, очень мелкие канджи.
"Где тебя носит, ребёнок? Я тебя почти три часа ждал. Дети должны быть дома в девять часов вечера. Между прочим я замёрз."
Перечитываю несколько раз. Потом ещё разок. Да, я не ошибся. "...три часа ждал." Сам не понимая, почему, расплываюсь в глупой улыбке. Это так... Приятно?
Ну да. Взрослый, совсем взрослый мужик. Звезда и всё прочее. Сидел на своём мотоцикле у моего дома. Мне хочется представить всё в мелочах: кожаная куртка с клёпками под горлом, узкие джинсы, волосы собраны в свободный хвост и прядки над ушами выбились. Он курит, олицетворяя просто буддийское спокойствие. Сыплет мелкий снег, остаётся на его плечах и исчезает в прозрачных облачках сигаретного дыма.
Он ждал меня. Меня. Почему?
- Я не ребёнок...
Не могу перестать улыбаться.
Весь следующий день сижу дома. Долго себя отговаривал, но, всё же, поискал в интернете немного о нём. Тридцать один год. Мама дорогая. На сцене уже целых тринадцать лет. Ого-го. "В 2000 году 8 июня на live-выступлении в Синдзюку, вокалист MUCC Ивагами Татцуро заявляет, что TATOO умер, и отныне он будет петь под своим настоящим именем - Татсуро. " Боже, да он псих. Хотя... Шутка вполне в его духе. Аж холодок по коже пробежал.
А в воскресенье у нас эфир, в пять часов уже надо быть на радио. Перед выходом из дома пишу записку и прикрепляю к двери. "У меня эфир, буду дома после девяти."
Эфир оказался весёлым и шумным. Не хочу даже уточнять, благодаря кому.
До дома меня подвёз Масато.
- Что это?
Смотрю на свой дом, и улыбаюсь до ушей. Быстро беру сумку и наматываю шарф.
- Гости. Ладно, до вторника.
- Ага... Гости... - Масато смешно покачал головой и уехал. Кажется, он сильно удивился.
Подхожу к этому огромному железному чудищу. Татсуро, как я и предполагал, курит, глядя в небо. Тихонько кашляю.
- Привет, ребёнок.
- Интересно, ты помнишь моё имя?
- Такеру. - кивает. - Поехали?
Киваю и сажусь за его спиной. Он передаёт мне шлем.
- Держись. Хотя сегодня честно поедем медленней.
Мы едем куда-то, я рад, что не идёт снег. Татсуро что-то напевает, это можно услышать, если незаметно приложить ухо к его спине. Как-то всё странно. Мы едем бесконечно-долго, постоянно куда-то сворачиваем и я уже перестал следить за маршрутом. С Татсуро очень спокойно. Я просто точно знаю, что он защитит меня от всего на свете. Может быть...?
Мы останавливаемся недалеко от Токийской Телебашни.
- Хочешь мороженого? - чаще всего его голос похож на низкий гул. Сейчас - тихий и немного смущённый.
- Татсан. Я не ребёнок, говорю же! Хватит уже. - улыбаюсь и утыкаюсь лбом в его спину. - Но мороженого хочу.
Он слезает с мотоцикла и протягивает мне руку. Такую широкую и сильную ладонь в кожаной перчатке без пальцев. Киваю с улыбкой и слезаю сам. Он хмыкает, убирает руки в карманы и идёт к площади перед башней, я топаю за ним. Сумка не очень удобная, постоянно слетает с плеча, вешаю её на локоть, но так тоже неудобно: я не успел вынуть всё барахло, которое мне сегодня дал Чию.
- Давай.
- Что давать?
- Господи, ребёнок. Не глупи.
Он берёт мою сумку и закидывает её на плечо. А мне начинает нравится то, как он говорит слово "ребёнок". Не высокомерно, а как-то тепло. Улыбаюсь. Он так смешно смотрится, весь в чёрном и с моей большой белой сумкой, на которой висят брелки из розового меха и блестючих клубничек.
- Очень мило.
- Хочешь на обзорную площадку?
- Хочу.
Мы поднимаемся на бесконечно-долгом лифте, Татсуро молчит и смотрит на меня.. не могу определить, как. От этого немного неуютно.
- Я про тебя почитал в интернете.
- Я про тебя тоже. Твоя выходка с объявлением собственной смерти чудо, как хороша.
- Вот как. А про тебя очень мало всего. Точнее много, но всё не по делу. Я даже послушал немного.
- Не уверен, что хочу слышать твоё мнение. - двери лифта открываются и мы идём в ресторан.
- Ну.. это очень... мило.
- Я же говорил.
- Нет, мне даже кое что понравилось. - и он на меня глянул так, что я вздрогнул. Серьёзно и предельно-внимательно. Киваю.
- Могу сказать о тебе тоже самое, кроме слова "мило".
- Спасибо. - Татсуро подходит к ресепшену. - Столик у окна есть? На двоих.
Администратор кивает и ведёт нас к столику, маленькому и уютному. У самой прозрачной стены. Опускаю глаза и вижу огромный Токио под собой.
- Я тут никогда не был. - улыбаюсь немного виновато. И вправду, веду себя, как ребёнок.
Татсуро неопределённо хмыкает, садится за стол и сразу достаёт сигареты. Отрываю взгляд от города, кишащего крохотными огоньками и смотрю на него. Кажется, произошла та самая "мелочь".
Когда он тушит сигарету о дно пепельницы, я сажусь напротив.
- Расскажи мне что-нибудь.
- Например?
Он пожимает плечами, показывая, что это не имеет значения.
- А ты любишь современное искусство?
- Не особо. Со скуки пошёл на ту выставку.
- Вот и я. Должен был пойти с Юджи, но он умчался на другую тусовку. Он страшно любит модные места.
- Это тот маленький и смешной? На девчонку похож, да?
- Только при нём не вздумай этого сказать! - Юджи ужасно бесится, когда его называют женственным, - Будет апокалипсис.
- Грозный гитарист. - Татсуро смеётся, тихо и похоже на мокрый туман. А у меня сердце заволакивает теплом: он даже запомнил состав моей группы. Это так приятно! Так...
- Ужасно грозный. А ты со своими дружишь?
- Ну как... С Миясаном часто пить ходим. Юкке - такой... ну он вообще ребёнок, даже игрушки собирает. Но он классный, да. А Саточи чаще всего тихий. Но если выпьет - ложись и прикрывай голову. С ними весело. И очень легко работать.
- Мне кажется, что я не слышал басиста лучше Юккэ-сан. - это правда, я вчера сидел и слушал. Громко, конечно и грубо. Но музыканты у Татсуро просто убиться от зависти.
- Я ему передам. Он порадуется.
Подходит официантка и ставит на столик огромную миску мороженого. Просто гигантскую. Смотрю на неё в ужасе. Потом рядом появляется чашка кофе, чёрного, как его глаза, красивый бокал с чем-то красно-жёлтым, дымящимся и пахнущим апельсинами.
- Что это?
- Я не знал, какое ты любишь. - и это для него тоже очень просто. Обычно. - И я взял всего подряд.
- Я это год есть буду.
- Справишься, ребёнок. - улыбается и смотрит в окно.
Потом рассказывает о Мия-сан, очень много и подробно. Думаю, они хорошие друзья. Я ковыряю мороженое, оно вкусное и вокруг пахнет его сигаретами. Я ненавижу табачный дым, но сейчас нравится. Точно, всё совпадает.
- Татсуро...
- М?
- Покатай меня.
Он встаёт, проходит мимо меня и треплет меня по волосам.
- Поехали.
А теперь всё стало немного иначе. Теперь мне так хочется его обнять, ухватиться за его куртку. Ещё несколько часов назад это было так просто, а теперь - страшно.
- Ты чего? Держись.
- М. - киваю, но сижу, как сидел, вцепившись в свою сумку.
- Ребёнок, ты свалишься. Хватайся давай.
Кажется, мои щёки стали пунцовыми. Татсуро слезает с мотоцикла и смотрит на меня, долго смотрит. Его глаза смеются, а я смущаюсь всё больше.
- Двигайся. - не понимаю, - Давай, двигайся. - он подталкивает меня ближе к рулю, потом садится сзади и я оказываюсь в кольце его рук. Уютно и ужасно смущает. Он одевает на меня защитный шлем и кладёт руки на руль, - Немного голову наклони, чтобы я дорогу видел. Поехали?
- Поехали.
И снова мимо пролетают улицы и огни витрин, только я не обращаю внимания. Теперь мне совсем хорошо слышно то, что он напевает. Какая-то красивая мелодия, хоть он и фальшивит немного. Это так мило.
Так, Такеру! А ну ка прекрати вести себя, как идиот! Кто там говорил, что будет вести себя, как взрослый человек? А то мало того, что он тебя ребёнком считает, так ты ещё и радостно это подтверждаешь! Дурак, честное слово. Так что успокойся и возьми себя в руки.
Самобичевание мне всегда помогало: вышло хоть немного расслабиться. Татсуро едет без шлема, и мне мой тоже не нравится.
- Останови, пожалуйста! - стараюсь погромче кричать, и мотоцикл останавливается, - Хочу снять эту штуку. Ничего не видно в ней.
- Это опасно, между прочим. Да и полиция не порадуется.
- Но ты же со мной.
Аргумент оказался весомым. Теперь хорошо, только холодно и в уши дует. Татсуро смеётся, когда я наматываю шарф, и мы едем дальше.
- Почему ты меня ждал тогда? У моего дома. - говорить не очень удобно, но я начинаю скучать.
- Чёрт его знает. Приехал потому что.
- Хорошо. А почему ты приехал?
- Ребёнок. - строго так. Ну уж нет, мне надо знать.
- Ну почему?
- Потому что хотел тебя увидеть.
- Вот как.
Снова молчим. Мне нравится ехать, скорость и то, что он рядом. Через некоторое время я начинаю зевать. Смотрю на маленькие часы на приборной панели: начало третьего ночи.
- Ночь на дворе.
- Спать хочешь? Тогда сейчас отвезу тебя.
Мы доезжаем до дома, это оказывается очень близко.
Стоим у его мотоцикла. Я смотрю ему в глаза, а он улыбается почти незаметно.
А я поднимаюсь на носочки, но этого всё равно мало: поднимаю руки и беру его за ворот куртки.
- Наклонись немного.
Его глаза смеются громко и весело, он наклоняется, а я прикасаюсь к его губам. Не особо мягким, прокуренным. Забавно. И странно. Я отстраняюсь через несколько секунд.
- Ты не ответил.
- Ребёнок. Ты делаешь просто восхитительные глупости.
Останавливаюсь в последний момент и не дуюсь. Всё. Ребёнок больше не будет ребёнком.
А Татсуро вдруг сгребает меня в охапку, прижимает к себе и целует. Я чувствую всю его силу, безграничную, внутреннюю силу. Спокойствие в нём бурлит пастельными пятнами, и целоваться с ним приятно. Я один раз целовался с парнем: мы как-то ужасно напились с Юджи и нам стало интересно. Но с Татсуро всё иначе. Потому что серьёзно.
Чёрт подери, я влюбился. В первый раз в жизни. От осознания этого в голове начинает гудеть. А Татсуро меня отпускает, треплет по голове и улыбается. Тепло улыбается, совсем не так, как раньше улыбался.
- Я заеду завтра и твоя работа меня мало беспокоит.
- Репетиция у меня...
- И у меня. Так что после. В восемь.
Репетиция у меня в четыре, нифига не успею.
- В девять. И давай в "Sora"? Неплохое место, тихое. Знаешь?
- Знаю.
***
Выхожу из студии с Чию и Масато. Юджи и Пей остались что-то дорабатывать.
Прямо перед дверями здания стоит Татсуро. Мотоцикла нет.
- Это же Татсуро... - говорит Чию и как-то смешно сглатывает.
- Татсуро. - киваю.
- Что он тут делает?..
- Йо, ребёнок. - он отлепляет себя от стены и тушит сигарету о мусорку.
- Привет.
- Не понял я чего-то. - говорит Чию и переводит ошарашенный взгляд с меня на Татсуро и обратно.
- Ты чего не на колёсах?
- Погулять хочу. Пойдём?
- Пока-пока, ребят. В четверг в три. - показываю им "виктори", страшно довольный собой, и иду к нему. - Пошли.
- На днях я видел Татсуро у дома Таке. Таке сказал, что это его гость. - тихо сообщил Масато. Мне хочется крикнуть "ЙЕС!", но я спокойно иду дальше.
- Куда пойдём?
- Давай лапу. - он спокойно сжимает мою ладонь, когда мы сворачиваем за угол. У него очень сильные руки, мне нравится. - Может в парк какой-нибудь?
- Я немного вырос из этого.
- Не придумывай. Ты любишь воздушные шары?
Смотрю на него, как на дурака. Люблю конечно. Ужасно люблю. Только фигу я в этом признаюсь. Пожимаю плечами.
- Ребёнок, не строй из себя большого и взрослого. Тебе это не идёт.
- Ничего я не строю. Ладно, в парк, если хочешь.
- "Если хочешь". - он хмыкает. - А я, между прочим, влюбился.
- Да? И в кого же?
- В одного забавного ребёнка.
Боже, как у него всё просто!
- Это надо было сказать как-то романтичнее, мне кажется.
Татсуро останавливается, встаёт передо мной и смотрит сверху вниз. Улыбается загадочно.
- Такеру. Я влюбился, как мальчишка. В тебя. Вот. Поэтому предлагаю тебе и руку и сердце.
В довершение этой, по истине потрясающей тирады, он опускается на одно колено и протягивает мне руку. Мне становится смешно и очень... Хочется прижать ладошки к лицу и запищать.
- Романтичнее не могу, прости.
А я кладу руку в его протянутую ладонь и улыбаюсь, как могу спокойно.
- Принято.
Он встаёт и снова смотрит на меня. Только теперь - серьёзно и немного мрачно.
- Я ревнивый собственник. Я индивидуалист, эгоист и часто бываю циником. Я люблю выпить и погонять на байке. Я не прощаю измен и часто сержусь. "Принято" по-прежнему?
Я немного думаю. Прикидываю.
- Я обидчивый, капризный романтик. Я ценю одиночество и общество своих друзей. Я не знаю, ревнив ли я, потому что никогда не влюблялся раньше. Я щепетильный аккуратист и люблю порядок во всём. Я всегда делаю то, что хочу. И очень придираюсь к мелочам. Ну как?
- Принято. - странно, как у него получилось так скопировать мои интонации?
Мы берёмся за руки и идём в парк развлечений. Татсу пытается впихнуть мне воздушные шары, мороженое и посадить меня на все карусели. Думаю, ему это много интересней, чем мне. Я не соглашаюсь, потому что всё должно идти по моему плану.
- Я заеду за тобой через час, хорошо, ребёнок?
- Давай я сам доеду. Я не барышня, ничего со мной не случится.
- Как скажешь. Тогда через час в "Sora".
За два месяца наших отношений этот бар стал "нашим" местом. Татсу часто бывает у меня дома. Это немного странно для меня, и всё ещё непривычно. К нему я ходить не люблю: типично холостяцкая квартирка, ужасный бардак и всё тёмное.
Я познакомился с его согруппниками. Юккэ-сан очень хороший, с ним легко и "можно". Сам не понимаю, почему, но Татсу разрешает мне дружить с ним. И я познакомил его со своими ребятами. Чию впал в какой-то благоговейный ступор, и теперь постоянно у меня расспрашивает о Татсу. А Юджи откровенно ржёт над тем, что "дружит с геем". И ещё над тем, что у меня такой большой, старый и мрачный мужчина. Всё так мило. Нет, Пей не вполне нас понимает, но молчит в тряпочку. И правильно. Кстати, как и Саточи-сан.
Татсу таскает меня по всем возможным детским мероприятиям, покупает мне плюшевые игрушки и кормит сладким. Мне пока никак не удаётся доказать ему, что я взрослый.
- Здравствуй, ребёнок. - В баре темно и "наш" столик в самом углу: он целует меня в щёку.
- Здравствуй, щенок. Я скучал.
Слово "щенок" появилось случайно и моментально к нему привязалось. В этом прозвище нет ничего высокомерного, просто он правда немного похож на щенка. И носится за мной так же. Мне нравится. Татсу постоянно заставляет меня чувствовать себя любимым и нужным.
- Я тоже. - он затаскивает мои ноги себе на колени. -Что у тебя на голове?
- Волосы. - смеюсь и растягиваю одну кудряшку. Если честно - идиотство страшное, но работа есть работа.
- Они розовые и круглые.
- Новый имидж группы.
- У всех такие?
- Нет, только я удостоился. Не нравится?
- Не очень.
- Как грубо.
- Зато правда. - он тоже легонько дёргает меня за прядку, - Но я люблю тебя.
- Я тебя тоже, щенок. - я целую его родинку на щеке. Эта родинка меня просто завораживает.
На первый взгляд, в нём нет ничего, над чем можно было бы умилиться, нежно улыбнуться или счастливо повздыхать. Но это только на первый взгляд: на фоне его грубости, замкнутости, так мило выглядят его редкие улыбки. Нежность кажется совсем огромной, а его забота немного отеческая. И я люблю его, сильно-сильно. И не думал, что могу так.
- Я хочу кофе. Покуришь?
Я не курю и не люблю, когда курят. И ещё, до него, я не любил кофе. Но теперь я пью его тоннами и обожаю, когда он курит рядом.
- Я завтра пойду на одну вечеринку. Это на всю ночь.
- С кем?
- С ребятами. Напоим Саточи, поржем.
- С кем ещё?
- Должен быть Гара с Тэтсу, Сатоши, наверное. Ну.. Он по-любому с собой Рё притащит. Акира возможно с Тадаши.
Удивительно, но я уже давно выучил все эти имена. Хотя Татсу так и не запомнил и половины мои знакомых.
- Рё? - скрещиваю руки на груди. Мне нравится Рё, он весёлый и милый. Больной немного на голову, но это придаёт ему очарования. Пожалуй, он нравится мне слишком.
- Ревнуешь?
- Ревную.
- Малыш, я бы позвал тебя с собой, но ты там со скуки повесишься.
- Да я понимаю. Просто для проформы ругаюсь. Кури давай. - мне принесли кофе, - Тогда я завтра с Торой по магазинам погуляю.
- На Гиндза?
- Наверное.
- Подожди. Тора?
- Ой, щенок, ну не начинай, а?
Татсу никогда не сердится "для проформы", он просто нечеловечески ревнивый.
- Я не начинаю. Тора мне не нравится.
- Почему, интересно?
- Потому что. - он прикуривает и выпускает тонкую струйку дыма в мой кофе.
- Не вредничай. У Торы невеста есть. И он её любит.
- Всё равно.
- Хорошо. Тогда с кем мне можно пойти? Юккэ-сан идёт с тобой. Или мне весь день дома сидеть прикажешь?
- Приказал бы, да ты не послушаешься.
- Я тебе сейчас в нос дам.
А он жмурится, улыбается и целует меня в висок.
- Просто я волнуюсь.
- Просто ты мне не доверяешь, или ты слишком не уверен в себе.
- Ребёнок, ты зараза. Ладно уж, иди со своим Торой. Но лучше с кем-нибудь другим.
- Ну с кем?
- С Майкой например.
- Щенок, ты идиот? Я видел Майю один раз в жизни.
- Ладно. Тора победил.
- Кретин.
***
Мы сидим у меня дома, я пытаюсь отредактировать новый текст, а Татсу сосредоточенно наматывает рукав моей любимой кофты себе на запястье.
- Двадцать один оборот.
- Что?
- Зачем тебе такая дурная кофта?
- Чтобы тебе было чем заняться.
- Таке, я хочу погулять. В каком-нибудь смешном месте. Ты слишком много работаешь.
Я слишком много работаю, я хочу в смешное место, огромный торт и дурачиться. Но я не могу себе этого позволить. С появлением этого человека в моей жизни - детство кончилось.
- Смешных мест мне на работе хватает.
- Вредина. Почему ты постоянно что-то из себя строишь?
- Ты о чём?
- Проехали.
Татсу постоянно бурчит про то, что я себе напридумывал. Что быть взрослым - мне не идёт. А у меня Семья. Ответственность и обязательства. Плюс работа, друзья и Юджи со своими тусовками. Я хочу стать взрослым. Я хочу... я хочу, и всё будет именно так.
Татсу мрачнеет. Сердится. Много молчит.
Мы вместе уже полгода.
После моего очередного отказа пойти кататься на каруселях:
- Таке. Если ты не перестанешь вести себя подобным образом, я тебя брошу.
Я распахиваю на него глаза. Он часто угрожал, но не расставанием. Я пугаюсь, правда пугаюсь. Но я уже так привык к своей роли..
- Ну ты чего, щенок? Что тебе не нравится?
Он отходит на пару шагов вперёд и снова смотрит в небо. Он так делал до того, как мы стали встречаться, и это немного пугает. Потому что его такого совершенно невозможно понять. Он весь в себе. И снова чувствуется это вселенское спокойствие, граничащее с равнодушием.
- Я хочу заезжать за тобой. Провожать до дома. Покупать тебе глупости. Учиться у тебя дурачиться и смеяться над ерундой. Ухаживать за тобой, понимаешь? - он оборачивается и его глаза холодные. Сглатываю. - Потому что ты ребёнок. Я полюбил ребёнка. А кто сейчас стоит передо мной, я не знаю. Зазнавшийся, потерявшийся в своих глупых "планах" парень. Я не могу любить его. Я люблю Такеру. С идиотской белой сумкой, в огромном шарфе. Того, который смущается обнимать меня, сидя на моём мотоцикле. Того парня, который радовался, как дитё, когда смотрел на Токио с высоты телебашни.
На глаза наворачиваются слёзы. Мысленно даю себе пинка и не могу сказать ни слова. Это больно. Чертовски.
- Ну вот. - он подходит ближе и наклоняется к моему лицу, - Ты же хочешь расплакаться. Но нет, тебе имидж не позволяет.
- Татсу...
- В общем так. Либо ты начинаешь быть самим собой и прекращаешь этот идиотизм, либо - нам не по пути.
Ещё одна мысленная пощёчина снова удерживает слёзы, я рад, что держал руки в карманах: их можно со всей силы сжать в кулаки. Он смотрит на меня выжидательно, руки тоже в карманах, согнулся чуть ли не в двое. Сейчас я особенно остро чувствую разницу в росте.
- Татсу, но почему? Почему ты не позволяешь мне быть взрослым? Самостоятельным, сильным? Это плохо что ли? Я не понимаю!
- Я не запрещаю тебе "быть взрослым". Подрастёшь, повзрослеешь по-настоящему, и пожалуйста. Просто я ненавижу притворства. Особенно бессмысленного. - он не двигается, прожигает меня своими колючими чёрными глазами. Хочется кинуться ему на шею и спрятаться.
- Почему ты думаешь, что это притворство? - не дуть щёки. Смотреть смело. Доказать.
- Потому что это оно и есть.
- Нет.
- Что ж. - Татсу выпрямляется, поднимает голову к небу и потягивается, - Ааа, спина затекла. - такое весёлое равнодушие, словно мы говорим о чём-то обычном, - Так тому и быть. Такеру-кун, не глупи больше, пожалуйста. И теперь думай не только о своих прихотях, хорошо? - я хлопаю глазами. Не расплакаться. Боже, он сейчас это скажет!.. Паника больно бьёт по солнечному сплетению. А Татсу легонько хлопает меня по макушке, - Ну.. Тогда пока? Береги себя. Жалко, что так вышло: оказаться менее дорогим, чем твои глупости.
И уходит.
Прямой и длинный. Равнодушный. Совсем чужой. Хочется закричать, побежать, влепиться щекой в его спину, ни за что не отпускать. Вымолить прощения.
Но такие, как Татсуро - не возвращаются.
Медленно разворачиваюсь и иду в противоположную сторону. Теперь нет смысла прятать слёзы. И можно завыть в голос. И мазать слёзы по щекам, проклинать это чёртово лето, подступающий сентябрь, идти в никуда.
Вот так. Молодец, Таке. Потерял того, которого любишь.
Дней пять-шесть прошло, я не хожу на студию, не выхожу из дома. Он должен приехать. Должен! Постоянно вслушиваюсь в тишину за окнами. Иногда кажется, что тормозит мотоцикл. Тогда я выбегаю из дома и смотрю на пустую дорожку. Татсу не приедет. И не позвонит. Он всё решил. В этом мы с ним похожи. И во имя чего я всё это делал?..
Горло, кажется, ссохлось от затянувшегося молчания. Парни обходятся моими сухими смс и ничего не требуют. Только Чию каждый вечер интересуется, жив ли я. Отправляю пустые смс: жив. Жив, хоть и не хочется.
Потом проходит ещё одна неделя, превращённая в немую кашу из страхов и бессонницы. По дому разбросаны его мелочи: зажигалка, огромная майка, карандаш для глаз, зубная щётка. Его кружка на кухне, его полотенце в ванной. Какие-то его записочки, когда он уезжал утром и не хотел меня будить. Всё это представляется мне вовсе невыносимым.
Интересно, ему плохо? Плохо без меня? Не может же щенок взять так просто и разлюбить меня?
Не может. Точно не может! Боже, я долен его вернуть, я же просто свихнусь иначе! Хотя бы попытаться. Доказать ему...
Трубку он берёт не сразу. Голос собранный и спокойный. Мне думается, что он долго думал, отвечать ли на звонок. Страшно.
- Чего молчишь?
А я не могу издать ни звука: горло заболело и все мысли исчезли. Я же не успел даже подумать, что сказать.
- Ребёнок?..
Стискиваю зубы и набираю в грудь воздуха.
- Привет. - голос ужасно шершавый и неприятный. У меня. И ноги становятся ватными.
- Привет. Простыл?
- Молчал много.
- М.
Пауза. Я так боялся этих пауз! Мне нужно придумать.. придумать Слова.
- Татсу...
Слышу какой-то шум на заднем плане. Кажется, голос Мия-сан. Лоб обдаёт жаром. Он ждёт. Кажется, ему скучно.
- Чем... чем занят?
- Стою в аэропорту, жду самолёт.
- Куда?...
- В Париж.
У MUCC сейчас нет гастролей. Я это точно знаю.
- Зачем?
- Это допрос? - смешинка каркающая, не его. Не его. Не мне.
- Нет.
- Ты что-то хотел?
- Да.
- И?...
- Хотел тебя поцеловать. - смущение такое глупое, что вываливается в трубку тихим всхлипом.
- Извини. - ни грамма сожаленья.
- Щенок... Я не могу без тебя.
Слёзы. Глупые и огромные, как в детстве. Я больше не буду кусать губы и сдерживаться.
- Я... Я.. люблю тебя...
- Ты плачешь? - лёгкий налёт вопросительной интонации. Словно для вежливости. Молчу, только всхлипываю. Прижимаю трубку к уху изо всех сил. - Ребёнок?
- Да?...
- Ты плачешь. - он улыбается?! Он улыбается там! Мне так больно, а он!...
- М. - что-то похожее на утверждение.
- Почему?
- Потому что.. Потому что я без тебя. Потому что мне страшно и холодно. Потому что ты не надевал на меня шарф и у меня болят уши! - обвинения. Обида, огромная и болезненная, - Потому что ты летишь в Париж и не говоришь мне, зачем.
- Ребёнок, сейчас лето.
- Всё равно болят. Им нельзя ветра. Зачем тебе в Париж?
- Я должен отчитываться? - откровенное веселье.
Как пощёчина.
- Нет.
- Я лечу в парижский Диснейленд с Рютаро. Потому что он захотел.
Ещё одна пощёчина. Ревность. Это не какой-то там "укол", это как пулей на вылет: огромная, злая.
- Почему?...
- Потому что ты не хотел.
- Я хотел.
- Но не говорил этого. Извини, мне нужно идти. Лечи уши.
- НЕТ! Не клади трубку! Пожалуйста! Татсу... Щенок, не лети! Ну пожалуйста! Щенок...
- Ребёнок, не кричи так. Ты ревнуешь?
- Не одному тебе ревновать.
- Помнится, меня никто не остановил, когда я уходил.
Мне померещилось, или в его голосе точно такая же обида?
- Прости. Я должен был...
- Должен. Но не остановил. Что изменилось, ребёнок? Две недели прошло. Скучно стало?
- Не говори такие страшные вещи. - жалобно.
- Я говорил тебе, что умею быть грубым. - альтернатива "извини". Бурчит. Господи, КАК я его люблю!...
- Щенок, не лети, пожалуйста...
- И что ты предлагаешь?
- Отведи меня куда-нибудь... - слёзы уже не текут, но голос стал совсем противным. И голова болит. И... - В смешное место.
- Я не ослышался?
- Нет. Я хочу в смешное место, сладкого и с тобой.
- Хм. Но я пообещал Рюто. Мы уже багаж сдали.
- Плевать! Рюто не ребёнок! Он поймёт!
- А ты? Ребёнок? - снова улыбается. Я слышу.
Секундно молчу. Закусываю губу.
- Ребёнок. - тихо. Ненавижу сдаваться. Но я люблю, люблю, и всё тут.
- Что ты сказал?
- Чёрт подери, щенок! Я сказал, что я ребёнок, да! Глупый капризный ребёнок, который хочет, чтобы его покатали на мотоцикле! Немедленно!
- Какой злой ребёнок. - если его не знать, можно подумать, что он издевается. Нет, я же её слышу. Такую тихую нежность в голосе.
- Татсу, ты меня разлюбил? - в лоб. И замираю. Потому что он молчит. Долго. Непозволительно долго.
- Не знаю.
Телефон выскальзывает из рук и падает на колени. Во мне что-то оборвалось. Через несколько секунд из динамика раздаётся тихое "да чёрт с этим Парижем" и короткие гудки.
Потом время замирает на бесконечные сорок с лишним минут, срастается в одно мгновение. Вздрагиваю от писка телефона. "Выходи давай".
Вскакиваю, и, как угорелый, несусь через всю комнату, сшибая что-то по пути, врезаюсь в стену, не могу открыть дверь. Наконец она поддаётся, я бегу по дорожке, забыв одеть шлёпки, слёзы снова застилают глаза, потому что вот он, стоит в нескольких метрах перед своим монстром чуть склонив голову. Стоит, он приехал! Бегу со всех ног: кажется, что если опоздаю хоть на секунду, он исчезнет. Не сбавляя скорости, хватаю его за плечи, подпрыгиваю и обнимаю ногами, крепко скрестив их за его спиной. Утыкаюсь носом в его шею. Он немного пошатывается, но стоит.
- Щенок... - я ему всю рубашку слезами измажу. - Щенок...
А он осторожно меня обнимает, поддерживает и молчит.
- Не разлюбил. - тихо, но так тепло. И строго. Сердится. Потому что я глупый.
- Я глупый, ужасно глупый... Щенок, не оставляй меня...
- Я уже отвык от тебя. Ты такой маленький... - он обхватывает меня поудобнее, и кладёт одну руку мне на затылок. Чуть поворачивает голову и кусает за ухо, - Перестань плакать.
Только головой мотаю. Не получится перестать. Потому что было очень страшно.
- Я хочу в смешное место. - тихо и капризно.
Он сжимает меня так сильно, что становится нечем дышать.
- Я большой дяденька для смешных мест. И ты, кажется, тоже.
- Нет. Я хочу. Мне можно.
Он коротко смеётся.
- И чего ребёнок ещё хочет?
Обнимаю его крепче, прижимаюсь, как могу. И больше никогда не отпущу. Ни за что.
- Ребёнок хочет сидеть на твоём мотоцикле, быстро ехать, визжать и...
Отрываюсь от его шеи и заглядываю в глаза. Потом целую. Нежно, как могу, виновато, как могу. Он отвечает не сразу, сдержанно, словно наказывает.
- Может ты ещё и шар воздушный хочешь?
- И новую сумку. От старой брелок отлетел. - надуваю губы.
- Розовый. И пушистый.
- Точно. - улыбаюсь. - Ты простишь меня?
Татсу смотрит мне в глаза и улыбается тоже. Я снова ощущаю его огромное спокойствие: безграничное и прозрачное, как океан.
- Глупо злиться на детей. И обижаться тоже глупо. Это по твоей части.
- Щенок, прости меня. Пожалуйста. Я больше не буду.
А Тасу вдруг смеётся в голос, разворачивается и сажает меня на сидение мотоцикла. Присаживается на корточки и смеётся. Громко и так непривычно. Немного теряюсь даже.
- Господи, какое же ты дитё! "Я больше не буду" ! Ты бы ещё "Дяденька" добавил. Нет, я люблю тебя, ребёнок. Люблю.
Он кладёт голову на мои колени, успокаивается и проводит кончиком пальца по моей ноге.
- Твои волосы. Мне нравится цвет. Лучше, чем то розовое недоразумение.
Мы молчим какое-то время, и я так счастлив, что не чувствую кончиков пальцев. Только то, как бешено бьётся сердце в жилке на шее. Хочется визжать и прыгать, или просто дойти до дома и валяться на пушистом ковре до завтра. Перебираю его гладкие волосы.
- Пошли. - он поднимает голову. - Переоденешься и будет тебе смешное место. Чёрт, да ты босой!
Татсу встаёт, перекидывает меня через плечо и несёт в дом. Я смеюсь громко и колочу его по спине.
OWARI