Человек принципа

— Я же сказал, что больше не хочу встречаться, — Ву потирает виски и хмурится, глубоко вздыхая и поджимая губы, чувствуя, как их уродует кривая улыбка: — Специально делал такой голос, чтобы вырвать меня из дома? Напротив него сейчас сидит другой мужчина. Чуть ниже его, взгляд неуверенный, жалкий. Его взгляд сейчас остановлен на его же руках, где едва поблёскивает кольцо, подаренное ему Ифанем на третью неделю после знакомства. Он не снимает его, не может найти на это сил и воли, а тот, в отличие от него, те часы, которые когда-то ему подарил Ким, не носит. Уже давно не носит. — Какой голос? — Ким вскидывает брови и наконец решается встретиться взглядом с этим драконом, что сидит напротив. Прекрасно видно, как много усталости скопилось на лице Ифаня, по глазам можно прочесть, как же велико желание этого парня уйти сейчас домой. Но вместо этого он говорит с достаточно резкой интонацией, что вполне логично: — Ты меня прекрасно понял, не придуривайся, — Ифань разминает шею и Ким прекрасно слышит, как хрустят чужие позвонки. Старается зацепиться за тему: — К массажисту ходил? — по мнению Ифаня, этот вопрос звучит очень странно. Какая к чёрту разница? Он смотрит на, Чунмёна как на полоумного. Одиннадцать вечера, тут звонок на полу-разряженный телефон, Кимовское: «Нужно встретиться», усталое ответное: «Только без фокусов, только полчаса», и теперь вот это. — Ты вырвал меня на встречу только для того, чтобы задать этот вопрос? — внутри Ву скапливается раздражение, заставляя хмуриться так сильно, что Чунмёна вдруг действительно колет совесть. Мужчина говорит правду: — Ты больше не можешь придумать нормальных поводов, Мён. Знаешь, почему? Потому что их больше нет. Чунмён смотрит на Ифаня и пытается понять, как же можно удержать этого человека рядом. Возможно ли это... Ву ушёл от него уже год назад. Тогда они крупно поссорились, правда, Ким уже и причины-то не помнит, потому что для него она была не веская, действительно глупая, это не было тем, за что можно всё обрубить вот так. Для него - нет, в то время, как для Ифаня… Он просто ушёл, а Ким не смог разлюбить. Заставлял себя, но он не властен над чувствами. Не нашёл в себе сил удалить его номер в своём телефоне. Не отыскал в себе воли не писать - он делал это, звонил первые пару месяцев, потом, впрочем, бросил, но всё же хранил надежду глубоко внутри, что они смогут встретиться, понять друг друга, обсудить возникшую проблему, и всё вернётся на круги своя. И вот Чунмён позвал Ифаня, сделав свой голос дрожащим - можно было поверить, что он поддался истерике. Это сработало, и он вытащил Фаня на встречу, у него получилось. Наконец-то. Но... не знает, что сказать. Когда шёл в эту забегаловку, не мог думать, что же скажет парню. Он волновался и не мог собраться с мыслями, понять, как же ему вернуть этого парня, вернуть отношения. Доверие. Вернуть любовь, что ли?.. — Да, — Чунмён глупо улыбается, взъерошивая волосы и чувствуя себя полнейшим идиотом сейчас. Ну, он такой и есть, наверное. — Я же помню, что ты травмировал спину. Боли уже меньше? Ты к врачу сходил ещё раз? Помню, он говорил, что к нему стоит заглянуть. Я с тобой тогда был, и… — Тогда, — подметил Ву, засовывая в рот жвачку. Мятную. Чунмён знает, что именно её. Он вообще многое знает. Знает, что Ву забывает брать зонтик даже если в курсе того, что на улице дождь. Знает, что Ифань часто простужается из-за этого, а потом кряхтит о том, что в следующий раз уж точно такого не произойдёт. Знает, что Ву порой вредный и не любит делиться едой, всё своё ест сам. Знает, что вечно ударяется обо что-то и винит во всём чью-то мать. Также он знает, что Ифань его больше не любит. Та ссора, повода которой он не помнит, отрезала их друг от друга. Вернее, нет. Она отрезала Ифаня от Чунмёна, а не того от Ву. Ким продолжил любить… он не мог по-другому. Но в ответ этого, ожидаемо, не получал. И получить больше не сможет. — Я не ходил к массажисту, – отвечает Ву и ловит на себе взволнованный взгляд Чунмёна. — Сходи, пожалуйста, вдруг будут проблемы? — Ким снова включает режим «заботливой мамочки», и это немного раздражает Ву, ведь он не привык к такому вниманию. — Почему не снимешь? — Ифань смотрит на руки Кима и кивает на кольцо: — Я уже давно сделал это, — это больно задевает его собеседника, но тот виду не показывает. Ну, вернее, он думает так. На самом деле Ву прекрасно видит, как парень закусывает губу и хмурится, а ещё замечает, что у последнего начинают слезиться глаза. Как же он не любит эти бессмысленные сантименты. — Может, всё ещё можно вернуть? Глупая же была ссора, я даже повода её не помню, ну, — Чунмён улыбается, надеясь, что может, его надежда оправдается, и поднимает взгляд на Ву. Поднимает и чувствует, что по пояснице холодом бьёт, как и по сердцу, собственно, тоже. Он видит хмурое лицо перед собой, закатывание глаз и слышит чужой вздох. Теперь Ву мнёт костяшки пальцев, и Чунмён снова слышит громкий их хруст. Ву поднимается со своего места, и Ким тут же встаёт следом, но в секунду останавливается из-за взгляда Ифаня. — Чунмён, знай, что если я всё-таки расхожусь с человеком, то мой путь никогда не сходится с ним вновь, — Ифань... треплет волосы Чунмёна. На мгновение у последнего даже щёки загорелись, ведь он так давно не чувствовал этих рук. Он скучал. Но слова, которые были произнесены позже, тут же стёрли этот румянец. — Я человек принципа, ты же знаешь. Я не буду общаться с кем-то, если уже решил это. Для меня всё закончилось уже давно, ты должен это понимать. И да, - голос становится чуть тише, - не звони мне больше. Я надеюсь, что ты найдёшь своего спутника жизни и будешь с ним счастлив, а меня не беспокой, — искренне, и это всё, что он может сделать. Бегло треплет волосы чужие снова, разворачивается и уходит. Чунмён пытается ухватиться за чужую ладонь, но она выскальзывает из его рук. Сердце разрывается. Он надеялся, что наладится, что ещё возможно, цеплялся за эту веру... Просто понял, что полюбил навсегда. Вот только любовь ушла и не собирается возвращаться, и с этим он не может смириться никак. Слабость?.. — Ифань! — зовёт он, собираясь броситься за парнем и уже делая шаг, когда Ву оборачивается. Оборачивается и взглядом его разбивает. — Не зови меня больше по имени, — Фань устало прикрывает глаза и машет пару раз ладонью, так, по привычке, и теряется в темноте людной улицы. А Чунмён в этот момент разбивается до самого конца и думает, что сейчас, именно в этот момент окончательно потерял самое дорогое. И тогда он подумал, что такие люди слишком жестоки. Те, кто как Ву. Как он, человек принципа. Этот самый человек растворяется в тёмном вечере до самого конца. Сердце Кима разбивается на куски и собирается вновь, а потом снова, раз за разом разбивается. Больно. Внутри разгорается безжалостный шторм, эта боль давит слишком сильно, очень сложно дышать. И самое ужасное ведь то, что Чунмён тоже человек принципа. Он однолюб. Однолюб в принципе.