Вопреки

      - Если ты сейчас же не покажешься, я просто развернусь и уйду! – кричал Гаррет. Вглядываясь в морскую даль, он пытался уловить хоть малейший всплеск. Тщетно. Сколько бы времени не прошло, никакая морская наука не поддавалась Хоуку. Единственное, что он умел, так это ловить рыбу при помощи лёгкого копьеца и вытаскивать огромные клубки водорослей. Ведь именно ему придётся добывать Фенрису пищу зимой.       Русал всё не появлялся. Гаррет начал уже беспокоиться. Мало ли что могло случиться в осеннем океане, когда солнце в трёх пальцах от воды. Фенрис сказал, что отплывёт ненадолго, но не появлялся на поверхности вот уже с полчаса. Благо, Хоук хотя бы не замерзал. Мать связала ему тёплую одёжу, что-то вроде рубашки, но теплее и более закрытую. Длинные рукава были непривычны, а уж про ворот Хоук молчал. Зато было тепло и мягко, словно материнские объятия.       Лиандра не стала препятствовать сыну в желании уйти из табуна. Лишь попросила обождать немного. Хоук обождал, ведь ему всё равно нужно было время: найти подходящую пещеру с горячим водным источником, имеющим выход в море. Фенрис помогал ему с воды. Лишь к началу осени подходящая пещера была найдена. Находилась она довольно высоко, подниматься и спускаться к ней было крайне неудобно, но зато никому бы в голову не пришло, что там живёт кентавр. Внутри ход уходил вниз, широкий и просторный, словно нора. Снизу валил пар и пахло солью – в глубине пещеры расположился небольшой источник. Водой он питался морской, но ход в море находился внизу, и никому, кроме русалок, туда нельзя было добраться.       - И выбраться, - сказал Фенрис, показывая Хоуку свою находку. Он был крайне мрачен, несмотря на вроде бы радостное событие.       - Брось, Фен! Пещера крайне удачно расположена. Снаружи никому и в голову не придёт, что по таким каменьям будет карабкаться кентавр, - махнул рукой Хоук. С некоторых пор он позволял себе сокращать имя русала. Тот не выражал недовольства. Этого было более, чем достаточно.       - И тебе каждый день придётся таскаться по этим каменьям. Ты ноги себе переломаешь, - всё ещё сомневался Фенрис. Всё складывалось пугающе удачно.       - Ничего, наловчусь. Ты лучше скажи: вода точно не замёрзнет зимой?       - Нет, ключ бьёт из-под земли. Вода здесь не чисто солёная, но мне вряд ли навредит.       - В смысле? – в свою очередь насторожился Хоук. Фенрис пояснил:       - Снизу выходит какой-то газ, но я встречал его уже на дне моря. Он неопасен для русалок, иначе мы бы все давно хвост откинули.       - Что ж, тебе виднее, - кивнул Гаррет.       По воде, ближе к берегу, пошла рябь, и показалась голова Фенриса. Он призывно забил хвостом по воде, хотя Хоук и без того уже увидел его. Вспенив воду копытами, кентавр мгновенно оказался рядом с русалом. Фенрис сморгнул, убирая мутно-белое второе веко, и протянул Гаррету руку. Вокруг кисти поблёскивало что-то удивительно белое и яркое.       - Вот, - прохрипел Фенрис, силясь справится с дрожью. Синие губы еле шевелились. – Это жемчуг. Самый лучший. У меня... были запасы.       - Дурак что ли? Ты ради побрякушки решил замёрзнуть насмерть?! – накинулся на русала Хоук. Он не знал, что делать: срочно вытаскивать Фенриса из воды, или же не стоит?       - Я хочу, чтобы ты отнёс это матери. Пусть она носит. Это... благодарность, - Фенрис нервно дёрнул уголком губ, хотя это могло сойти за судорогу.       - За что?       - За такого прекрасного сына, как ты, - русал покраснел до кончика хвоста, но руки не убрал. Кисть дрожала от холода, и Гаррет вложил хрупкую ладонь в свою. Ожерелье с готовностью скользнуло ему в руки.       - Спасибо. Я думаю, что она оценит, - Гаррет улыбнулся и погладил тонкие пальцы русала. Тот кивнул и тоже слабо улыбнулся.       – А теперь марш в пещеру, отогреваться! – рявкнул Хоук. – Я скоро буду.       - Раскомандовался. Холодно-то только на поверхности, а внизу тепло, - проворчал Фенрис, но послушно нырнул, направляясь домой. Да, домой. Теперь у него будет дом.       Воды в источнике не обжигала, а приятно грела. Фенрису нравилось небольшое озеро, в котором ему предстояло провести всю зиму. К сожалению, рыбы здесь не водилось, а водорослей был мало, но Хоук обещал добывать и ему, и себе пищу. Фенрис тоже не будет бездельничать. Он собирался втихушку уплывать, ведь даже зимой температура ближе ко дну вполне терпимая. Можно добыть пищи. И жемчуг. Фенрис очень любил жемчуг.

***

      Хоук вернулся ближе к вечеру. Фенрис услышал издалека перестук копыт и знакомые ругательства: Гаррет пока не наловчился взбираться на каменистую кручу.       - Льёт, как из ведра! – пожаловался Хоук, завидев Фенрис. Тот уже понял, что снаружи ненастье – море волновалось, он чувствовал это. – Всю одёжку промочил. Мать всё же всучила мне кое-что напоследок.       - Она мать, - Фенрис пожал плечами. Своей матери он не помнил, их разлучили, когда он был ещё мальком. Её и сестру поймали рыбками, а Фенриса, тогда ещё неразумного малыша, мать успела выкинуть прочь из поднимающейся ловушки. Выжил он той ночью лишь благодаря благословению морских богов и собственному размеру: русал был настолько мал, что его побрезговали есть даже ночные твари. Но кошмар той ночи Фенрис запомнил надолго.       - Представь, отдала всё, что сделала этим летом. Всю одёжу! Бедняге Карверу пришлось довольствоваться одной рубахой. Но, кажется, младший всё равно доволен: как-никак, он теперь вожак. Сказал, что двинутся на юг завтра с утра, как только рассеется тьма, - рассказывал Хоук, скидывая мешки на пол пещеры.       - А Бетани? – поинтересовался Фенрис. Хоук много рассказывал о своей семье. И несмотря на то, что Фенрис лично не знал сестру Гаррета, она нравилась ему намного больше вечно недовольного Карвера.       - Всю грудь мне заревела. Подарила куклы, наставляла, чтобы не забывал. Обещала, что весной обязательно встретимся. Ну, в общем, типичная сестра, - Хоук продемонстрировал аккуратную куклу кентавра из соломы. Что-то в ней было неуловимо похоже на Гаррета. – С себя сделала, - пояснил Хоук, развеивая сомнения.       Порывшись в сумках, он извлёк ещё четыре и протянул Фенрису. Тот с любопытством осмотрел подарки. Одна кукла была вылитый Гаррет, крупная, черноволосая, лохматая. Все поделки были сделаны аккуратно из соломы и умело связаны, чтобы не рассыпались. Даже цветом Гаррет вышел вороным. Фенрис удивился тому, как искусно были подобраны цвета.       - Это Карвер, - ткнул в куклу поменьше Гаррет. Та была чуть меньше его самого, тоже вороная, но что-то было в фигуре кентавра недовольное, нервное. Фенрис улыбнулся и вновь восхитился, как точно Бетани своими умелыми руками смогла даже внешне, без деталей, одной лишь позой передать характер. Недаром игрушечный Гаррет стоял гордо и залихватски приподнял копыто.       - А это мама.       Травы чудесно переплетались, отчего Лиандра вышла пятнистая. Хоук говорил, что такой окрас они называют «пегим». Волосы-травы заплетены в аккуратную косу до самых копыт. В позе женщины, сложившей руки на животе, было что-то щемящее. Она как будто... ждала кого-то?       - А это ты, - Гаррет протянул ещё одну куклу, про которую Фенрис уже и забыл. – Бет, конечно, русалок на своём веку ещё не видела, поэтому могут быть кое-какие... неточности. Но я ей всё описал, как мог. Под пыткой, разумеется, - хихикнул Хоук.       - Такая хрупкая, - поразился Фенрис. Кукла была сделана не менее умело, чем другие, но было в ней что-то изящное. Чувствовалась тонкая работа и море усердия. Даже боковые плавники угадывались в почти незаметных изгибах травинок. - Это поразительно, Хоук. У нас ничего подобного нет.       - У нас теперь есть, - улыбнулся Гаррет, любуясь выражением лица Фенриса. Потом вдруг, вспомнив что-то, смутился. – Тут мама ещё...       Он замялся, но всё же вытащил из небольшой сумки на поясе что-то и протянул русалу. На руку того легло тонкой работы украшение из янтаря. Бусы, нанизанные на нить.       - Это янтарь. Самый-самый ценный. И конопляная нитка. Просто украшение, но... Мама сказала, что ты это заслужил.       - Это мне? – воскликнул Фенрис.       - Да. Это наша семейная реликвия. Мама её получила от матери отца. А ты от моей.       Намёк был прозрачен, как вода на морском берегу в штиль.       - Это...       - Я ничего не предлагаю принять. Просто эта вещь... мама сказала, что хочет, чтобы она была у того, кто... кого я люблю. Неважно, кто он.       Хоук замолк. Фенрис тоже не подавал голос, всё ещё пытаясь осознать произошедшее. Шутка ли, что он сам?..       - Те бусы. Из жемчуга, - начал Фенрис. – Оно принадлежало моей матери. Она сделала их незадолго до гибели. Знаешь, любила собирать жемчуг и часто брала нас с сестрой. Однажды это её погубило, но она успела завершить то, что хотела. Я думал, что кто, как не твоя мать, достоин носить это украшение. Думал, что... что у меня тоже вроде как есть теперь... мать. Пускай я её и не видел.       Глупость какая, думал Фенрис, когда Хоук втянул его в долгий поцелуй. С чего бы ему называть совершенно незнакомую женщину, кентавра, матерью? Он даже не видел её. Но мысль, посетившая его, уже заставила мчаться обратно домой за украшением. Он оставил в городе всё, взяв только самое необходимое. И этот жемчуг.       - Мы что, получается, вроде как... обручены? – прошептал Хоук в губы Фенриса. Он, как всегда, не смог сдержаться и слишком сильно прикусил их, отчего рубиновая капля прочертила подбородок русала, очерчивая шрамы.       - Не будь дураком, Гаррет. Это были всего лишь бусы. Тем более, ими обменялись не мы с тобой. Это было скорее...       - Благословение, - закончил за него кентавр и вновь приник к холодным, но чувственным губам.