T.P.A. Пиратские хроники

О французских тюрьмах всегда ходили страшные слухи. В этой грязной, прогнившей стране, где помои можно было встретить даже возле знатных дворцов, где небо окутывалась тучами в несколько раз чаще, чем на Британских островах, люди готовы были умереть, лишь бы не попасть в это зловонное помещение, где узники обычно даже не доживали до казни, а умирали за решётками от чумы или ещё какой-нибудь не менее ужасной болезни. И несмотря на это Франция всё равно пыталась показать себя с лучшей стороны. Камеры узников выходили на океан, что обычно немного сглаживало неприязнь к французской темнице. Солёный воздух, звуки прибоя — они порой успокаивали нервы, дарили возможность немного полюбоваться просторами, что таились за железными решётками. Но этим серым днём океан оказался ещё более активным, чем прежде. Его волны безжалостно били по острым скалам, оставляя на поверхности белую солёную пену. По хлипкому деревянному мостику проехала карета, запряжённая тремя белыми лошадьми. Кучер безжалостно хлестал их бичом, подгоняя животных, а те бежали, выбиваясь из сил и храпя в унисон друг-другу. Стражники, которых не так часто баловали гостями, настороженно вытянули вперёд сабли, готовясь в любой момент вступить в бой с незнакомцем. Когда карета остановилась прямо перед ними, те отошли чуть дальше, но продолжали оставаться в боевом положении. Маленькая дверца кареты отворилась, и из неё по лестнице спустилась девушка. Одетая в голубое платье шёлкового покрова, она выглядела очень мило, и при этом в ней ощущалось нечто строгое, что вынудило стражников спрятать сабли в ножны и открыть перед гостьей ворота. Многие бы спросили себя — почему столь милая дама оказалась в таком отвратительном месте? Что её связывало со всеми этими отбросами общества, переживающими свою несчастную жизнь за толстыми стенами темницы? Она, подобно лучу света в тёмном царстве, вышагивала мимо камер и никак не реагировала на улюлюкания, которые звучали со спины. На ближайшем повороте она свернула налево и спустя минуту отточенного шага по пустому коридору увидела перед собой дверь. Кабинет начальника темницы находился в самом дальнем конце восточного крыла. Здесь было намного чище, и, судя по резьбе на двери, можно было сказать, что этот человек имел небольшое влечение к искусству и даже горел неким желанием украсить своё мрачное гнёздышко чем-то эдаким роскошным, но не сильно дорогим. — Войдите, — раздался низкий мужской голос за дверью, едва гостья стукнула по её деревянному покрытию. Девушка смело отворила дверь и вошла в кабинет начальника. Очутившись в небольшом душном помещении с шоколадными стенами, на которых висели чуть ли не во весь рост картины предыдущих грозных с виду главарей, она сначала растерялась. По обеим сторонам у стен располагались огромные шкафы с такой же рассеянной резьбой, что и на двери. В центре комнаты находился стол, сделанный явно из чёрного дерева, а на нем стоял светильник — единственный источник света во всём кабинете на данный момент. Потеряв в дешёвой роскоши хозяина кабинета, девушка сумела отыскать его лишь с большим трудом. Он стоял у подоконника между шторами вишнёвого цвета и любовался океанскими просторами. Имевший плешь на голове, которая теперь напоминала идеально гладкое яйцо среди седого гнезда, мужчина казался ей необычайно старым человеком. В его сгорбленной и низкой фигурке не имелось той самой суровости, которой должны были обладать все уважающие себя начальники тюрьмы. — Вы меня вызывали, — сказала она прохладным голосом. Ей не нравилось, когда затягивалось молчание. — Я рад, что вы нашли время на мою проблему, Френсис, — ответил начальник стражи, повернувшись к гостье полубоком. — В письме вы утверждали, что случилось что-то важное, — уточнила Френсис. — Я тут же бросилась к вам. Думала, что кто-то сбежал... — Нет, всё куда хуже, — махнул рукой начальник. — Присядьте. — Что случилось, Пьер? Не тяните, — женщина неохотно села по другую сторону рабочего стола и скромно положила руки на колени. Начальник тюрьмы медленно отошёл от окна и присел напротив гостьи. Он не торопился с объяснениями, но по загорелому, осыпанному паутиной морщин лицу было видно, что его что-то сильно тревожило. Что-то, о чём нельзя было так легко сказать. Для этого нужны были силы, уверенность в себе и умение правильно объяснить ситуацию. — Мы поймали одну очень любопытную персону, — сказал он, и голос его отдавал хрипотой. — Ровно час назад мои люди привели его ко мне. Сказали, что он напился в кабаке "Звёздная пыль" и начал там буянить. — Таких буйных в городе пруд пруди, — со смешком ответила Френсис. — Зачем его привели сразу сюда? Почему не отдали жандармам, те бы отправили его в обезьянник. — Потому что, как я уже сказал, персона эта очень интересная, — загадочным голосом возразил Пьер, и его глаза блеснули при светильнике каким-то особым - глубоким - блеском. — Нет, вам покажется, что я брежу, Френсис, но это мои люди сегодня сумели поймать самого опасного британского пирата. Тоненькие бровки француженки удивлённо поползли на лоб, но удивление было мимолётным. Вскоре, она снова приняла каменное выражение лица, с каким она и явилась в тюрьму. Но в душе, даже ещё не зная, о каком именно пирате говорил её старый знакомый начальник темницы, она уже ощущала, как волнение начало разгораться в ней, подобно огню в сухом лесу. — Неужели вы говорите о нём? — спросила она шёпотом, как будто кто-то мог их подслушать. Но разговор действительно был важным. Если прежде Френсис этого не осознавала, то теперь она нутром чувствовала, что ни в коем случае нельзя было допустить его разглашения. Пьер слегка вспотел от возбуждения и придвинулся к девушке чуть ближе. Настолько, чтобы она сумела увидеть каждую чёрточку его старого лица. — Да, о том самом, — далее он заговорил таким же испуганным шёпотом, что и она. — "Посланник Дьявола". Его голос, несмотря на старательный шёпот, всё равно разнёсся по кабинету с неприятным свистом, несущим с собой целую волну страха и негодования. Даже огонь в светильнике, услышав это имя, заколыхался резвее обычного. Даже океан за окном со своими приливами и отливами не казался теперь уж таким шумным, таким эмоциональным, как в тот момент, как Френсис Бонфуа появилась в этом кабинете. — Невозможно, — пробормотала она. — Вы видели его? Видели его лицо?! — Да-да, видел, — закивал мужчина, да с такой силой, что его седые бакенбарды заплясали не хуже огня в ночнике. — Тот самый бесстрашный головорез, удачливый ублюдок, бессмертное нечто. Да, это всё он! — Как же вы его поймали? — В принципе, мы его и не ловили. Мои люди сказали, что он буйствовал в кабаке. Когда они попытались его утихомирить, он достал саблю и грозился разрубить всех на куски. Но затем пришла последняя стадия опьянения, и он упал буквально в руки тюремщиков. Дело оставалось за малым — обезоружить негодяя и доставить его сюда. — Но откуда вы знаете, что это настоящий Посланник? Недовольный тем, что ему не верят, Пьер молча ткнул пальцем в свою шею - чуть выше сонной артерии. Френсис не выдержала и от страха прижала ладонь к губам. В её глазах читался ужас. — Тот самый знак... — прошептала она. — Он у него был, да? Пьер кивнул. — На самом деле, это большая удача — поймать неуловимого преступника, — продолжил он прискорбным голосом, как будто они обсуждали чью-то потерю. — Ведь за его голову платит сам король. Но есть одно "но"... — Какое же? Пьер тихо встал со стула и, подойдя к двери, поманил за собой взволнованную Френсис. Девушке не нужно было объяснять, что делать. Послушно схватившись за подол платья, она встала со своего места и засеменила следом за начальником тюрьмы. Она не стала ничего говорить вслух, она понимала, что сейчас ей покажут того самого морского негодяя, из-за которого уже какой год не может спокойно уснуть вся Франция. Да что тут говорить о Франции, вся Европа была на взводе. Этот негодяй, чьи поступки были ужасны, невыносимы, непростительны, терроризировал всех здешних моряков. Сначала он представлял собой обыкновенного пирата, коих в океане было неисчислимое количество, но его проделки становились серьёзнее с каждым боем. С уровня нападения на мелкие торговые суда он перешёл на более высокий — приступил к грабежу военных кораблей, что, естественно, не могло долго оставаться незамеченным. Некоторые особо храбрые типы пытались как-то от него избавиться, но никому не удавалось даже близко подобраться к его кораблю целым и невредимым. Как раковая опухоль, его отвратительные деяния разрастались по всему Тихому и Атлантическому океану: люди били тревогу, государство не могло спать спокойно, а моряки пускали об этом преступнике жуткие легенды. Френсис сама лично слышала одну такую — случайно, когда вела дело об убийстве в одном из французских посёлков. Легенда гласила, что этот Посланник был обыкновенным пиратом, начавшим своё ремесло, как и многие, с мелких, незначительных грабежей и, как и многие другие, страстно мечтал о славе; ради неё он готов был топить корабли и нести за собой беспредел. И однажды, вдоволь насмотревшись на беспрепятственные злодеяния, Дьявол решил явиться к нему во плоти и заключить сделку. По контракту Посланник получил бессмертие, невероятную силу, ну и в качестве бонуса - небольшую отметину под ухом в виде звезды*. Но чем именно должен был расплатиться Посланник за столь щедрые дары, не знал никто. Кто-то заверял, что расплатой являлась его душа, а кто-то искренне верил в то, что Посланник платит Дьяволу душами убитых моряков. Какими бы на самом деле ни были реальные условия его договора - не знал никто. Френсис шла за Пьером по пятам, опасаясь потерять того из виду. Они спускались вниз по винтовой лестнице туда, где обычно располагались комнаты пыток. О них не знала ни одна живая душа из королевской семьи, но эти хорошо снабжённые всякими пыточными устройствами комнаты могли рассказать об убийцах всё, что только можно. И порою это очень помогало следствию. Да и для некролога иногда годилось. Француженка почувствовала, как вспотели её руки — в коридоре, куда они спустились, значительно повысилась температура. Пахло чем-то гнилым, и от этого смрада слезились глаза. — Сюда, — сказал Пьер, указывая на одну из деревянных дверей. Прямо на уровне человеческих глаз на ней находилось небольшое квадратное окошко с толстыми железными решетками. Через него можно было любоваться жертвой сколько угодно, и - что самое забавное - жертве будет всё равно, кто на неё смотрит, ведь в тот момент её будет волновать неистовая боль в конечностях, а не чьё-то зудящее любопытство. Френсис привстала на цыпочки и заглянула в окошко. От волнения её легкие сжались в болезненный ком. Она не рассчитывала на то, что будет так волноваться. В центре мрачной и грязной комнаты стоял деревянный табурет, на котором, раздвинув деловито ноги, восседал очень худой мужчина. Он был согнут, голова сильно опущена вниз, и мокрые, золотистого цвета волосы свисали и практически касались его острых колен. Он был очень худ и, похоже, болен. На его спине, где сквозь грязную от сажи кожу проступал рубчатый позвоночник, красовались глубокие кровавые раны. Стекающая по спине и до бёдер алая кровь доказывала свежесть их нанесения. И не сразу можно было разглядеть во тьме второго человека, который как раз отмывал окровавленный хлыст водой, чтобы потом продолжить избиение. — Это... он? — спросила Френсис, морщась от увиденных ран. — Зачем вы его бьёте? Это такой метод усмирения? — Не совсем, — облизнув губы, ответил Пьер. — Понимаете, дорогая Френсис, поэтому я и вызвал вас сюда. Не для того, чтобы вы любовались им. Во время пьянки он упомянул о каком-то предмете, который, по его словам, может... сильно повредить нашему государству. — Любопытно. И что это за предмет? — Вот этого мы и не можем у него узнать, — покачал головой начальник стражи. — Вы же знаете, милочка моя, какие у нас сейчас напряжённые отношения с соседями, и мы не можем позволить, чтобы кто-то из них стал сильнее нашей армии. Любая информация стоит дороже головы тысячи опасных пиратов. — То есть, — Френсис с трудом оторвала взгляд от пленника и взглянула на Пьера, — вы думаете, что он знает о существовании оружия, способного уничтожать города? Разве это реально? — Очень даже может быть. Я рад, что вы быстро улавливаете суть проблемы, Френсис. Также, вы прекрасно понимаете, что англичанин за словом в карман не полезет. И всё же, они тоже люди, и алкоголь порой смягчает их мозг. Нам осталось только выяснить, не бредит ли этот тип, и есть ли действительно на свете это "что-то". А если и есть, то мы не должны допустить того, чтобы оно оказалось в руках англичан или испанцев. — А если это был обыкновенный пьяный бред? — Тогда мы отдадим его «людям сверху», — пожал плечами Пьер. — Пусть они с ним и разбираются. Хоть деньги за него можно получить немалые, что радует в этой ситуации больше всего. Но если честно, я сам был бы не прочь лично с ним расправиться. Тут выбор невелик. Только вы не отвлекайтесь от темы. Нужно заставить его говорить. — Судя по этим ужасным ранам, он давно должен был расколоться! — Однако всё ещё держится. Видимо, боль обострила его сознание, алкоголь выветрился, а язык обратно завязался в узел. — Хотите сказать, что даже эти силки не могут его разговорить? — Френсис с испугом посмотрела на пленника, в душе поражаясь его железной стойкости. Живодёр, лицо которого было спрятано за плотной кожаной маской, безжалостно ударил хлыстом по измождённой спине пирата; от свиста, с которым хлыст коснулся бледной кожи пленника, заболели уши. Глядя на эту расправу, Френсис уже физически ощущала боль на спине, насколько ясно она представила себе эту пытку. И её удивлял тот факт, что при каждом ударе мужчина, сидевший на стуле, так ни разу не вскрикнул и даже не напрягся. — Всё же в нём есть что-то дьявольское, — вздохнул Пьер. — Он совсем не боится боли. — Он ведь в сознании, да? — Ещё в каком, — мужчина постучал кулаком по двери. — Эй, Карл, а ну, покажи нашей гостье пленника! Стражник опустил хлыст, схватил пирата за его золотистые волосы и насильно заставил того поднять голову на свет. Встретившись с холодным блеском зелёных глаз, Френсис лишилась дара речи. Никогда она ещё не видела, чтобы пленные под напором пытки с таким откровенным смешком глядели ей в глаза. Так, как будто его вовсе не пытали, а делали массаж спины. А Френсис так, прохожая, пришла, да заглянула со скуки. Но самое страшное заключалось даже не в том, что его взгляд обладал способностью приковывать людей к месту, а то, что Френсис знала этого человека. И именно поэтому она не могла оторваться от изучения его обветренного из-за вечных морских приключений лица, легко запоминающихся густых бровей, по которым текли струйки крови, плотно сжатых губ - настолько тонких, что, казалось, их вовсе и не было. — Мы думаем, что он приватир**, хотя англичане полностью отрицают этот факт. Они заверяют нас, что также горячо мечтают о голове этого пирата, как и любое государство, которому довелось испытать на себе его разбои. — А вы поверили в то, что английский король признается в обратном? — с иронией поинтересовалась Френсис. — Не забывайте, с кем мы имеем дело, Пьер. Англичане — народ хитрый и очень жестокий. Может, это такой ход? Может, они хотят таким образом отвлечь нас, чтобы самим решить проблемы с Новой Землёй? Я заметила, они уже давно косятся на этот крупный кусок. *** — Возможно, — кивнул в ответ Пьер. — Что же, тогда в его интересах сейчас заговорить, ибо я не собираюсь оставлять ублюдка в покое. Пускай моя стража пытает его до тех пор, пока тот не посинеет. Френсис ничего на это не ответила. Подавив в себе тревогу, она оторвалась от окна и направилась к выходу из темницы. Лицо у неё было бледное и задумчивое. А если бы Пьер умел читать чужие мысли, то он бы знал, какая каша творилась на данный момент в голове этой белокурой дамы. Сколько страха и волнения, перемешанных с живым любопытством, таилось в ней. Она не стала никак выражать свои мысли или ощущения, она просто молча удалилась из камеры пыток, и стук её каблуков слился с треском и оханьем заключённых.