T.P.A. Пиратские хроники

Когда Френсис впервые рассказали о том, как умерла её мать, она не смогла испытать к этой печальной вести той боли и ужаса, которые казались остальным весьма очевидными. Тогда она была слишком мала для того, чтобы полностью осознавать такое прискорбное явление, как смерть. Когда Френсис сказали об этом во второй раз, но уже с подробностями, она поняла одну очень важную для себя вещь — мир, в котором жила она, жил её отец, жили любимая прислуга и друзья, был совершенно небезопасен для такого хрупкого создания, как человек. Смерть всегда стояла где-то рядом — может, пряталась в соседнем доме, притаилась в кустах или сидела на дне воды. И когда-нибудь она должна была указать своим костяным пальцем на Френсис. Не важно когда — завтра или сегодня. Главное, что это должно было произойти. В любом случае. В любое время. При любых обстоятельствах. Этот факт нужно было зарубить себе на носу. Но, признайтесь, не каждому хотелось бы покинуть мир слишком рано, так толком и не изучив все его грани. И Френсис начала задумываться о самозащите. Нет, она не считала необходимым нанять стражу из двадцати человек, чтобы та бездумно водила вокруг неё плотный хоровод. Она мечтала научиться защищать саму себя, иными словами, быть полностью в ответе за свою хрупкую жизнь. Ведь кто ещё защитит тебя лучше, чем ты сделаешь это сам? Верно: никто. Посланнику приходилось только изумляться ловкости его партнёрши — как спокойно ей удавалось блокировать удары, несмотря на кромешную темноту и скользкую крышу под сапогами. Она дралась, как искусный воин, переживший на своём веку десятки сражений и все круги ада в качестве небольшого приза за стойкость. Иногда ему начинало казаться, что Френсис полностью не отдавала отчёт о своих действиях. Словно… ей совершенно нечего было терять. В её взгляде не было отчаяния или страха, только ледяная злость в глубинах тёмно-синих глаз и безумная усмешка на губах. — Что за детский сад? — спросила она, замахнувшись саблей в дюйме от горла своего врага. — Дерись, как мужчина! Покажи свою мощь! Артур пошатнулся, очутившись прямо на гребне крыши. Немного поразмыслив, он начал покорно спускаться дальше вниз. Когда девушке удалось поцарапать ему щёку, он зашипел, но продолжал держать себя в руках. Да, она задела его, да — она делала это дразня, но он прекрасно понимал её мотивы. Какой бы упёртой ни была Френсис Бонфуа, он был в стократ хуже. Сильнее. Ловчее. Умнее. И он не мог ей так позорно проиграть. Удар со стороны противника выбил пирата из потока мыслей. Он ощутил, как по его груди потекло что-то тёплое. А эта девица была весьма наблюдательная особа. Умела бить неожиданно и больно. К тому же ещё и игралась, негодяйка. Благо, что рана заросла спустя секунду, оставив на зажитой коже кровавые пятна. Нет, ему было не больно, никакой физической боли, но как же сильно была подорвана его гордость. — Прекрати уже поддаваться! — крикнула ему Френсис, продолжая наносить удар за ударом. За ней сложно было даже поспеть — во мраке мелькала лишь линия её серебряного жезла. — Ты же тоже видел мои воспоминания, не так ли? — Удивительная наблюдательность. Как ты узнала? — буркнул Артур и отступил на самый край шаткой крыши. Ему нужно было срочно передохнуть, собраться с силами и заодно придумать какой-нибудь новый план. Например, перестать поддаваться женщине и бить в полную силу. — Конечно, видел! Твои воспоминания были похожи на огромный кошмар! Я вынужден был наблюдать, как ты… ты… — он собрался с силами для решающего аккорда. — Делала отвратительные вещи с мужчинами! С каждым из них! Я боялся, что эти эпизоды будут длиться вечно. Френсис злобно засопела. При соприкосновении двух лезвий вспыхивали мелкие искорки, которые лишь на мгновение освещали хмурые, сосредоточенные лица двух людей, в душах которых резвились чёрные бесы. — Я видел… видел, как они к тебе прикасались, — продолжал не сдерживаться на словах Посланник. — Вся эта слащавость, глупые признания… Как же меня это бесит! — опалённый воспоминаниями, он вдруг начал быстрое и бешеное наступление. — Твоё детство было невообразимо прелестным! Пышные платья, дорогие подарки, море любовников. Глядя на эту дьявольскую пестроту, я понимал, что в свою очередь видела во мне ты, — в какой-то момент они снова стояли на гребне — немного уставшие от боя, но не менее злые друг на друга. Френсис с трудом переводила дух, продолжая неистово стискивать в руках разогретую сталь. Ей начало казаться, что их бой длится уже вечность. — Кошмарный получался контраст, не так ли? Ты умница и красавица, Френсис. Мечта всех мужчин на земле, даже таких… мерзких, как твой покорный слуга. А кто же я? Да никто, если честно. Обычное пугало. У меня нет прошлого, нет будущего. Моим главным сокровищем были мои мечты. То, что было лишено материи, чего не существовало на белом свете, но что дарило мне надежду и грело душу. Осознание того, что когда-нибудь это свершится, и я стану нечто большим, чем просто деревенский мальчишка, выросший в одиночестве. Эти мечты были моим всем…, но это было до тех пор, пока в моей жизни не появилась ты. — Я хотела тебя спасти! — Дурёха, — лезвия вновь соприкоснулись в снопе огненных искр. — Я неуязвим, разве так сложно усвоить эту простую истину? — Но тогда ты выглядел ужасно! — Да, в какой-то момент яд той твари брал надо мной вверх, но это вовсе не значило, что я должен был умереть! Артур отчаянно замахнулся тесаком, и Френсис, не выдержав такого сильного толчка, провалилась в темноту. И в это же мгновение тело победившего пирата обволокла тишина. Он стоял на потресканном гребне крыши и с ужасом озирался по сторонам. Пелена триумфа начала спадать с его глаз. — Ф… Френсис? — спросил он, не совсем понимая, что случилось. Он не думал, что сможет сломить леди этим ударом. — О, нет-нет-нет. Дьявол! Когда он уже собрался спуститься следом в темноту, произошло нечто удивительное. Посланник почувствовал, как что-то крупное сбило его с ног, вцепившись пальцами в рубашку. Последнее, что он увидел, когда был ещё на ногах — золотистую шевелюру и кусок белой сорочки. Упав на спину и проделав под собой неглубокую вмятину, Посланник покатился вниз по скату, всё ещё чувствуя на своей груди острые ногти французской миледи. Они кубарем летели по крыше, продолжая неустанный разгон. Лишь на самом её краю Посланник успел вытянуть вперед свой кулак и воткнуть его в слив, тем самым остановить безудержное движение двух тел. Френсис лежала на его груди и глубоко выдыхала воздух. В её взгляде ощущалось сильное возбуждение. — Дура, — прошипел пират, отряхивая потрёпанную руку от щепок. — Негоже играть в кошки-мышки в таком месте. Ты могла погибнуть! Но Френсис уже не пыталась вслушиваться в его спонтанные бредни. Поняв, что Посланник лежит под ней практически беззащитный, она с проворным видом обхватила коленями его бёдра. — Кажется, я победила, — прошептала она, наблюдая за тем, как быстро поменялось лицо её пленника. Он выглядел привычно недовольным, о чём ясно говорили его хмурые густые брови. Но теперь его мачете был далеко, а, значит, ничто больше не смело мешать её коварным планам. Френсис покосилась на его приоткрытые тонкие губы, из которых доносилось хриплое и испуганное дыхание. Нет, не настороженное, а именно испуганное. Он боялся её. Боялся каждого сказанного ею слова. Трусливый влюблённый пират. — А ты проиграл, — уточнила она на всякий случай и жадно прильнула к его губам. Первые несколько секунд были будто бы в призрачном тумане. Сначала Артур казался неживым. Он не мог поверить… Да и просто не хотел… Но вскоре настаивание девушки окончательно изничтожило в нём какое-либо упорство, и он сдался. Её губы были сладкими и нежными, как домашний мёд. Всё так, как он себе и представлял. И чем дольше он об этом думал, прибывая под томным и горячим телом Френсис, тем больше ему не хотелось думать вовсе. Если бы он только мог отключить свой разум вовек, он бы сделал это сразу. Однако теперь его одолевали сомнения… вернее говоря, кипа сомнений. Правильно ли он поступает, подчиняясь её внезапным ласкам? А вдруг она целует его с притворством, просто потому что хочет таким образом себе подчинить? — Стой! — закричал он, отстраняясь от Френсис. — Ну что такое? — нахмурилась в ответ леди. — Что ты делаешь? — возмутился Посланник, продолжая держать Бонфуа от себя на расстоянии. — Ч-что это значит? Ты меня пытаешься… пожалеть? — Прости, что? — Френсис недовольно прищурилась. — Ты же знаешь, как сильно и безнадёжно я в тебя влюблён, — взгляд мужчины быстро забегал по её лицу, ища на нём что-нибудь, что не вызывало в нём возбуждение. Но такого места он не нашёл. Тогда он пытался думать о чём-то другом… незатейливом. Например, о шотландских овцах. — Чёрт подери, конечно, ты это знаешь! Ты пытаешься надавить на мою слабость. Френсис звонко рассмеялась. — И кто же тут из нас дурак? — она уткнулась носом в его колючую щеку и попыталась успокоить в себе смех, который так нещадно рвался наружу. Артур смотрел на неё выпученными глазами. Его живот уже тронул странный холодок и желание думать о бестолковых овцах казалось страшно необходимым спасением от неизбежного позора. — Знал бы ты, как сильно я хотела с тобой поговорить, Арчи. Ведь на самом деле ты и понятия не имеешь, что у меня лежит на сердце. — Ну так говори, — голос пирата прозвучал, как удар кожаного бича. Ведь держать в ежовых рукавицах свою мужскую сущность было поистине сложным делом. Каждая минута стоила ужасных усилий. — Хорошо… Признаться, с тобой всегда было не просто. Когда я увидела тебя впервые, твои поступки пробуждали во мне столько ненависти, что… — Френсис запнулась и прикусила губу. — Что её было очень сложно держать в себе. И да… каюсь, я грезила о том, чтобы мой отец лично вздёрнул тебя на верёвке. Публично. На глазах у толпы. Просто потому что хотела увидеть, с каким лицом ты примешь свою смерть. — Как трогательно. Пытаешься заговорить мне зубы прежде, чем распорешь мне брюхо? — Нет! — брезгливо выкрикнула француженка, кое-как отгоняя от себя желание пнуть пирата в плечо. — Глупец. Неужели ты не можешь понять, что я люблю тебя? — Что? — Артур попытался выглядеть не удивлённым. — Кхм. Знаешь, момент с виселицей мне казался более реалистичным. Я уже представил свою казнь во всех красках. — Потому что ты не даёшь мне высказаться! Мне и приходится скакать галопом с одной темы на другую, потому что ты вечно встреваешь в мою речь! — вспылила девушка. — Чёрт возьми, я ещё никогда не ощущала себя настолько глупо. — Просто попробуй говорить правду, — хищно осклабился на неё мужчина. — Но это и есть правда. Я полюбила тебя до волнительной дрожи в коленях. А когда я увидела твои воспоминания и поняла, что мои чувства были очень даже взаимны, я почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Кто бы мог подумать, что легендарный Посланник окажется таким… — Каким? — недоверчиво нахмурился пират. — Живым. — Я… не верю тебе. Она провела языком по твёрдой линии его губ. Посланник был, будто кремень — холодный и неприступный. — Говори, что хочешь, — промолвила она еле слышно. — Я всё равно тебя люблю. Когда Френсис начала снимать с него рубашку, его дыхание зазвучало хрипло. Боги знали, как сильно и страстно Посланник мечтал об этой ночи и каким сильным было его отчаяние, когда он понимал, что этому не бывать ни в том мире, ни в другом. Френсис Бонфуа всегда была на шаг от него впереди. Она шла так уверенно и грациозно, словно королева, обходящая свои законные владения. Она никогда не смотрела назад. Она не видела его боли, его страсти, которая с каждым разом душила его всё сильнее и жёстче. И то, что происходило с ним сейчас — он не мог в это поверить даже после того, как ощутил на себе цепочку влажных и тёплых поцелуев, подаренных его любимой. Она ласкала его шею, и её горячее дыхание будоражило кожу до мелких мурашек. — Френсис…- в смущении простонал он. — Нельзя. Этот жалкий голосок вызывал в нём презрение, но иначе было никак. Ласка от Френсис была так хороша, что он больше не мог отпираться. — Можно, — услышал он упрямый шёпот, который тут же сменился болезненным укусом за мочку уха. Посланник усиленно втянул воздух носом. — Мы не можем… По крайней мере, здесь, — он обвёл затуманенным взглядом скат крыши, на котором лежали их тела. Френсис сделала то же самое, хотя и без интереса. — Мы можем в любую минуту упасть вниз. — Да уж... тут вы правы, мсье. — Ну хоть в чём-то ты со мной солидарна! Посланник медленно поднялся на ноги и потянул Френсис следом за собой, подав ей дрожащую и влажную руку. Пока они собирали по крыше своё оружие, Френсис не переставала наблюдать за тем, как сильно поменялась внешность пирата. Его щёки казались красными и горячими, а песочные бакенбарды распушились, как у довольного кота. Словно это был больше не Посланник, а… кто-то другой. Более живой и доступный. Вскоре настало время спускаться в каюту. Первым на пол приземлился Артур. Хмуро оглядев по-зловещему тусклую и пыльную комнату, на полу которой всюду были разбросаны обломки костей и глиняных ваз, он повернулся лицом к окну и протянул руки вперёд, желая принять на себя Френсис. Когда миледи очутилась в его объятиях, он сразу уткнулся носом в её пышные локоны, от которых ощутимо веяло вином. — Я не верю, — сказал он. — Ты не можешь себе допустить этой связи. Наверное, всему виной отчаяние. Оно лишило тебя рассудка. — Вовсе нет, — сердито возразила девушка. — Тогда вероятен дурман, — не сдавался пират и ритмично похлопал перед Френсис в ладоши.- Ну, как? Тебе стало лучше? — Арчи… — Что бы ты не говорила, это всё равно очень глупо, но… даже если ты говоришь правду, я хочу признаться тебе, что тогда… когда та тварь схватила тебя за руку и ты лежала на полу не живая и не мёртвая, я действительно испугался. Понимаешь, Френсис, испугался! Я решил, что это конец. Ты умрёшь на моих руках, и… каков смысл жить дальше, если мне не было суждено вновь увидеть твою улыбку? — Арчи. — Я начал вспоминать прошлое. Когда я впервые увидел твоё милое лицо и, несмотря на тех демонов, что жгли и рвали мою душу, будто ослабевшую паутину, твой образ остался жить во мне, как нечто светлое и похожее на счастье. Я полюбил твой нежный голос, твои глаза, твои плавные жесты рукой, даже тот ритм, с которым ты выдыхаешь… Если бы ты только могла себе представить, как во мне всё начинает дрожать, когда меня касается твой взгляд… — Мсье Кёркленд! — Френсис подняла голову и сурово посмотрела ему в глаза. — Закрой ты уже рот и дай мне сказать хоть слово! — Да, мэм. — Что бы там ни пыталось заслонить мой разум от правды, я всё равно буду тебя любить. И как бы ты сильно ни пытался противиться моим чувствам, они всё равно буду здесь, — она положила руку на сердце. — И в этом мире, и в миллиарде других миров я буду любить тебя также сильно, как делаю это сейчас. Я говорю это не затем, чтобы тебя обескуражить или что-то доказать, а просто ставлю тебя перед фактом. И если после моего признания ты пожелаешь меня оставить, как уже однажды это сделал, пусть будет так. Только умоляю, прими решение сейчас и не смей оттягивать неизбежное. Посланник ответил её словам одной из самых нежных улыбок, на которое было способно его лицо. — Да будь я проклят, если посмею вас оставить, миледи. Что может быть безумнее этого момента? Френсис лежала на полу, накрытым сверху пиратским плащом, её обнаженная, жемчужная фигура соблазнительно извивалась на фоне бардовой материи, весело перебирая пальчиками её шёлковые складки. Артур завороженно наблюдал за этим сказочным существом, которое ждало его решающих действий. Жизнь показалась ему необычно коротким временем. Коротким, но до безумия блаженным. Глядя на то, как пряди ее волос легко скатываются по худеньким плечам, ложась на круглую и белоснежную грудь, Артур понял, что мгновенно разучился дышать. — Ну, чего же ты ждёшь? — нетерпеливо спросила Френсис, чуть поднявшись на локтях. — Арчи? Посланник с усилием закрыл глаза и попытался успокоить сильное сердцебиение. Это было так сложно… смириться со своей страстью. И в то же время страшно. Ведь Френсис выглядела так прелестно, оказавшись перед ним полностью без одежды. В её теле не существовало изъянов, когда как сам пират считал себя одним большим изъяном. Мысль о том, что он мог прикоснуться к прекрасному, вызывала в нём горький стыд. — Арчи. Что случилось? Когда она захотела приблизиться к нему, Посланник невольно отшатнулся. — Я… — пробормотал он, немного запинаясь от волнения. — Понимаешь, я… Френсис устало закрыла глаза и вздохнула. Осознание просочилось в её разум практически сразу, стоило ей только услышать этот неловкий тон. — Ну да, как же я могла забыть о твоём опыте. Вернее, об его отсутствии, — она присела перед мужчиной на колени и настоятельно притянула того к себе. Ближе, ещё ближе. Она должна была видеть его глаза. — Скажи, ты когда-нибудь делал это? Артур недовольно нахмурил брови, но тактично промолчал. В его взгляде читалась нешуточная борьба смущения с желанием соврать. Как, впрочем, и у всех мужчин. — Хорошо, я упрощу задачу — делал ли ты это руками? — несмотря на всю абсурдность их беседы, Бонфуа старалась вести себя максимально дипломатично, как учил её отец. — Я знаю, как люди это делают, если правильно понял твой намёк, — очень топорно ответил мужчина. — К несчастью, мне даже приходилось видеть сам процесс. — Но не участвовать, — заключила девушка и вдруг обратила внимание на то, что лицо её любимого человека внезапно обрело густо-алый оттенок. — Прошу тебя, не замыкайся в себе. Скажи, что тебя тревожит. — Если я всё испорчу, ты начнёшь меня презирать. Френсис удивлённо заморгала. Она никогда не отрицала того, что за поразительно короткую жизнь у неё было много любовников. В принципе, она даже не считала нужным это скрывать, хотя её мимолётные романы со званными людьми очень сильно злили её консервативного отца. Бывали и скандалы, и угрозы, и суровые наказания. К счастью, со временем Френсис научилась обходить отцовские правила стороной и оставаться в его глазах, так сказать, «прилежной» особой. Но речь была не об этом. Дело в том, что за весь свой крупный опыт в отношениях с мужчинами она не могла припомнить хотя бы одного раза, когда её партнёр вёл бы себя настолько неуверенно и забавно. Чтобы его щёки обжигал алый румянец, чтобы он смотрел на её тело и нервно кусал губы в кровь. — Скажу по секрету, — она утешительно погладила Посланника по груди, — никто из мужчин на самом деле не имеет нормального опыта в постели. Они все допускают ошибки, и, что самое печальное, не каждый из них готов это признать. Посланник попытался улыбнуться, но его улыбка выглядела слишком неправдоподобно. — Не волнуйся, — продолжила Френсис. — Ты не станешь таким же, как они. — С чего ты это взяла? — с недоверием поинтересовался пират. — Потому что ты со мной. — Как думаешь, они там уже нашли общий язык или нет? Сара убрала голову с плеча Антонио и устремила свой хмурый взор в сторону каюты, откуда из тонких щелей струился слабый свет от свечи. Вокруг было так тихо и спокойно, словно этот мир… хаос — как называл его Посланник… прибывал в глубоком сне. Или же он готовился к чему-то ужасному. Тут уж сложно было предугадать, ибо будущее выживших виделось крайне размыто и серо. — Ты переживаешь? — спросила она в ответ, на что Антонио весело ухмыльнулся и сплюнул за борт. — Есть немного. За этого ублюдка я ни капли не волнуюсь, а вот Френсис… — А что — Френсис? — вдруг ревниво буркнула Варгас. — Она с ним не справится, — вальяжно ответил испанец. — Пойми, Сара, вы — женщины — очень хрупкие и нежные создания. Негоже вам бороться с теми, кто заведомо сильнее вас. — Ах, во-от оно что. Антонио вдруг дёрнулся от сильного всплеска боли. Опустив глаза, он увидел, что его ладонь судорожно стискивают загорелые пальчики юной Варгас. Они выглядели тоненькими, будто фарфор, но видит Бог, их сила была удивительно огромна. Саре нужно было сделать лишь ещё одно быстрое движение, чтобы Антонио лишился руки. — Пощади, сеньора… — жалобно простонал мужчина. — Я подумаю. Френсис мечтала лишь о том, чтобы тот миг был бесконечен. Когда влажный рот Посланника касался её плоти, она становилась невероятно беспомощной и оттого ещё больше желанной. Ей хотелось стонать, но сильный страх разбудить команду позволял издавать лишь томные и едва слышные вздохи. Её грудь учащённо вздымалась, прибывая в хриплом и рваном дыхании. Конечно, Артур был очень неумел в любовных утехах, но он учился. И, признаться, учился он очень недурно. Его не нужно было постоянно поправлять или напоминать о ритме, ибо он успешно схватывал всё налету. А может вовсе и не схватывал… Возможно Френсис была не права, однако осознание того, что её ласкает любимый мужчина, буквально опьяняло ей разум. В его руках она сама ощущала себя неумелой девчонкой, готовой краснеть при касании рукавов. Она закрыла глаза и стиснула пальцами складки красного шёлка. Посланник старательно изучал каждый сантиметр её тела. Познавал её, будто нечто таинственное и внеземное. И каждый вырванный стон удовольствия вызывал на его устах победоносную улыбку. Он понимал, что этой бархатной ночью Френсис Бонфуа принадлежала только ему, а вовсе не какому-то смазливому солдату из её видений. Ощутив долгожданный прилив блаженства, Френсис выгнула спину и до острой боли закусила губу. Спящий мир не должен был знать о её наслаждениях, по крайней мере, не сейчас. Они обещали друг другу, что будут вести себя тихо. Это была их маленькая игра. Но знали боги, как же сложно было держать себя в руках, когда в голове плыл вязкий туман, а глаза как будто закрыло чёрной пеленой, и лишь сильные удары сердца продолжали предательски выдавать глубинную страсть. Но больше всего её смешило взволнованное лицо Артура. Он смотрел на неё такими глазами, будто никогда в жизни не видел того, чтобы женщине могло быть настолько хорошо. Хотя чего уж тут лукавить — так оно и было. — Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он. Френсис пришлось кое-как превозмочь болезненно-приятную дрожь в теле и подняться с застеленного пола. Ткань плаща следовала за ней по пятам, будучи прилипшей к влажной спине. Когда девушка повалила Артура на пол, пират попытался не испугаться. Из него вышел лишь слегка неловкий вздох, но Френсис тут же потопила его жадным и глубоким поцелуем. Мир снова замолчал и навис над ними, чего-то терпеливо и тихо выжидая. Покончив с поцелуем, Френсис склонилась над телом пирата и принялась рисовать медленную и томительную цепочку поцелуев на его бледной груди. Артур судорожно сглотнул, продолжая неустанно наблюдать за тем, куда направлялись губы Бонфуа. — Френсис… Его голос сменился едва сдержанным стоном, когда Френсис мягко обхватила губами его плоть через ткань одежды. Артур примерно представлял, что намеревалась сделать леди, но он не мог себе вообразить, что её ласки могли быть настолько приятными. Её движения были как будто давно изучены и в них явственно ощущался опыт. Посланник не успевал ничего сказать, ибо его рот мгновенно заполнялся предательски жалобными и долгими вздохами. Ему казалось, что он достиг самой грани чувств, за которой начиналась нестерпимая боль и безумство, к которым нужно было лишь сделать решающий шаг. Но Френсис умело отводила его от этой грани, и он покорно, будто преданный пёс, следовал за ней по пятам, периодически вымаливая в вязкой хрипоте ещё секунду этой томительной боли. Когда же удовольствие дошло до самого пика, Посланник едва не захлебнулся от рычащего стона. Его тело обмякло и как будто лишилось жизни. Стук его сердца звучал в ушах, будто напряжённый гонг, которому всё никак не было конца. И лишь спустя целую вечность он увидел рядом с собой улыбчивое лицо Френсис, которая лежала на боку рядом с ним и с хитрым взглядом смотрела на его лицо. Наверное, на тот момент он выглядел до чёртиков смешным, будучи не способным повелевать своим туловищем. Но думать об этом было очень сложно. — Ну как тебе? — спросила его Френсис, подперев щёку кулачком. — Не знаю… Мне кажется, что я пролетел целую милю вниз. А потом… умер. — Но ведь это не так, — девушка ласково погладила пирата по взмокшим светлым волосам. Она никогда ещё не видела его таким уставшим и довольным. — Я люблю тебя, — тихо и словно из последних сил прошептал пират. — Наверное, всему виной отчаяние, которое лишило тебя рассудка, — вдруг сурово ответила ему Френсис. Артур хмуро уставился на девицу, словно та надумала зарядить ему пощёчину. — Ой, или нет. Погоди-ка. Скорее всего, это дурман, — она наклонилась к лицу Посланника и коротко чмокнула его в приоткрытые губы. — Не слишком ли часто вы смотрите мне в глаза, мсье? — Очень смешно. — И то верно, я совсем забыла хлопнуть в ладоши. Напомни-ка, с каким ты ритмом это делал, а то я что-то запамятовала. — Что-то подсказывает мне, что такими темпами ты едва ли сможешь пережить эту ночь, — прошептал Артур, обращая на Френсис один из своих строгих и пронзительных взглядов. — Да ну, — весело ответила ему девица. — И что же ты намереваешься со мной сделать? Спустя какое-то время он лежал уже на ней и изучал губами её лицо. Каждый сантиметр, каждую клеточку кожи, каждую родинку. Френсис лишь улыбалась его ласкам и щурила глаза. Ей совсем не верилось в то, что для Посланника это мог быть очень серьёзный и старательный процесс. Когда Бонфуа провела ладонью по его давно небритой щеке, он молниеносно перехватил её руку и принялся расцеловывать каждый её белый пальчик. Медленно, вдумчиво и очень нежно. Словно боялся, что она ускользнёт от него, как дым или чего хуже. Покончив с её тоненькими ручками, он преступил к её груди. О, небо, как же это было прелестно! Впиваться губами в холодный и крепкий сосок, мягко сжимать его зубами и робко пробовать на вкус. Чувствовать, как взволнованно выгибается под ним гладкое девичье тельце и нарочно упирается коленом в пах. Она не давала ему покоя ни минуту. Не раньше, не сейчас. Она будоражила его разум одним своим присутствием, и, что самое ужасное, она прекрасно понимала, насколько была сильна её власть над этим безумцем. Это осознание читалось в блеске её синих глаз и в её тонкой лисьей улыбке. Когда он проник в неё, Френсис оставалось лишь обхватить ногами его бёдра и постараться сделать так, чтобы тяжёлая пиратская туша не вздумала её раздавить. Судя по тому, как сильно дрожали его руки и какими рваными порой казались движения таза, Посланник из последних сил пытался удержать в себе хотя бы каплю здравого смысла. Хотя о каком смысле могла идти речь, когда его шею обжигали тонкие девичьи стоны, а спину терзали лёгкие полосы боли от маленьких ногтей? Он чувствовал себя животным и абсолютно не стыдился этого чувства. Напротив, оно его воодушевляло. — Арчи. Френсис открыла полные влагой глаза и посмотрела на мужчину. Ей хотелось увидеть его лицо и попытаться запомнить его выражение. Но то, что предстояло ей увидеть на месте Артура Кёркленда, заставило её издать испуганный вопль. — О, Господи, погляди! — вскрикнула Сара, резко указав пальцем на воду. Антонио тихо и жалостливо простонал, нехотя отстранившись от итальянки, как от чего-то до боли желанного. Впрочем, совсем скоро ему пришлось позабыть о своих желаниях и надеждах вымолить у Сары прощение поцелуями. Ибо то, что ему довелось увидеть за перилами корабля, было чем-то удивительным и в то же время жутким. Чёрная вода, которую, как ни странно, было хорошо видно в ночи («а была ли ночь?» — спрашивал он себя время от времени, но никогда не мог найти достойного ответа), проворно подбиралась к палубе, продолжая неустанно царапать крохотными и страшными лапками скандинавское древо. Она была похожа на огромного и безмолвного таракана, который отчаянно стремился к теплу и свету. — Как думаешь — нужно ли оповестить об этом Посланника? — поинтересовался Карьедо у своей спутницы, случайно заметив, как она нервно вынимает из-под ремня мушкет. — Не знаю, — совершенно честно ответила ему Сара. Сердцем-то она понимала, что перемены в воде и воздухе (да, он как будто стал более густым и маслянистым) были каким-то образом связаны с Френсис и Посланником, но сказать о своих мыслях вслух было слишком глупо. Антонио бы вряд ли понял её намёков, а если бы и понял, то его реакция могла оказаться слишком непредсказуемой. Корабль слегка покачнуло, тревожно заскрипели снасти. Многие из выживших матросов, услышав странный шум, тут же вылезли из палаток, судорожно стискивая в кулаках палки и мечи. После встречи с драконом, а также с осьминогом, и пережив крушение корабля, они были готовы столкнуться с худшим, что им мог преподнести щедрый хаос. По крайней мере, они в это верили. Нет… она знала, вернее говоря, чувствовала, что такое могло произойти. Что вместо Артура она увидит чудовище, которое будет нависать над ней, будто здоровая и мрачная туча. Что его чёрный, как сама бездна, взгляд, будет заползать к ней под кожу и холодить ей кровь. И после всех этих предрассудков — всё равно — явление кошмара оказалось неожиданным. Приставленная к горлу сабля смотрелась достаточно зловеще. И, признаться, очень сильно изумила не только Посланника, но и саму Френсис. Лежа под пиратом, она совершенно не могла понять, когда успела взять оружие в руки. Страх так сильно прикрывал разум, что все произошедшее больше всего напоминало нездоровый и мутный сон, чем реальность. Секундами раннее её тело испытывало различные оттенки удовольствия, горело в руках Артура, будто живое пламя, а теперь… теперь они пристально смотрели на белую сталь, прибывая в несколько трепетном ожидании выяснить, что же произойдёт дальше. Если на секунду позабыть об опасности тонкого лезвия, то сама картина представлялась до жути забавной. Уже не двигаясь во Френсис, но продолжая находиться в определённой позе и как будто будучи наготове в любую минуту преступить к продолжению, Посланник был вынужден откинуть голову назад, чтобы сабля случайно не задела кожу. Его лицо выражало изумление, которое сильно граничило с желанием заняться любовью вопреки всему и вся. А Френсис… Френсис пыталась не дышать. То, что она увидела в глазах пирата, совершенно не казалось ей видением или миражом. Она отчётливо видела черноту его глаз — такую глубокую и холодную, словно в них обитал сам хаос. Эта чернота означала лишь одно — сила пробудилась и рьяно пыталась дать о себе знать. Её мотивы были непонятны: то ли она пыталась о чём-то предупредить Артура, то ли ревновала пирата к его любовным делам. Так или иначе, Френсис чувствовала, что это было не совсем хорошо. Возможно, даже больше, чем просто не хорошо. — Прогони её, — заявила она удивительно приказным тоном. Но иначе было никак. Ей хотелось видеть перед собой Артура Кёркленда, а не его мрачную тень. Казалось, что Посланник и не сразу понял, о чём шла речь. — Не волнуйся, — наконец сказал он. — Это… это просто сила. — Я знаю, что это, — оборвала его Френсис, продолжая властно надавливать саблей на его кадык. — И я хочу, чтобы ты её прогнал. Немедля. Я не желаю, чтобы она принимала участие в нашем… — Соитии? — криво улыбнулся англичанин. — Да будет так. Я просто… просто мне было с тобой очень хорошо, Френсис. В како-то момент я полностью забыл о том, кем являюсь в реальности, а сила это чувствует. Она… скажем так, не хочет, чтобы ты влияла на мою судьбу. Она думает, что ты причинишь нам вред. Френсис убрала саблю от шеи пирата. В её движениях ощущалась неохота и настороженность. Того гляди — и она снова приставит оружие к горлу преступника. — Чепуха, — заявила она. — Нет и не было никаких «вас». Есть только ты, Арчи. И только ты один решаешь свою судьбу. — Но сила… — Сила тебе не хозяйка, — резко ответила Френсис, подцепив Артура за подбородок, когда тот попытался отвести взгляд. — И не ей решать, кого тебе любить. Понимаешь меня? Немного поразмыслив над выбором, Посланник вдруг жадно прильнул к губам девицы, что, по всей видимости, означало «да».

***

После долгой и по истине горячей возни средь тоненьких складок алого плаща, Френсис прижалась щекой к груди любимого и прикрыла в блаженстве глаза. Как бы хотелось остановить время и пролежать так вечно. — Я говорил, что это мерзко, — прошептал Артур, устало поглядывая на грязный потолок. — И я не ошибался: это чертовски мерзко. Но гори оно всё синим пламенем, ибо я хочу испытать это снова. — Но ведь это мерзко, — Френсис лениво ухмыльнулась. — Зато как оно притягательно… как возбуждающе, — Посланник глубоко вздохнул. — Ты… Френсис… — Да-а? — девушка подняла голову в покорном ожидании. — Ты не желаешь стать мои старпомом? — Что? — Френсис удивлённо выпучила глаза. Признаться, она совершенно не ожидала такого хода событий. Предложение руки и сердца — обыденная прелюдия, но достаточно трогательная и полная нежной радости. Френсис частенько приходилось наблюдать за краснеющими мужчинами, которые вставали перед ней на одно колено и пытались протолкнуть сквозь твёрдый слой смущения хотя бы одно слово, и, честно говоря, после третьего или второго отказа она стала быстро привыкать к разбитым сердцам. Это была ещё одна такая жестокая игра, которую Френсис знала наизусть, но которую не любила и даже немного презирала, так как причинять боль близким людям не входило в круг её интересов. Но что поделать, если сердцем она не ощущала к ним трепета и совершенно не видела их в своём будущем. — Но ведь твой старпом Хьюстон! Как-то нечестно выселять его с пригретого звания. — Думаю, по окончанию нашего путешествия старина Хьюстон сам сложит мечи и пожелает удалиться в закат. — Гм. И то верно. — Если ты останешься со мной, мы вместе быстро восстановим наш мир. Создадим новый порядок и новую мораль. Признаться, я уже сгораю от нетерпения. — Стоп, — Френсис тут же пришла в себя и пронзила Артура недовольным взглядом. — Правильно ли я тебя поняла: ты всё ещё грезишь мечтой уничтожить наш мир? Артур попытался ответить ей не менее сердитым взглядом. Ему очень не нравилось то, что Френсис умела и любила спорить. Её упрямство было настолько велико, что с ним невозможно было бороться. Но Посланник пытался… искренне пытался. — О, Боги! Чего же тебе ещё надо? — продолжала жалобно причитать Френсис. — Чем тебя не прельщает вариант вернуться к людям, бросить эту пиратскую жизнь и уплыть на Новые земли? — Потому что я не создан для людского мира. Я не желаю лицезреть лицемерие правителей и их покорных марионеток, — каждое сказанное слово Посланник буквально выплёвывал из своих уст — настолько ему была противна мысль о жизни в нормальном мире. — Кровь, разруха, да грабежи — вот он реальный удел нашего мира, Френсис. Я всем сердцем не желаю иметь с ним дело. — Но… но… — француженка растерянно посмотрела по сторонам. Она не верила в то, что говорил ей этот пират. Неужели ему нравилось быть постоянно на волоске от опасности? Вечные перебеги из убежища в убежище, отсутствие какой-либо человеческой еды и питья. Ну разве это была жизнь? — Но ты же сам не раз проливал чужую кровь и грабил корабли! Я видела твоё прошлое, Арчи. — Раз ты видела, то ты должна знать, что я никогда не убивал понапрасну, — холодно возразил ей англичанин. — Моими жертвами были худшие и потерянные люди. И грабил я их для великой цели. — Ага, — Френсис с важным видом присела перед мужчиной на колени и положила руки на бока. Белоснежная нагота её тела совершенно не мешала ей спорить на высокие темы. А вот Артур… ему же наоборот было крайне сложно сфокусировать свой взгляд на лице миледи, ведь глаза-предатели так и норовили залюбоваться изгибами женской плоти. — То же самое думают и короли, и их подчинённые, и обычные солдаты. Любое дело совершается ради какой-то великой цели, Арчи. — Не пытайся сравнивать меня с этими помойными крысами. Я не такой. — Ну хорошо. Тогда, значит, в твоём мире все будут добрыми и приветливыми? — Френсис презрительно насупилась. — Ты думаешь, они не создадут свои государства на земле и не продолжат вести между собой войну? — Выжившие начнут ценить свою жизнь, — лениво парировал Посланник. — Общая трагедия объединит их и укрепит их сердца. Я докажу тебе, — продолжил он, неожиданно смягчив свой властный тон, — что умею управлять чужими страхами. Однако, чего бы он ни пытался добиться своими убеждениями, Френсис его слова не впечатлили. Грустно опустившись на застеленный алой тканью пол, она отвернулась от Посланника и горько вздохнула. — На кой мне твои доказательства? — прошептала она. — Управлять чужим страхом? Ты даже не можешь справиться со своим. Внезапно она ощутила позади себя тёплое и учащённое дыхание. Артур робко коснулся её плеча, будто боялся причинить ей вред. Если бы не их напряжённый разговор, то его действия выглядели бы трогательно. — Я могу, — прошептал он ей на ухо, оказавшись рядом с Бонфуа так близко, что она могла прекрасно ощутить неустанный жар его тела. Мысли спутывались в клубок, когда Артур находился так близко. — Я могу бороться со своим страхом. Неужели он рассчитывал растопить её сердце лаской? Что ж, тогда его тактика была великолепна. Когда его губы прикоснулись к коже на её шее, Френсис оставалось только сладко вздохнуть, ибо это было прекрасно, а об остальном думать просто не хотелось. — Тогда докажи мне это, — услышала она свой голос, который будто бы сочился мёдом. — Перестань бояться нашего мира. Прими его таким, какой он есть. — А что же будешь делать ты? — губы пирата плавно оказались на её плече — ласковые, но осторожные. — А я… буду твоим старпомом.