"Утро добрым не бывает"

      — Авада Кедавра.       Зелёный луч мгновенно пролетел расстояние между Райлезом и Лёном. Мне кажется, я даже не успела моргнуть. Рука горела так, что я уже перестала её чувствовать, а в голове лишь повторялся смех древнего вампира, почему-то даже с эхом. Я смотрела Райлезу в глаза, но он не встречался со мной взглядом, я его уже не интересовала.       — Экспеллиармус!       Луч красного света вырвался из палочки Лёна, ударил по зелёному лучу и распался в искры. Впрочем, этой заминки Повелителю хватило, чтобы толкнуть меня и отскочить самому. Убивающее заклинание прошелестело где-то над моей головой, пока я искала глазами палочку, выпавшую из дрожащих пальцев.       Прозвучало ещё несколько заклятий, но у меня звенело в ушах, и я слышала только потрескивания лучей, летавших надо мной во все стороны. Как только я нашла свою палочку, Лён схватил меня за шкирку и одним сильным движением отбросил в другой конец зала, себе за спину, пустил в меня какое-то заклинание и встал в боевую стойку, готовый сражаться с Райлезом. Я, всё ещё не особо соображая, бросилась к нему на помощь, но тут же врезалась носом в невидимую стену. Лён оградил меня защитным заклинанием. И это очень плохой знак.       Райлез, потерпев неудачу с первым убийственным заклятием, отправил в Лёна второе. Но тот отразил его почти играючи, будто это было заклинание щекотки, а не мгновенной смерти. Звучали слова: «Круцио», «Импедимента», «Остолбеней» и ещё множество заклинаний. Я пыталась разрушить Лёнов барьер изнутри, но безуспешно.       — Ты хорош, потомок, — как-то даже одобрительно кивнул Райлез, когда Лён увернулся от очередной его атаки, — может, в тебе действительно течёт кровь истинного Повелителя Догевы?       — То есть моя собственная? А то как же, — не остался в долгу Лён, метнув очередную «Сектумсепру» и, конечно, промазав.       Я тарабанила по невидимой стене кулаками, орала не своим голосом, но, казалось, оба бойца меня не слышали и вообще забыли о моём присутствии. Барьер, который выстроил Лён, поглощал любую энергию, что физическую, что магическую. Ни одно из заклинаний, которое бы не навредило мне, пробив при этом стену, не срабатывало, и я уже стоя на коленях просто скребла барьер, наблюдая, как мой друг проигрывает схватку.       Райлез перестал посылать в Лёна зелёные лучи, избрав другую тактику: он то исчезал, то появлялся перед самым Лёновым носом, используя при этом не только заклинания, но и удары кулаков. В какой-то момент Повелитель не успел среагировать и увернуться и получил прямо в челюсть. Удар Райлеза был настолько силён, что Лён отлетел на несколько метров, врезавшись спиной аккурат в невидимую стену, которой он закрыл меня.       Всё ещё будучи в сознании, мой друг предпринял довольно бесполезную попытку подняться. На белёсых волосах были видны красные пятна. Райлез выглядел не лучше: тоже помятый, с ссадинами и ранками, но не то чтобы глубокими. Вытерев щёку рукавом и размазав кровь ещё сильнее, иномирец двинулся медленными, размеренными шагами прямо к нам с Лёном.       — Тебя, смертная, в детстве не учили, что обманывать — нехорошо? — вкрадчиво и тихо поинтересовался Пожиратель, глядя сквозь Лёна на меня.       — Меня учили не связываться с плохой компанией, чего не скажешь о тебе, — дрожащим голосом съязвила я, чувствуя, как по рукам бегут мурашки. Лён тем временем всё-таки смог сесть, опираясь спиной на невидимую стену. По ней тут же побежала красная дорожка, стекавшая с его затылка.       Райлез одним движением палочки выбил оружие из рук противника, продолжая на меня пялиться и как-то нехорошо улыбаться.       — Достань то пророчество, смертная, — напрямую потребовал он, остановившись в паре локтей от беззащитного Лёна и несправедливо защищённой меня, — или я его прикончу.       — Я его разбила, упырь, проверь зрение, — выплюнула я, на что иномирец повёл бровью и сделал шаг вперёд.       — Ты можешь провести моего потомка, это правда, — растягивая слова, Райлез медленно занёс ногу вперёд, готовый сделать шаг вплотную к Лёну, — но почему ты считаешь, что какая-то легилименция способна провести вампира, несколько десятков лет стоявшего подле Гриндевальда и Волдеморта?       Он так легко произнёс «запретное» имя, что я даже не сразу поняла, о чём он. А когда до меня дошло, внутри всё похолодело. Мало того, что он раскусил мой обман с разбитым пророчеством, он каким-то образом догадался, что настоящее пророчество всё ещё у меня…       Карман куртки оттягивало и жгло, и я пальцами перебирала горячий шарик, едва дотрагиваясь до него подушечками. Нельзя отдавать это Райлезу. Но нельзя также, чтобы что-то случилось с Лёном. Иначе Догева останется без Повелителя (а лучше вообще без него, чем вот с таким, как этот злобный кровосос), а Келла при первом же удобном случае напоит меня отравой.       Но я решила блефовать до последнего. Может, Учитель и его подопечные услышат, что тут бойня, и примчатся на помощь?       — Нет у меня никакого пророчества, клыкастый, — я очень старалась придать голосу твёрдости, но он продолжал дрожать, будто меня трясли (и меня в самом деле потряхивало от страха), — сколько раз повторять? Или ты за столько лет на Земле разучился Всеобщий язык понимать?       Вампир пожал плечами, сделал ещё один шаг и присел на корточки прямо перед Лёном. Райлез поднял его за волосы, стараясь не запачкать пальцы в крови, и сильно потянул вверх. По дрогнувшим мышцам во всём теле было видно, что Лёну это причинило сильную боль, но Райлезу этого, видимо, не хватило: он с силой впечатал Лёна в стену прямо передо мной. Повелитель едва слышно застонал, но смог извернуться и отпихнуть Пожирателя ногой. На Райлеза это не произвело совершенно никакого впечатления.       — Не передумала, смертная?       — Да пошёл ты на гх…       — Круцио!       Лён закричал и выгнулся, как будто ему одним движением сломали хребет. У него на глазах выступили слёзы, которые смазали пот, сажу и кровь на лице в одно сплошное месиво. Выглядело это до того жутко, что я сама будто физически чувствовала боль, которую Райлез направлял на Лёна.       — Остановись! — завизжала я, продолжая стучать кулаками по невидимой преграде, ненавидя этот продуманный ход друга.       Райлез опустил палочку, Лён замолк и размяк, как мешок с травами.       — Ты отдашь мне пророчество? — приторно улыбнулся он, снова показывая клыки.       Я посмотрела на Лёна, тяжело дышавшего в нескольких локтях от меня. Он прижимал руку к рёбрам и пытался свернуться в клубок, как котёнок. У меня заболело сердце. Жизнь друга важнее всей этой гхыровой Земли, раз Учитель не слышит моих призывов, только так я могу помочь Лёну.       — Отдам, если ты не…       — Впрочем, — резко перебил меня Райлез, усмехаясь злобно и щуря глаза, — барьер должен исчезнуть, если создавший его колдун умрёт, верно?       Я похолодела. Барьер ведь действительно держался до сих пор, хотя раны Лёна уже почти лишили его сознания. Но Повелитель, видимо, концентрировал все силы на том, чтобы удержать невидимую стену… Чтобы Райлез не добрался до меня.       — И если я его убью, — продолжал меж тем Пожиратель, лёгкой походкой прогуливаясь вдоль барьера, приближаясь к Лёну, — эта защита рухнет, не так ли? А уж человек против моего могущества — ничто. Удобно я придумал, а?       И он повернулся ко мне лицом, расставив руки в стороны, видимо, ожидая грома аплодисментов и радостных восклицаний. Я смотрела на него круглыми глазами, и он, не получив ожидаемого внимания, повернулся к Лёну. Повелитель пытался немного отползти, чтобы достать палочку. Райлез бросился, было, ему наперерез (забыв, что у него самого есть палочка), но Лён дотянулся до оружия и выпустил столп красных искр, которые будто преобразились в дракона.       — Тебе нужно подкрепление, чтобы одолеть меня, потомок? — рассмеялся Райлез, но как-то невесело. Он вскинул палочку и выкрикнул какой-то непонятный набор слов. Двери в зал закрылись, арки стали отсвечивать — ещё несколько невидимых стен.       Лён, меча из глаз искры, зарычал и бросился в атаку, но Райлез отвёл её почти играючи, и снова выбил из Лёновых рук палочку. Повелитель опять был загнан в угол. Он прислонился спиной к стене, за которой я пыталась выбраться и хоть как-то помочь ему, но безрезультатно. Пожиратель подсел к нему, уже неспособному сопротивляться, и улыбнулся, глядя на меня:       — Инициатива наказуема, смертная.       Он закинул Лёну голову, чтобы его лицо было открыто, и что-то зашептал. В эту же секунду из глаз и рта Повелителя повалил подсвеченный голубой пар, который Райлез в себя всасывал. Я заорала. Душу моего друга буквально пожирали!       Но в этом ужасном действии были и плюсы: барьер стал слабнуть, и несколько ударов плечом разрушили его почти полностью. Последний удар я сделала ногой: настолько была зла и испугана. Райлез даже не дёрнулся, будто не слышал треска и звона стекла, словно рассыпался настоящий барьер, а не магический.       Первой мыслью было броситься на Пожирателя и исцарапать ему нагхыр всё лицо, но, как это обычно бывает, в критический момент мой мозг сгенерировал кое-что более интересное. Дрожащими пальцами я сжала палочку, придумывая, какое заклинание мне сейчас поможет больше, и внезапно для себя шепнула (а не заорала, как хотелось):       — Экспекто Патронум.       Думать я старалась обо всём хорошем, что со мной происходило за всю мою короткую девичью жизнь: о том, как Учитель подобрал меня у стен Школы; как я встретилась с Лёном; как мы потешались с Важеком и компанией над кем ни попадя; как я познакомилась с близнецами и какую забавную ерунду мы с ними порой совершали. Из палочки нехотя выплюнулось несколько серебристых искр. Я испуганно оглянулась на Лёна, который серел на глазах, подумала о том, что самым счастливым для меня всё же было зачисление в Школу, и повторила попытку. Серебряный поток хлынул лениво, Райлез даже не заметил, что я колдую. Тогда я прибегла к последнему способу позвать на помощь: легилеменции.       Чтобы отвлечь Райлеза, я метнула в него Конфундусом.       «Эй, меня слышит хоть кто-нибудь? — я постаралась придать своему мысленному голосу твёрдости и громкости, одновременно глядя на Пожирателя, явно потерявшегося в пространстве, и обездвиженного вампира, — у нас тут схватка в самом разгаре, и мы проигрываем. Проигрываем Райлезу! Я не могу не сражаться с ним. Иначе он прикончит Лёна. Пришлите подмогу! Кто-нибудь! Учитель?»       От призывов о помощи меня отвлёк Лёнов стон. Я бросилась к нему, перевернула на спину и осмотрела. Лицо у него было почти белое, волосы утратили золотой оттенок, губы иссохли так, будто он неделю бродил по пустыне. Я не знала ни одного лечащего заклятия. Что, если он умрёт?       — Совсем страх потеряла, смертная? — взревел за моей спиной Райлез. Я повернулась к нему; он уже встал, но шатался, будто был во хмелю, — решила вывести меня из строя таким простым заклятием? Что за детский сад…       Лён издал всхрип, жадно вдыхая воздух. Живой. Пока — живой.       Надо идти ва-банк.       Пока Райлез пытался мысленно отделить потолок от пола (такой забавный рой мыслей в голове), я выпрямилась во весь рост и достала из кармана дурацкое пророчество, из-за которого этот вагурц чуть не убил Повелителя Догевы. Шарик горел, будто огненный пульсар, и удержать его в руке было непросто. Но я сжала его так, что, будь он из простого стекла, давно бы треснул. Пальцы жгло.       — Эй, клыкастый! — окликнула я Райлеза, видя, что он более-менее пришёл в себя, — предлагаю обмен. Я забираю Повелителя и отдаю тебе пророчество, ты нас не трогаешь и даёшь уйти.       Надо было сразу так сделать. Зачем я вообще взяла этот идиотский шар?       Райлез покачал головой:       — Ну нет, смертная. Гриффиндорская отвага в этот раз играет против тебя. Я намерен забрать пророчество, убить тебя, убить потомка, и только после этого — уйти.       — Побежишь к своему хозяину, покорно виляя хвостом? — съязвила я, трясясь от страха. Нет, ну, а что мне в такой ситуации ещё остаётся?       Моя дерзость вампира явно злила. Он выхватил палочку и направил на меня, заорав название какого-то очередного мерзкого заклятия. Я успела выставить вперёд своё оружие и подумать о том, что надо бы поставить щит, но произнести заклинание не успела. Однако щит будто материализовался сам собой, отразив тем самым атаку Райлеза.       — Думаешь, невербальная магия тебе поможет? — хохотнул вампир, пуская ещё одно заклинание и тоже не произнося название. Я отразила и его, чувствуя, как вторая рука уже едва не покрывается волдырями от жара.       Остальная битва продолжалась в его попытке напасть и моей попытке увернуться. Я атаковала только один раз, но промахнулась и чуть не задела Лёна; эта оплошность убедила меня в том, что лучше я буду обороняться, чем пытаться ранить Райлеза.       Я всё больше отступала к Лёну, чтобы закрыть его полуживое тело от дальнейших повреждений и не дать Пожирателю убить его. Но Райлез, казалось, забыл о потомке: его интересовала только я. Когда Лён лежал практически полностью беззащитный, Райлез всё равно носился за мной, швыряя одно за другим опасные и даже смертельное заклятия.       — До чего же ты пронырливая, смертная, — несколько устало заявил мне вампир после очередной отражённой атаки, — откуда в тебе столько энергии?       — Умирать не хочется, молодая ещё, — на выдохе выкрикнула я, вскидывая палочку и поражая его Сектумсемпрой. Впрочем, безуспешно.       — Удивительное желание продолжать влачить такое бесполезное существование, — хмыкнул Райлез, отражая мою довольно жалкую атаку, — это гриффиндорская черта, что ли? Годрик тоже был неуёмным энтузиастом. Дурак он был, правда, считал, что жизнь — это дар.       Со стороны лежавшего навзничь Лёна послышалось кряхтение и кашель. Мы с Райлезом одновременно повернулись к нему, готовые бежать: я — чтобы защитить, он — чтобы уничтожить.       Лён приподнялся на локтях, бледный и исхудавший, будто год сидел на воде и хлебе в какой-нибудь белорской темнице, и грозно зыркнул серо-голубыми глазами куда-то сквозь нас. Его взгляд не фокусировался ни на ком из нас, но в то же время я чувствовала, что он в сознании.       — Желание жить…       Его слова звучали глухо, но мы с Пожирателем оба остановились как вкопанные, вероятно, ожидая его последних слов. Я хотела крикнуть ему через половину залы, чтобы он не тратил силы на разговоры, а лучше попытался отползти к выходу, но голос не слушался меня.       Повелитель между тем сплюнул кровью прямо перед собой, снова поднял голову и посмотрел на Райлеза — теперь чётко. В его глазах читалась такая лютая, но бессильная ненависть, что мне стало страшно.       — Ты не понимаешь, Райлез… Ни Годрик, ни мы с Вольхой — мы не дураки. Желание жить сильнее всего на свете. Сильнее твоей жажды крови, сильнее Волдеморта и Гриндевальда, всего!       Вот дурак, зачем тратить столько энергии на ненужные слова…       В ответ на это заявление Лёнов предок молчал секунд десять, а потом вдруг поднял голову и рассмеялся раскатистым, почти сумасшедшим смехом. Его хохот раздавался по всей зале, и меня пронзил такой холодный ужас, что я не смогла даже двинуться.       Отсмеявшись, Райлез картинно развёл руками:       — «Желание жить»? Чушь какая. Я сильнее всего на свете.       Эта фраза была сказана с такой долей пафоса, что даже немного разрядила обстановку, хотя мне всё ещё было жутко.       — Мне надоело с вами играть. Сектумсепра!       — Протего! — отбила я луч и перекатилась по зале, прижимая гхырово пророчество к груди. Один взмах палочкой — и вокруг Лёна выстроился невидимый и несокрушимый барьер, точно такой же, какой он сделал для меня всего четверть часа назад. Теперь главное не уми…       На этой мысли я совершенно по-идиотски споткнулась о пустое место (заклинание подножки?) и грохнулась пузом наземь, больно ударив подбородок. Шарик ожидаемо вылетел из ладони и покатился прочь от меня. Почти десять секунд мы с Райлезом обездвиженно наблюдали, как он движется, пока вампир не телепортировался к нему, чтобы схватить. Я попыталась подняться и выгнулась от боли в спине, когда услышала хруст.       Ой, да ладно, тупее не придумаешь.       Я подняла голову и увидела комично растерянного Пожирателя, стоящего в осколках, за которыми он так гнался и ради которых был готов убить. Мне очень захотелось пошутить про телепортацию и неумение ориентироваться в пространстве, но сил хватило только на глумливое хмыканье.       Из-под ноги обомлевшего вампира начал выползать сизый дымок. Словно сквозь туман послышались глухие слова, осторожно разносящиеся эхом по всей зале:       —…примет посла из будущего как соперника, и не жить обоим в одно время, когда каждый знает о существовании другого. И падёт от руки второго жнеца, если не погубит посла; но станет третьим и последним жнецом, если удастся свершить дело, от которого сам спасся…       Дальнейшие слова было невозможно разобрать с расстояния, на котором находилась я. Но бьюсь об заклад, Райлез чётко услышал каждый звук.       Пока вампир соображал, что к чему, я поднялась на ноги. Шатающейся походкой я дошла до барьера, за которым лежал Лён, и опёрлась на невидимую стену спиной, выставив вперёд руки с палочкой наготове.       — Значит, чтобы стать властелином мира, я должен всего-то убить мальчишку?.. — шокировано пролепетал Райлез, и взгляд его приобретал всё больше осмысленности, — так это проще простого.       Он поднял на меня абсолютно безумные глаза, и я поняла: сейчас или никогда.       — Легиллеменс, — прошептала я, с трудом выдерживая взгляд Пожирателя. Передо мной на высокой скорости стали мелькать картинки из его жизни; одни сюжеты сменяли другие, невероятный круговорот лиц.       Я не знала, что именно ищу, но была уверена, что пойму, когда наткнусь на нужное воспоминание. Передо мной пролетели картинки с Тёмным Лордом: Райлез услужливо кланялся ему, ругал его после падения, слащаво улыбался Волдеморту-подростку, только выпустившемуся из Хогвартса. Интересно, это вампир повлиял на такого хорошо сложенного мальчишку, сделав из него кошмар и ужас всея магической Земли?..       На новых кадрах замелькал Дамблдор, потом — сам Райлез говорил с каким-то светловолосым юношей с разными глазами. Вот они разносят Хогвартс по кирпичику, вот разноглазый сражается с молодым Дамблдором и ещё каким-то юношей в синем пальто. Райлез с поля боя бежит и корит себя за это.       Я рылась в воспоминаниях, выискивая самые постыдные, самые неловкие и разочарующие. Это было похоже на полёт на метле, только летишь не в чистом небе, а в облаках: тронешь облачко — вампир вспомнил о позорном побеге, когда был нужен товарищу; пнёшь другое облачко — Райлез зло шипит на рыжего викинга с косичками в бороде и пухлую ведьмочку в симпатичной жёлтой мантии и милой шляпке с цветами. Неужто основатели так выглядели?..       Наконец в воспоминаниях появились знакомые пейзажи. Разрушенная Догева (узнала только по осинам), везде куча трупов, пожар. На пепелище, оставшееся от дома, смотрел худощавый мальчишка с ёжиком ярко-жёлтых волос, которые на висках были почти белые, разве что не седые. Рядом с мальчишкой стоял парень постарше, держа его за плечо так крепко, что пальцы белели.       — Рай, пойдём, мы им не поможем, — прошептал старший вампир. У него были тоже почти белые волосы, но значительно длиннее, чем у младшего.       Маленький Райлез всхлипнул.       — Но там мама…       — Чем дольше будешь смотреть на огонь, тем выше вероятность, что нас увидят, — зло зашипел старший, — маму уже не вытащить.       — Они сделают ей больно… — продолжил Райлез.       — Да очнись ты! — юноша повернул мальчика к себе и сильно встряхнул, — их сожгли, Рай! И маму, и старейшину — всех! Мы легко отделались. Нам надо бежать!       — Что мы им плохого сделали? — уже плача, спросил ребёнок, пока старший тащил его прочь от горевших домов, — это всё потому, что у нас светлые волосы? Люди ведь тоже бывают светлые. Почему, Даррак? Почему?..       Рёв малыша потонул в вихре мыслей, которые нахлынули на взрослого Райлеза, стоило мне дотронуться до этих воспоминаний. Я прервала «сеанс», отступая назад и снова опираясь рукой на стену. Палочка была наготове. Он мог в любой момент прийти в се…       — За что?       Дымка с глаз спала, и я увидела лежащего на полу вампира, свернувшегося калачиком. Палочка его лежала в паре локтей.       — Акцио, — шепнула я, и оружие врага оказалось прямо у меня в руке.       Но вампир и не думал реагировать. Он закрыл голову руками, как делала я в детстве, чтобы не получить лишнего удара в лицо, и трясся.       Да ладно, это не может быть так просто.       Всё ещё не веря своей удаче, я сняла барьер с Лёна и опустилась рядом с ним. Растолкать Повелителя удалось не сразу: он почти потерял сознание.       — Лён, мы выиграли, — шёпотом сказала ему я. Он едва заметно улыбнулся.       — Я не сомневался в тебе, Вольха…       Я хотела ему ответить что-то ободряющее, но по всему телу вдруг пробежались очень неприятные мурашки. Судя по изменившемуся взгляду вампира, я поняла, что он тоже почувствовал приближение чего-то очень плохого и очень сильного. Гораздо хуже и сильнее, чем Райлез, который, признаться честно, при должном старании уложил бы нас обоих одним заклинанием.       Я только и успела, что отправить ещё одно телепатическое послание Учителю, как вдруг двери в зал распахнулись, и в него вбежала женщина в длинном чёрном платье, с такими же чёрными длинными кудрявыми волосами, размахивая палочкой направо и налево. За ней, спотыкаясь, нёсся не кто иной, как Гарри.       — Круцио! — заорал он, и женщина споткнулась на бегу, но, упав, громко засмеялась и что-то ему прокричала.       На нас совершенно не обращали внимания, и я решила воспользоваться этим, чтобы под шумок утащить раненого Повелителя как минимум к Тывану, а лучше сразу к Учителю в руки. Я подхватила его под мышками, стараясь поднять, но вампир оказался настолько тяжёлым, что протащить его дальше, чем на два шага, я не смогла. Тогда я осторожно взмахнула палочкой, чтобы поднять Повелителя над землёй совсем чуть-чуть, на пару локтей. Шалость удалась, и я буквально гуськом стала двигаться в сторону выхода, держа «на мушке» палочки Лёна. До дверей оставалось примерно дюжина шагов. Десять…       — Экспеллиармус!       Палочка вылетела из моих пальцев, и я не иначе как чудом успела поймать падающего друга. Я обернулась и оцепенела: в нескольких шагах от Гарри возвышалось существо в чёрной мантии, с совершенно змеиным лицом (разве что без чешуи), багровыми глазами и ужасающей аурой, которую было невозможно не ощутить. Глаза у него были самым жутким: помимо того, что кровавого цвета, зрачки в них были будто кошачьи… хотя правильнее будет сказать, всё-таки, змеиные. Интересно, а когда оно разговаривает, оно шепелявит?..       — Вы никуда не пойдёте. Ни один из вас, — высоким холодным голосом объявило существо. Женщина, ползающая у него в ногах, лепетала что-то похожее на «хозяин» или «господин», но существо просто отпихнуло её ногой, процедив сквозь зубы: — с тобой я разберусь через минуту, Белла.       Сомнений не осталось: передо мной стоял не кто иной, как ужас и гроза магического мира, Тот-Кого-Нельзя-Называть-Но-Я-Назову, иными словами — Волдеморт.       — Я думала, вы симпатичнее, — ляпнула я, и какая-то невидимая сила тут же швырнула меня в стену.       — Молчать, — спокойно, но очень грозно выговорил Тёмный Лорд, — меня сейчас не интересуют иномирцы вроде Райлеза. Он со своим заданием уже не справился.       С этими словами Волдеморт кинул на древнего вампира такой презрительный и уничтожающий взгляд, что даже мне стало некомфортно и захотелось спрятаться где-нибудь, желательно в Белории. Однако Райлез этого даже не заметил: он был слишком поглощён своими воспоминаниями и переживаниями прошлого. Лицо Волдеморта скривилось от отвращения, если оно вообще могло скривиться ещё больше.       — Ты смогла вывести его из строя, девочка, — он издевательски отвесил мне поклон, — но далеко вы с Беловолосым отсюда не уйдёте. Как и ты, Гарри Поттер. Ты слишком долго мне мешал. Авада Кедавра.       Зелёный луч стремительно полетел в сторону мальчика, но он не предпринимал совершенно никаких попыток защититься или хотя бы отскочить. Я уже приготовилась к прыжку, прекрасно понимая, что не успею оттолкнуть дурачка Гарри, как вдруг из ниоткуда возникла огромная позолоченная статуя, закрывая мальчишку собой. Убийственный луч ударил в статую, но тут же отлетел от её груди. Шокированный Гарри начал озираться по сторонам, я бросилась обратно к Лёну, который пытался в этот момент встать, а Волдеморт зарычал совсем как дикий:       — Дамблдор!..       Директор Хогвартса возник прямо перед Гарри, почти полностью пряча его за собой. Я только успела выдохнуть с облегчением, как за край моей мантии начали дёргать. Повернувшись, я почти столкнулась лбами с Учителем.       — Уходите отсюда, Вольха. Забери Арр’акктура и Гарри и бегите, — шёпотом велел мне наставник.       — Как бы не так! — красный луч ударил прямо Учителю под ноги, — ты тоже никуда не уйдёшь, Ксандр!       — Не стоило приходить сюда, Том, — очень спокойно и снисходительно произнёс Дамблдор, оживляя остальные статуи, которых я в пылу сражения с Райлезом не заметила, — двое против одного — исход очевиден.       — Ни за что! Я убью тебя! — совсем рассвирепел Тёмный Лорд, швыряя заклинания в разные стороны и уже не особо целясь. Учитель подтолкнул меня в спину, и я очень осторожно вытащила Лёна из зала. Оставив друга на попечение медиков, которые прибыли сюда, по всей видимости, с Дамблдором, я кинулась обратно.       Волдеморта и женщины в зале уже не было, как, впрочем, и Райлеза. Гарри лежал на полу, а рядом с ним сидел на корточках Учитель. Директор Хогвартса что-то очень серьёзно ему рассказывал, и лицо Учителя с каждым словом становилось всё более хмурым.       — Он всё-таки вернулся… — прозвучал сбоку от меня мужской обеспокоенный голос. Я бросила на мага быстрый взгляд и поспешила к Учителю. Мужчина, стоявший рядом со мной, в свою очередь начал что-то очень активно доказывать директору Хогвартса.       Учитель помог Гарри встать на ноги и только потом повернулся ко мне:       — С Арр’акктуром всё в порядке?       — Да, он у колдомедиков. Райлез исчез?..       — Боюсь, что так, — Учитель понизил голос практически до шипения, чтобы его не услышали говорившие с Дамблдором волшебники, — видишь тех людей, Вольха? Мужчина в шляпе и зелёной мантии — Министр Магии Корнелиус Фадж. Нам с тобой лучше уйти отсюда, и Арр’акктура забрать как можно дальше отсюда.       Мы вышли из зала, продираясь сквозь непонятно откуда взявшуюся толпу колдунов и ведьм. Вокруг Лёна столпились медики и школьники. Джинни с удивлением рассматривала клыки, которые торчали из приоткрытого рта.       — Он что, вампир? — восхищённо прошептала она, когда мы с Учителем подошли.       Я вздохнула:       — Ага. Повелитель вампиров.       Учитель о чём-то перешёптывался с представителями Ковена, я села и взяла Лёна за руку, нащупав очень слабый пульс. Из зала, в котором мы сидели, вышел Гарри.       Его компания не бросилась к нему с расспросами, не метнулась за колдомедиками, даже ничего ему не сказали. Впрочем, по нему было отлично видно, что он перед собой никого не видит. Одни губы беззвучно двигались: «Сириус».       У меня заболело сердце, и я отвернулась, закрывая лицо волосами, чтобы не видеть, что происходит с ребёнком, у которого умер близкий. Впрочем, это не помогло: волей-неволей я слышала его мысли, которые состояли только из имени его придурковатого крёстного, которого нет в живых.       Лён сжал мою руку и слабо улыбнулся. Он был не такой бледный, как в зале битвы, но по нему всё ещё было видно, что ему хреново. Я хотела спросить про ту странную ерунду с высасыванием энергии, сказать, как я зла на него за барьер и бессмысленный героизм, но меня хватило только на то, чтобы произнести:       — Дурак.

***

      Мы добирались до замка в каком-то странном туманном состоянии. Лёна доставили в больничное крыло, хотя я вяло настаивала на больнице святого Мунго (местная лечебница мирового масштаба — прим.), Учитель проследовал за Дамблдором в его кабинет, а я медленно, в одиночестве, вернулась в Гриффиндорскую гостиную.       Там было… пусто. Безлюдно, тихо и очень неуютно. Даже красные и золотые цвета не придавали этому месту такой теплоты, как раньше. Из-за переживаний, из-за пророчества или из-за того, что близнецов тут нет — не знаю. Но мне не хотелось даже лезть в горячую ванну, я просто вылезла из порванной и окровавленной одежды, забралась под одеяло с головой, уткнулась носом в подушку и вырубилась. Соседки по комнате не шелохнулись, будто на них навели заклинание тишины.       Мне снился Стармин. Там было тепло и солнечно, я спускалась, как астральное тело, с неба, и, не дотрагиваясь ногами до земли, парила в паре локтей над нею, гуляя по улочкам. Правда, это был какой-то не такой Стармин: недостроенный, маленький, будто переживший пожар и теперь восстанавливающийся.       Я долетела до здания Школы: оно было в два раза меньше, чем я его помню. Поднялась в пещеру Рычарга — но там не было ни дракона, ни его богатств. Привычная атмосфера сменилась на незнакомую и даже в каком-то смысле угнетающую, чужую, будто я находилась там, где мне совсем не место.       Руку начало жечь, и я услышала слова пророчества. Его произносило множество разных голосов: от тонких детских до низких тролльих. Они шептали, пропевали, торопились и медлили; в ушах стояла такая какофония, что мне пришлось зажать их руками, надеясь, что звуки в моей голове угомонятся. Для пущей убедительности (самой себя, видимо) зажмурилась.       Тишина действительно наступила: звенящая, острая, как разбившийся хрусталь. Я не сразу открыла глаза и не сразу опустила руки. Вокруг меня теперь был совсем не Стармин, а тёмный каменный зал, очень похожий на тот, в котором мы сражались с Райлезом.       — М-мой лорд…       Прямо передо мной вспыхнул зелёный огонь. Стоило ему рассеяться, в центре зала возникли две фигуры: одна высокая, тонкая, как спица, с надменно задранной головой; вторая — скрюченная в поклоне, почти лежащая на земле.       — Ты подвёл меня, Райлез, — прошипела первая фигура, в которой я угадала Волдеморта.       — Мой лорд, дайте мне ещё один…       — Я давал тебе множество шансов, и ты ими не воспользовался! — яростно воскликнул тёмный волшебник, отчего вампир затрясся ещё сильнее.       Я присмотрелась к ним, не решаясь приблизиться: непонятно было, снится мне просто сон, вижу я какое-то видение будущего или моё астральное тело и в самом деле решило прогуляться. Руки Тёмного лорда были скрыты рукавами мантии, и я не видела там палочки. Недалеко от Райлеза валялись обломки, судя по всему, его оружия. Поэтому он так раболепствовал?       — Мой лорд, я не подведу, клянусь! — вампир уже действительно стоял на коленях, в глазах сверкал ужас, — я не был готов, что смертная так хорошо владеет легилименцией…       — Причём тут смертная?! Круцио! — Волдеморт выхватил палочку и поразил Райлеза заклятием, но тот только скривился от боли, не проронив ни звука, — твоей задачей было устранить беловолосого вампира, и всё! Всё, Райлез! Круцио!       Волдеморт закипал с каждой секундой, его глаза-щёлочки стали ещё краснее и уже, чем были в зале битвы. После каждого сказанного предложения, в котором маг обвинял Райлеза, он швырял в него заклятие боли. Вампир уже не сдерживался, он кричал, и от этих криков я вся покрылась неприятными мурашками.       Волдеморт, видимо, насытившись представлением, отошёл от Райлеза, потирая длинными тонкими пальцами переносицу. К нему из ниоткуда подползла змея — огромная серо-зелёная змея, туловище которой было явно толще, чем её хозяин.       — Все предают нас, Нагайна, — обратился лорд к змее, проведя рукой по её голове, — даже этот великий вампир оказался никчёмной пешкой, которую нужно разменять…       — М… мой лорд… — Райлез приподнялся на локтях, всё ещё дрожа, — позвольте… последний раз…       — Последний раз ты называешь меня «мой лорд», Райлез. Авада Кедавра!       Зелёный луч ударил вампира прямо в лоб. С кряхтением из него вылетел последний выдох, и Райлез грохнулся лицом в пол. Волдеморт подошёл к нему и босой ступнёй ткнул труп в щёку. Я зажала рот руками, боясь проронить лишний звук.       — Нагайна, — Тёмный лорд повернулся к змее и сделал что-то похожее на реверанс, — ужин.       Когда змея обнажила зубы и бросилась к телу, я не сдержалась и заорала. Я пыталась пробраться ближе к ним, чтобы отпихнуть змею от Райлеза, но меня будто что-то держало и не позволяло двигаться. Картинка перед глазами начала расплываться, возможно, от выступивших слёз. Растворяющийся в пелене Волдеморт, от которого почему-то остался только рот, оскалился и прошипел:       — Вы с-следующие.       Меня закрутило в жуткий чёрный водоворот, я пыталась из него вырваться, билась о края, но ничего не получалось. Я пыталась колдовать, призвать на помощь, кричала, искала палочку… В голове опять кричали голоса, сообщая мне о пророчестве. В какой-то момент среди них я узнала голос Анжелины:       — Мы здесь, Вольха, всё хорошо, ты в безопасности, ты в Хогвартсе…       Я вынырнула из водоворота на этот голос и будто выплыла из воды, оказавшись в каком-то светлом помещении. Я хватала ртом воздух, стараясь успокоить бьющееся сердце, и бешеными глазами смотрела на Анжелину, Алисию и других соседок, а также мадам Помфри и почему-то Рона.       — Г… где я? — только и выдохнула я, ощутив во рту ужасную сухость.       — В больничном крыле Хогвартса, где же ещё, — мадам Помфри упёрла руки в боки и покачала головой.       — Почему?.. Я уснула в спальне, — слова давались с трудом, и я очень тяжело произносила каждый звук.       — Ты начала стонать во сне, как будто тебе было больно, — объяснила Анжелина, пряча глаза, — потом начала кричать и плакать, а потом бросаться заклинанием огненного шара… Чуть не сожгла комнату.       Какой кошмар. Я виновато опустила взгляд, но Анжелина погладила меня по плечу и улыбнулась:       — Тебе, видимо, снился ужасный сон. Ты просила кого-то остановиться. Лёна звала…       — Где он? — вспомнила я и чуть не упала с кровати, повернувшись к мадам Помфри, — где Лён?       — Мистер Дюглас лежит на соседней койке, мисс Редная, — высокомерно заявила колдунья, мешая в кубке какое-то варево, — и спит, так что будьте потише. Выпейте вот это и живите без сновидений — по крайней мере, до утра.       С этими словами она протянула мне кубок со снотворным.       — Мне надо поговорить с профессором Дамблдором… и моим Учителем, — я схватила её за рукав мантии, расплескав немного зелья на постель, — пожалуйста, мадам Помфри…       — Юная леди, на дворе глубокая ночь и директор, надеюсь, уже давно спит! — возмутилась ведьма, — поговорите с ним завтра! А вы — кыш отсюда, не мешайте больным!       Мои соседки гуськом покинули больничное крыло, Рон побрёл к своей койке, а мадам Помфри направила на меня палочку.       — Пейте, мисс Редная. Утро, знаете ли, вечера мудренее.       — У меня утро добрым не бывает, но спасибо. Правда, спасибо.       Я осушила кубок буквально парой глотков, отдала его колдунье и опустила голову на подушку. Не забыть бы, что я видела в этом сне, чтобы завтра Учителю рассказать… Если это вообще был сон.       Я повернулась на бок и посмотрела на Лёна. Он лежал на спине и мерно дышал, наверное, тоже без снов. Его кожа стала наконец-то здорового вампирьего цвета, а волосы приобрели скорее золотистый, чем седой оттенок. Значит, он поправляется. Хотелось бы в это верить.       Уже чувствуя, как тяжелеют веки, я нащупала на тумбочке волшебную палочку, взяла её, будто тряпичную куклу, прижала к себе и накрылась одеялом. Может, утро и правда мудренее. Если доживу до него — узнаю.