"Утро добрым не бывает"

      — Как ты могла?!       — Чего ж ты так орёшь… — я поковыряла мизинцем в ухе, делая вид, что половина моих слуховых навыков утеряна на веки вечные благодаря вампирьему ультразвуку.       — Что скажет Ковен?! А Ксандр?! Ты думала об этом вообще?!       — Ну вот, теперь придётся читать по губам…       — Вольха! — Лён схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул — оглохни я на самом деле, слух бы вернулся ко мне моментально, — ты же совсем не думаешь о последствиях! А если они растреплют кому?..       — И чего ты такой дёрганный? — повысила голос я, — сказала и сказала. О последствиях подумала, целых полтора раза. Они надёжные ребята, нечего их в предатели записывать только потому, что они рыжие.       Повелитель возвёл глаза к потолку, шумно выдохнул и почти вплотную наклонился ко мне:       — Ты подвергаешь нашу миссию и даже жизнь опасности, Вольха.       — Не мели чушь, зубастый, — обиженно прошипела я в ответ, — Уизлям можно доверять. Если тебя это успокоит, то о тебе я им ничего не сообщила.       — Да уж они догадались, поди, — хмыкнул Повелитель, — чай, не безмозглые.       — А представляешь, как они обрадуются, если узнают, что ты — вам…       — Ш-ш-ш!!! — Лён зажал мне рот обеими руками, как будто одной его лапищи не хватало, чтобы спрятать всё моё лицо, воровато огляделся и сверкнул глазами, — ты спятила?! Помнишь того ублюдка с Оборотным зельем? Вдруг он рядом?!       — Умф, и фтоиф ферет фобой, — проворчала я, борясь с желанием куснуть вурдалака за палец.       — Это не шутки, Вольха! — в стену прямо надо мной врезался Лёнов кулак, — это опасно! Может разразиться вторая магическая война, в которую легче лёгкого будет втянуть Белорию, Догеву и иже с ними. Тебя не волнует судьба Стармина и прочих столиц?       — Меня волнует только муха, которая тебя цапнула, — зашипела я, — ты поднимаешь шум из-за ерунды!       — Ерунды?! — в стену влетел другой кулак, аккурат над моей головой, — то есть моя жизнь — ерунда? Судьба Догевы и Ковена — ерунда? Твоя безопасность — тоже ерунда?!       Я отвела взгляд, чтобы Повелитель не сверлил меня своими красными от ярости глазами и не дышал, как медведь над охотником. Лён глубоко вдохнул и выдохнул, отошёл от меня на два шага и спокойным, непривычно холодным голосом бросил:       — Сегодня же сообщу обо всём Ксандру. И Маньку себе заберёшь — мои уже жаловаться начали…       — Если ты отправишь Учителю хоть слово, я тебя прокляну, — злобно пообещала я.       — Как угодно.       Повернувшись ко мне своей широкой крылатой спиной, вампир зашагал прочь, постукивая каблуками ботинок, как мне кажется, нарочно, чтобы понервировать меня.       — Клыки выдру и сделаю амулеты, — продолжала я, мысленно умоляя его остановиться, — а волосы на парики продам… или на удочки, местного кракена ловить.       Но Лён не обратил на мои угрозы ни капли своего упырьего внимания и вскоре скрылся в коридоре, ведущем в замок. Я боялась отходить от стены — наверняка там остались следы от его могучих кулачищ. Однако, почувствовав у ног что-то пушистое, я таки отлепилась от стены и посмотрела вниз. О штаны мои тёрлась Манька, оставляя на одежде рыжие клоки шерсти и странно, необычно вибрируя.       — Ну погнали, подруга, — вздохнула я, всё ещё глядя в ту сторону, куда ушёл Повелитель. Манька, жалобно мявкнув, поспешила за мной в гостиную Гриффиндора, которую с трудом было отличить от монастыря в день траура, разве что чёрных одеяний было не так много.       Близнецы стояли в компании Гарри, Гермионы и Джинни, когда я проникла в зал. Даже Манька никого не впечатлила: настолько все были расстроены прошедшим матчем.       — А Рон… — начала я.       — Ушёл в спальню, — глухо отозвался Фред, — даже не хватило духу пошутить над ним.       — Спасибо, что так быстро закончила этот позор, — обратился Гарри к Джинни, — я был готов сгореть от стыда.       Манька, видимо, чувствуя настроение собравшихся, потёрлась о ноги Фреда. Рыжик, глядя пустыми глазами перед собой, присел на корточки и принялся машинально поглаживать зверюгу по голове.       — Пойдём, — пихнул брата Джордж, — нечего сопли распускать.       Не произнося больше ни слова, близнецы ушли. Я, широко зевнув, пожелала ребятам добрых снов и тоже отправилась в спальню; Манька по пятам следовала за мной. В спальню мантихора прошла аки царица всея Хогвартс, однако мои соседки, привычные к тому, что со мной часто случается всякая неведомая гхырь, даже внимания на тварь не обратили.       Уснуть я не могла долго, потому что думала обо всём: непонятной роже в окне, пророчестве, похищении Лёна, нашей ссоре, странном разговоре, который Повелитель подслушал в библиотеке, Оборотном зелье, Маньке… Последняя устроилась прямо у меня в ногах, грея мои замёрзшие ступни и сладко урча. Что плохого может выйти из того, что близнецы узнали о моей тайне? Они же неглупые и вполне надёжные ребята, разве может что-то случиться?..       Наутро, которое наступило до нечестного быстро, завтракать я отправилась, как ни странно, в компании своей крылатой подруги. Мантихора пугала и восхищала одновременно — это можно было понять по крикам младшекурсников, женскому визгу и мужскому: «Ух-ты!». Котяра быстро просекла, что стала местной достопримечательностью, поэтому, распушив хвост и крылышки, важно ступала по полу и коврам Большого зала.       Я упала на скамейку, набрала себе кучу вкусной и не шибко полезной еды, отдельную тарелку вручила Маньке и, потирая ручки, потянулась за вилкой, предвкушая спокойный, размеренный завтрак.       Но в этой школе спокойствие бывает только после смерти, и то — не факт.       — Вольха!       Я зарычала прямо в кубок с молоком, надеясь таким способом отпугнуть зовущего меня Фреда. Ага, щазз.       — Не хочешь нам помочь? — не унимался Уизли. Я мужественно продолжила игнор, втыкая вилку в кусочек бекона и всё ещё не поднимая лица от кубка — вдруг напугаю ребёнка своим оскалом?       Но разве Уизли остановит что-то настолько элементарное и легкоразрушаемое, как игнор? Ха-ха три раза. Фред кинул мне на колени десяток писем и маленький журнальчик. Я сверкнула на него глазами.       — Что прикажешь с этим делать?       — Распечатываешь, читаешь и говоришь, как адресант относится к рассказу Гарри, — кивнула сидевшая рядом Гермиона на мрачного и сонного Поттера, у которого очки съехали влево и который, судя по всему, был не в состоянии сам читать собственные письма.       — Ненавижу читать, — пробурчала я, ломая-таки первую печать.       — Может, ты просто не умеешь? — съязвил Фред.       Гермиона подняла глаза к потолку:       — Снова начинается. Вольха, не отвечай ему, Мерлина ради, иначе мы не успеем прочесть и половины.       Угрюмо кивнув (ишь ты, ещё командовать мной будут, малолетки!), я принялась за чтение. Автором письма была какая-то… жмыкса, которая материла бедолагу Гарри на чём свет стоит. Цитировать сие послание я не решилась, посему молча отложила пергамент в сторону и принялась за следующий конверт.       — Этот парень говорит, что ты его убедил, он даже послал твоё… ин-тер-вью маме, ярой фанатке «Пророка», — объявила я наконец.       — А эта мадам считает тебя чокнутым, Гарри, — весело сообщил Фред, откидывая одно письмо и тут же принимаясь за следующее.       Я прочла ещё несколько писем и, решив, что хватит с меня подобного развлечения (читайте: ментального насилия), покинула Большой Зал. Тем более что к ребятам уже семенила Амбридж на своих коротеньких жирных лапках, а я совсем не горела желанием смотреть на неё ближе, чем с версты. Манька, помахивая пушистым хвостом, недовольно бурчала у меня за спиной: видимо, она не успела доесть мою порцию, которую я по глупости оставила без присмотра.       Однако не успела я дойти до портрета Полной Дамы, как меня перехватил Ли и заговорщицким голосом зашептал мне в самое ухо:       — «Придира» запрещена Амбридж, но, если хочешь прочесть, наложи заклятие ложных чернил.       — Что запрещено? — не поняла я, — почему?       — Гарри дал интервью о Том-кого-нельзя-называть, — нетерпеливо, но ещё тише объяснил Джордан, — а Амбридж его запретила, потому что уверена, что он лжёт. Ты что, ещё не читала?       Я покачала головой, и Ли, обернувшись, словно выискивая врагов-шпионов во главе с Амбридж и Филчем, вытащил из мантии учебник рун и сунул мне в руки.       — Эээ? — поинтересовалась я.       — Достаёшь палочку, говоришь: «Эванеско», — если хочешь спрятать чернила, или «Видетур», — если хочешь, чтобы они вновь показались. Всё, мне некогда, я должен бежать. А ты мне будешь должна галлеон за этот подарок!       И унёсся сей отрок на крыльях справедливости да шалости, благородною целью ведомый… Тьфу ты.       Я осмотрела учебник со всех сторон, открыла, полистала, понюхала. Руны. Ничего, кроме белорских слов. Однако Варвара, как я уже когда-то упоминала, — не единственная любопытная женщина, поэтому я села в уголочке на подоконник, достала волшебную палочку и шепнула:       — Видетур.       Белорские письмена тут же начали складываться в английские буквы и слова. С всё более разгорающимся интересом я прочла первую строчку, как вдруг меня цапнуло нечто мохнатое и пушистое, но с очень острыми клыками.       — Ай! — не хуже подстреленного оборотня взвыла я, хватаясь за укушенную Манькой ногу, — ну чего тебе, нечисть хвостатая?!       Мантихора указала носом куда-то в сторону. Я повернула в том направлении голову и поспешила захлопнуть книгу: по коридору, аки голодный дракон, двигалась Генеральный Инспектор.       — Эванеско, — шепнула я палочке, затолкала учебник в сумку и в темпе кривого и неритмичного вальса покинула коридор, благоразумно решив почитать в гостиной факультета — там, куда цепкие жабьи пальчики не доползут.

***

      Я специально отловила Гарри после занятий, не дав толпе сокурсников разорвать его на сувениры. Спросить я хотела о многом, но воспроизвелось, как всегда, самое тупое:       — Это правда?       Мальчишка даже оскорбился:       — Я что, похож на вруна?       — Нет, — подумав, ответила я.       — Тогда к чему вопрос? — раздражённо поинтересовался тот, сверля меня взглядом сквозь две круглые лупы, которые язык не поворачивался назвать очками.       — Хотела сказать, что ты молодец.       Повисла тишина, которую уже не надо было разбавлять словами. Ну как я доступным человеческим языком объясню, что восхищена его мужеством перед лицом, как я поняла, самой смерти? Какими словами передать, что я, не зная ужасов их войны, понимаю, что он чувствовал (хотя бы образно и в общих чертах)? Видимо, Гарри это всё понял. Поэтому молчал и скромно улыбался. Я тоже.       Паузу нарушили близнецы, решившие устроить в честь Гарри праздник. Мы были за руки и за ноги утащены в гостиную Гриффиндора; Джордж, улыбаясь до ушей, надел на Поттера что-то вроде бус (такие же бусы я видела на ели в доме Уизли), а Фред, схватив меня за плечи, развернул лицом к лестницам, ведущим в спальни.       Там была наколдована голова Гарри. Самая что ни на есть обычная башка, отличающаяся от оригинала отсутствием всего остального туловища, пропорциями (примерно 10:1) да лыбой во всё лицо. А уж когда это нечто выкрикнуло: «В Министерстве одни идиоты!» — я аж вздрогнула и, клянусь, почувствовала, как волосы на затылке седеют.       — Нравится? — поинтересовался Джордж гордо.       — Жуть, — хором ответили мы с остолбеневшим Гарри.       — Мы рады, — признался Фред, — кстати, Вольха, можно на два слова?       Поручив бедолагу Поттера заботам Ли, братья оттащили меня в самый-пресамый дальний угол гостиной, без лишних комментариев вытащили своё невидимое покрывало и, хихикая, накинули мне на голову.       — Опять собрались кого-то травить?! — воскликнула я и скинула с себя гхырово одеяло.       — Нет, — дружно ответили те, возвращая оное обратно и залезая ко мне, сдавливая с двух сторон, — купать.