***
Проснувшись часов в пять вечера, я поняла: либо я сейчас готовлю ужин, либо мне несдобровать. Кухня. Плита. Свет. Холодильник. Почему все мысли обрывками? А, чёрт с ним. Центр не играет, наверное, песни закончились. Готовлю овощной салат, куриные отбивные. Варю рис. Насыпав себе всего и налив томатного сока, присаживаюсь поесть. Вкусно. Особенно если учесть, что со вчерашнего утра во рту еду не было. Я заглатываю последний кусочек помидорки и допиваю сок. Чуть ли тарелку не вылизываю. Помыв за собой посуду, я отправляюсь в свою обитель и смотрю на часы. До прихода мамы ещё часа три. Я уверенно достаю из-под матраца косяк и зажигалку и закуриваю. Это чувство... дым обжигает горло и легкие - всё это так завораживает. Я чувствую легкое головокружение и стремительно опускаюсь на своё ложе. Всё кружится, вертится. Карусееель. Я трясущимся руками запихиваю зажигалку под матрас, а пепел от косяка сыплю под кровать. Спать. Снова хочется спать. И я снова проваливаюсь в глубокий сон.***
Неделя моего наказания подошла к концу, и всё это время я была паинькой, поэтому мама подобрела и выпустила меня гулять. Вчера я скурила еще один косяк из запаса, и мне было отлично. Хо-ро-шо. Сейчас передам друзьям оставшиеся и пойдем буянить. -Лискаа! - о, знакомый до горя голос. Я медленно поворачиваюсь. -Дима?- внимательно разглядываю раздваивающуюся фигуру. - Ты? -Кто ещё? Подожди... Что с тобой? - парень внимательно посмотрел на меня. Я пытаюсь отойти подальше от него, но Дима хватает меня за запястье и притягивает ближе. Я зажмуриваюсь и слышу ледяной голос: -Глаза открой. Я повинуюсь и потихоньку их открываю. Его лицо, да и он сам больше не двоится. Я замечаю в карих глазах презрение, и на этом моё терпение лопается. Вырвав руку, я кричу: -Да что такое! Что за проверки, блин! -Ты идиотка или как? - заорал в свою очередь парень. - Наркотики - это не шутка, а я смотрю, ты решила с ними поиграть! -Какая тебе разница... - я сплевываю на землю и снова на него смотрю. - Мне это нравится. Опять презрение. Укоризненный взгляд. Даже бесит. А где сентиментальные просьбы кинуть это всё? Где мольбы на коленях, как в фильме? Только идиоткой обозвал и всё. -Потом ты сама всё поймешь, но будет поздно. Запомни мои слова.***
Вспомни осень: первые ломки, нехватка денег, Тогда я начал понимать, что мы уже в системе, Новый день, а это значит – новая доза, Я понял, что остались только шипы от розы…***
Осень. Я уже давно покончила с коноплей. Теперь я на героине. Помню последние дни лета. Мы всё ещё курили коноплю. Мы понимали, что попали в плен к этому дьяволу, но не понимали, как выбраться. Да и не пытались. Нам нравилось ничего не чувствовать, быть в своём мире, не присутствовать в этой жизни. Больше по ночам я не гуляла, чтобы мама вновь не сердилась. А 31 августа, перед первым днём школы, мы впервые достали героин. Я не знаю, откуда его притащил Олег (самый опытный нарик в компании любителей, то есть нас), но наша компания была довольна. В этот раз нас было пятеро: я, Олег, Наташка, Мила и Витя. Зайдя в темный подъезд полузаброшенной шестиэтажки, Олег приказал нам сесть на ступеньки. Он достал ложку, зажигалку, жгут и шприц. Я переглянулась с Милой, и мы потянулись в сумку за своими шприцами: Олег предупреждал, что заражение крови нам не нужно, мало ли кто какой заразой болеет. Так что шприц у каждого был свой. Олег высыпал белый порошочек в ложку и поднес к ней зажженную зажигалку. Принялся водить ней под ложкой, медленно плавя наркотик. -Первый раз я приготовлю вам дозы. В следующий раз, если решитесь, сами будете готовить. "Пожалуй, я такую хрень больше не повторю" - подумала тогда я. Боже, как далека я была от истины! Первая доза досталась мне. Я набрала эту жидкость в шприц, перетянула руку жгутом и, найдя выступающую вену, вставила туда иглу. Нажала на поршень. Жидкость потекла по венам, обжигая руку изнутри. Я передала жгут Наташке и спрятала в сумку пустой шприц. -Ну, жди прихода, сейчас уже улетишь в неведомые дали, - усмехнулся Олег и принялся делать вторую дозу. -Жду, - серьезно сказала я и прислонилась спиной к грязной стене. В ту же секунду я поняла, что что-то не так. Мне стало легко. Просто невероятно легко. И хорошо. Опять это ощущение в груди, будто тебе туда залили тепло. Так длилось минуты две. Те 120 секунд я ещё видела лица своих товарищей: один за одним они впускали себе в кровь демона. Один за одним. И вот мы все под кайфом. Дальше началось что-то дикое. Мне стало не хватать воздуха. Рот, нос, горло будто заложило ватой. Я сама словно погрузилась в кокон из ваты. Я стала ватой: ноги, руки, голова были ватными, я еле могла ими шевелить. Кости словно расплавились, я стала одной большой ватной куклой. Я вата... Дальше пришло спокойствие. Я словно выпила тонну ромашкового чая. Люди рядом со мной, видимо, ощущали тоже самое: легкомысленные и мимолетные улыбки, в глазах туман. Безмятежность. Нас всех она окутала и не хотела отпускать. Куда-то далеко ушли ссоры с матерью, учеба в школе и прочие проблемы. Всё казалось легким, воздушным и беспроблемным. Так длилось всего часа 2. Дальше пошли раздражительность, злость на что-то непонятное. На меня давили стены. Мне стало дико печально. Наконец, я словно проснулась. Подъезд. Мы сидим на ступеньках. Все потихоньку отходили: Олег хлопал глазами, как детская кукла, Мила шаталась взад-вперед, Витя смотрел вдаль. И только спустя секунд двадцать я осознала, что Наташа лежит на ступеньках. Вся бледная. Даже синяя... Мой крик раздался по всему подъезду. -Она мертва! Наташа, Наташка! - кинулась я к подруге и принялась её тормошить, но скоро осознала, что это бессмысленно - тут лежит труп. Олег подскочил ко мне и оттащил от неё. -Быстро собрались и идём отсюда .Никто не должен знать, что мы тут бы. Иначе огребем по полной. -Но... Наташа... - в шоке смотрела я на парня. -Идём! Её не спасти! - орал Олег. Я заметила на его лице ярость. Молча схватила рюкзак, Милу за руку и вышла вслед за Витей и Олегом. Меня трусило.***
Пока я шла домой, я разрыдалась, по крайней мере, раза четыре. Рыдала сильно, крокодильими слезами. Мне было дико страшно, плохо, я пыталась понять, как так произошло. Зайдя в квартиру, я еле добралась до своей комнаты и, опустившись на пол, снова заплакала. Мамы дома не было, и то хорошо. Придя в себя спустя полчаса, я уселась на подоконник и стала смотреть вниз. Слезы высохли на щеках. Я ощущала опустошенность и страх. Боковым зрением я выловила стоящую на другом конце подоконника вазу. Там раньше была роза, которую мне принес Дима. На подоконнике валялись лепестки. Остался только стебель. С шипами. Я снова зарыдала, проклиная всё на свете.***
Так всё покатилось и поехало. Мы подсели на герыч. Мы не могли без него протянуть сначала больше недели, потом дольше трех дней, затем начали колоться каждые два дня. Я стала бледной, какой-то угловатой, вечно злой. На глаза маме я пыталась не попадаться. Дима видеть меня не хотел. Я понимала, куда ввязалась, но остановиться не могла. Помощи попросить было не у кого - мне было попросту страшно, что достанется нам всем. Я слушала эту песню Нойза часами, на повторе, заучивала слова как мантру. Стальной занозой игла засела в мои вены, тёлка на кумарах бьется башкой об стенку - Подобные картины день ото дня все чаще, мы заблудились как будто в непроходимой чаще! Телефон барыги помню лучше, чем свое имя, бояны покусали руки жалами своими, Жгут затяну покрепче, как петлю на глотке, делаю свой зрак узким, изображением нечетким… Я поняла, что в этой песне моя жизнь. Мой реквием. И мне страшно было, что моя жизнь закончится, как заканчивается эта песня.***
Осень ушла, ей на смену пришла зима. Вместе с приходом зимы я поняла, что скоро будут сыграны последние ноты моей песни. Мы кололись каждый день, иногда даже по два раза. Я не появлялась в школе, потому что не могла сосредоточиться даже на элементарных вещах. Как этого не замечала моя мать, я не знаю. Может, ей просто было плевать. Помню только, что, когда меня вчера увидел Дима, он шарахнулся. Правильно, я словно живой скелет, только хожу, кое-как разговариваю и дышу. "В город пришла зима цвета белой тоски, невидимыми стали сосуды левой руки, Для отступа все пути замело белым, цвета первого снега, школьного мела, Чистого листа, свежей постели, часы без геры, как недели, а с ней – летели, Обгоняя секунды, не давай форы, мчались также быстро, как машины скорой, Что увозила одного из нас туда, куда билетов не взять – не ходят поезда… Я слышал, как взрывом бомбы захлопнулась дверь, войдет любой – но никто не выйдет без потерь! " Этот куплет стал моей новой мантрой, именно он. Сегодня увезли на скорой Милу из её собственной квартиры - сердце не выдержало. Сегодня я поняла, что до весны мы не доживем.***
-Алло.. -Да, кто это? -Дим, это Алиса... Дима, я не хочу умирать. Забери меня! Сдай меня, куда хочешь, хоть в диспансер, хоть в психушку, но я хочу ЖИТЬ. -Господи, да, ты дома сейчас? -Нет, нет, я тебе скажу адрес... И это, надо вызвать скорую... -Что случилось? -Олег умер.***
Эту весну я встретила в наркодиспансере - меня лечили от страшного дьявола и, похоже, успешно. Уже в апреле я перебралась домой, в новую съемную квартирку, где меня ждали забота и уход в лице Димы. Вместе с цветением вишни и сирени я поняла, что если бы не он, я бы не видела этого всего. Мой реквием был бы сыгран. Этот человек не только простил мне мои ошибки, но и помог их исправить. Мою мать лишили родительских прав, но, так как мне через месяц должно было исполниться 18 лет, в детдом я не попала. Моя жизнь продолжалась. Я была благодарна тому, что выжила. Единственная из той компании - месяц назад скончался Витя. Каждый день лица моих друзей стоят у меня перед глазами. Каждый день они умоляют меня больше никогда не возвращаться на эту дорожку. И я не вернусь...