Спокойной ночи

Луффи жмется к лопаткам Трафальгара щекой и слушает его сердце. Оно бьется не так часто, как Мугиваре хотелось бы и совсем не так часто, как должно. Но бьется. Луффи отсчитывает каждый стук и радуется, что интервалы между толчками не становятся длиннее. На теле Трафальгара затягиваются раны, но самую страшную увидеть нельзя. Луффи не знает ее глубины, но думает, что в лучшем случае мог бы засунуть в нее руку по локоть. В худшем — пропасть и погибнуть в ней целиком. Луффи пропадает. Луффи остается навсегда. Если бы это "навсегда" значило остаться вместе с Ло, Мугивара был бы, пожалуй, согласен. Но Трафальгар ничего не ест, Трафальгар угасает. Сон делает его лицо худым и заставляет его ребра выпирать, мышцы атрофируются пугающе быстро. В первые дни тело Ло сотрясает лихорадка, но потом стихает, и температура врача останавливается на уровне тридцати пяти — это, наверное, хорошо. Чоппер ничего об этом не знает. Книги Робин об этом молчат. Погибать Трафальгар еще не готов. Луффи чувствует. Луффи знает. Хирург Смерти совсем не шевелится. Его переворачивают со спины на здоровый бок и обратно. Культя плеча, старательно обрабатываемая Чоппером, постоянно кровит и гноится. Повязка мокнет быстро, Монки Ди меняет ее каждый день. Он научился управляться с бинтами так ловко, что мог бы лепить из них голубей. Он отправил бы с ними Трафальгару письмо, но оно не дойдет, а Ло больше ничего не читает. Он чуть заметно улыбается во сне, и Мугивара проводит пальцами по его пересохшим губам и смачивает их губкой. А потом ложится рядом и обнимает Трафальгара так, что ладони белеют, и гадает, что вызывает у него улыбку. Ло не расскажет. Трафальгар дышит. Каюта наполнена его дыханием, каюта пока жива. Чоппер открывает двери настежь, чтобы проветрить, и прохлада с улицы тянет в помещение свежий воздух, но Луффи кажется, он разъедает дыхание Ло. Он хотел бы вдыхать кислород, которым дышал Ло, но Чоппер не разрешает. Потому что Луффи — навсегда. А Трафальгар нет. Луффи злится, но наперекор не идет. Хирург тощает и становится почти прозрачным на белых простынях. Его лицо безмятежно и бледно. Он исчезает. Трафальгару больше не больно. Луффи кое-что понимает. Монки Ди обречен на целую вечность, Монки Ди обречен "навсегда", но одиночество его не страшит. Он не подпускает к себе эти мысли, он целует Трафальгара в щеку и усмехается, слушая его сопение. Он бы хотел остановить время, но, вопреки его желанию, оно течет неизбежно. За плечами оставлен который месяц, Санни Го рассекает моря, как ледокол льды. Рядом с Трафальгаром Луффи немного тоскует, но все же без конца счастлив, хотя понимает, что счастью наступит конец. Луффи теперь навсегда. Трафальгар — нет. Монки Ди радуется каждой секунде, он не боится, что ими ведется обратный отсчет. Их связало неотрывно, их склеило это проклятье сильнее, чем было, больнее, чем было, и пусть Луффи теперь не умрет, а Трафальгар может — в груди Мугивары пляшет ножами любовь. Луффи теперь навсегда. Но и она тоже. Монки Ди коротает с Трафальгаром утра, вечера и ночи, но покидает его на целый день. И спешит, и спешит, боясь не успеть, но Трафальгар его ждет. Трафальгар спит, и Луффи будит его поцелуями, но все безнадежно. Отдать за навсегда Мугивары жизнь не оказалось вдруг умереть, и Монки Ди не знает, с чем было бы проще смириться. Луффи просыпается каждое утро и пытается об этом не сожалеть. А Трафальгар никогда не проснется. В каюте Монки Ди не включает свет, рядом с Ло обитает тьма. Луффи находит плечи врача на ощупь, они истончились и совсем иссохли. Луффи губами исследует татуировки, они становятся с каждым днем все черней, он помнит их вкус и узор, и эта память в нем бесконечна. Сон Ло бесконечен тоже, и Луффи желает ему спокойной ночи, ложится с ним рядом и прижимается к его спине. И пытается ему присниться.