***
«Нет ничего приятнее, чем сидеть в Большом Зале, когда рядом нет Гарри, Рона, Джинни и прочих. Просто сидеть и наматывать лапшу на вилку, ни о чём не думая. Не слушать болтовню, которую всё равно пропустишь мимо ушей, а сидеть в тишине и спокойствии. Никто не будет спрашивать, почему такой усталый вид и никто не будет стараться посочувствовать или подбодрить. Это просто невозможно. Увидев Эндрю, я уже пожалела, что подняла голову. Посмотрите на него. Смотрит на меня этим своим вечным взглядом. Лицемер. Дураку понятно, что под добротой, отзывчивостью и улыбкой, скрывается похоть, желание и ухмылка. Ему хорошо удается гадить другим в душу», — думалось гриффиндорке. В зале слышался громкий хохот, приближающейся к Гермионе. — Черт, — прошептала она. — Привет, красавица, — накинулась на шею подруги Джинни. — Да. Привет. Мне пора, увидимся. — Эй, Гермиона, что с тобой? — растерянно спросил Рон. Ответа не последовало. Рон повернулся к друзьям. — Что это с ней? — Ей сложно, Рон, может ей нужно побыть одной. — Но Дамблдор сказал, что мы должны быть с ней и поддерживать ее. — Дамблдор не может указывать, что ей чувствовать. Если она хочет побыть наедине со своими мыслями, то почему просто не дать ей это сделать? Рон согласно сел и перевёл внимание на содержимое тарелки. — Я волнуюсь за нее. — Мы все волнуемся, Рон, — тихо произнес Гарри. — Привет, ребята. Чего грустите? — подался голос сзади. — Привет, Эндрю, — протянула Джинни, — как поживаешь? Что нового? Парень улыбнулся: — Все хорошо, Джинни, спасибо, я хотел узнать как, кхм, Гермиона? — Ей уже лучше. — Я могу попросить тебя передать ей это от меня? — парень протянул небольшую коробочку голубого оттенка. — Конечно, могу. А что это, если не секрет? — Гермиона покажет тебе этот подарок. Уизли посмотрела ему в глаза. «Странно». Она согласно кивнула: — Ладно. Я, ребят, пойду, до встречи.***
«Что я всегда любила в Джинни, это ее не подводящую интуицию», многим позже писала Гермиона в своём дневнике. «Она чувствует ложь или какие-то проделки за мили. Она знала, что Эндрю не с хорошими намерениями это все делает. Поэтому догадалась, что с подарком что-то не то. Она пришла ко мне в комнату, скорее, прибежала и вручила какую-то коробочку: — Открывай, Грейнджер, — настояла она. Я открыла. Это был сувенир. Сувенир меня. Да. Это была моя статуэтка. — Господи, что это, блин, такое? — я нервно сглотнула. — Это передал Эндрю. Тогда она взяла ее в свои руки и начала изучать. Через некоторое время, потрусив и повертев она выдала: — Я так и знала! Там что-то внутри, принеси молоток. Я недолго думая помчалась за ним. Мы разбили статуэтку, а в ней, и вправду была вещь. Ключ. Похож на ключ одного из кабинетов Хогвартса. С гравировкой „34-bdq“. Джинни ушла, а я откуда-то знала этот ключ. Точнее надпись на нем. 34-bdq-что же ты значишь?».***
«Наконец-то вечер. Самая приятная часть дня. Все как всегда, я одела пижаму и села у камина. На этот раз я не хотела читать, я просто смотрела в камин. Огонь играл с комнатой. Иногда. Когда ты грустный или расстроенный, ты не замечаешь элементарных мелочей, элементарной красоты, с этим я и столкнулась. Время девять, пора пить таблетки. Что у нас? Антидепрессант, антидепрессант, успокоительное, снотворное. Это должно помогать, но это только рушит меня. Я заметила за собой потерю координации, замедленную реакцию на что-либо, провалы в памяти.Я не сумасшедшая, у меня просто депрессия, такое ведь со всеми было. Даже самое теплое чувство меня не грело. Малфой был с Забини. Он поранился на Квиддиче. Я все не пойму, почему они держатся друг за друга. Два совершенно разных человека, и единственные, кому они могут доверять. Я знаю, что не нужна Малфою, и знаю, что ничего не будет, так может, прекратить это? Может, хватит играть в эту любовь-морковь. Мы не говорим уже неделю. Ты веришь в это? Неделю. Избегаем друг друга. Может так и лучше… В комнату зашли. — Ты в порядке? — спросил он. — Да. Как Забини? — С ним все будет хорошо. Он подошел ко мне, наклонился, но я оттолкнула его. Ненавижу, когда он так говорит: — Прекрати себя так вести. — Ты прекрати. — Я не понимаю, все было хорошо. — Я так полагаю, ключевое слово — „было“? — Есть. Не цепляйся к словам. Что с тобой происходит? — Все в порядке. — Ты не умеешь врать. — Извини, я не мастер. — Гермиона, я… — Что ты, Малфой? Что? Что тебе, блин, нужно от меня? Где ты был, когда я нуждалась в тебе? Где ты был, когда мне было плохо? Где ты был? — Я сидел с тобой у больничной койки день и ночь. — „Я сидел с тобой у больничной койки день и ночь“ — а позже? Просто кинул меня, да?! — Я. — Ты. Ты просто держись от меня подальше. Я думаю, я правильно поступила. Это будет лишним, будет мешать и создавать лишние проблемы, а у меня их и так хватает. Для него это не было каким-то ударом или разочарованием, ему плевать. Он пойдет в башню Слизерина и напьется там с остальными, а обо мне и не вспомнит. Я его не понимаю.Это всегда так? Любовь как зажженная спичка — перегорает, и все? Сначала горит так ясно, невероятно, а потом угасает, и остается только дотла сгоревший стержень. Наверное, так выглядела бы любовь, по крайней мере, у Драко. Я не знаю, зачем я пишу это. Мам, я завела целую тетрадь, в которой я пишу все что происходит, для тебя, я скучаю по твоим объятьям, их не заменят тысячи парней. Просто помоги мне выбраться. Я люблю тебя. Спокойной ночи».