***
Войдя, она увидела кучу народу. Все были одеты в разные костюмы и почему-то в маски. «Это же не Бал-маскарад» — подумала Гермиона. Обернулась. Джинни махала рукой, жест призывал ее в компанию друзей. Подойдя ближе, она поинтересовалась: — Почему все в масках? — Это чья-то идея, но Дамблдор ее одобрил, — улыбнулся Гарри. Его зеленая маска безумно шла к глазам. Гриффиндорка направилась по направлению к столам с пуншем. Налила себе немного и стала у стойки, наблюдая как все веселятся. Внезапно она заметила блондина. Казалось, при тусклом свете он выглядел еще лучше, чем сегодня днем.Он посмотрел на девушку и махнул головой на выход. Она направлялась прямо. Шаг за шагом приближаясь к двери. Она видела темную фигуру впереди. Направлялась прям за ним. Зачем? Да, Грейнджер. Ты думала, что просто так у тебя мурашки по коже от его прикосновений. Как тебе тепло когда он смотрит на тебя. Ты так близка к нему. Шаг, шаг, он напротив. Но что? Он повернулся к тебе спиной и резко свернул налево. Не его походка. Может быть, устал? Такая грубая, не родная. Подземелье? Что он хочет? Зачем привел ее сюда? -Малфой, что случи… — не успела договорить, врезалась спиной в стену. Парень робко посадил ее к себе на бедра. И начал расстегивать платье девушки. Глаза, черт возьми! Это не Драко, это не его глаза! — Пусти меня! Пусти меня! Она не могла вырваться, он слишком сильно ее держал. Вы когда-нибудь чувствовали, как больно глаза наполняются слезами? Как кажется, давление сдавливает глазные яблоки. Такая тягучая боль по телу. Она наполняет. Каждая клетка, кажется, все наполнено ею. Поэтому слезы горячие. Мы наполняем их теплом каждой клетки. Казалось бы, такая мелочь — слезы. Иногда мы несем в слезах больше чувств, чем в словах. Слезы — это душевный крик. Она тоже кричала, но ему было плевать, он уже добирался до трусов, он видел уже то, что мог видеть только один. Рухнула на пол. Лежит. Просто смотрит в бетонную стену. А слезы все льются и льются. Какой-то шум. Стук. Мутное лицо трясет ее за плечи. Кто это? — Гермиона! Гермиона! Повернула голову, смогла, хоть боль и не проходила. Кто-то, кому-то, ломает ребра каблуком туфли. — Боже мой, что это? Подхват. Такой резкий. Голова лежит на его плече. Как спокойно. Глаза, такие мутные, они смотрят на нее. В них буря, боль, ненависть. — Кто там, Драко? — не понимая, спросила девушка. — Сейчас все будет хорошо. Коридор, еще один, ступеньки, знакомая цифра 27. Постель. Чужая, с другими простынями и чья-то рука, постоянно гладящая по волосам. А вот еще один, вошел с чем-то, с каким-то пузырьком. Глоток, жжет горло. Появилась четкость и теперь она видела людей в комнате. Забини сидел на стуле, положив голову в руки. — Он был одет как ты, — трудно выговорила девушка. — Я знаю. — Но глаза… — Спи, завтра, все завтра. И сон начал приходить. Так медленно. Картины комнаты уходили постепенно. Прощай, чужая спальня. Она любила спать. Во время сна она ни о чем не думала. Все тело немело. Но она чувствовала одно — пульс сидящего рядом.***
Парни сидели в гостиной. Драко было поглядывал на гаснущий камин. Забини все сидел и наблюдал за другом. — Выходит, ты ушел из-за нее? — Да, Блэйз, из-за нее. — Ты любишь ее? — Я не знаю, что это. Я однажды поцеловал ее. И мне стало так больно и горько от это поцелуя. Мне захотелось еще, прям как наркотик. Я было думал, может, это состав ее помады, с героином возможно, потому что после меня начало ломать. Я сидел один и так хотел видеть ее рядом, а когда она приходила, я покрывал ее грязью с ног до головы. Грязнокровка. Что за глупость? Да плевать мне, что течет у нее в венах. Лучше ощущать ее терпкий запах духов, такая до жути приторная земляника. Знаешь, я бы выкинул их к черту, они слишком мне не нравятся, но знаешь, я, бывает, ложусь на ее подушку, вдыхаю этот запах и не понимаю, то ли я рехнулся, то ли обезумел. Я знаю, это синонимы. Но я как-то научился понимать различие. Я обезумел. Обезумел после того поцелуя. Я просто смотрел на ее лицо. Кожа была сжатой под солеными дорожками от слез. Платье было порвано, и я подумал: «Не уберег». Когда я увидел как она выходит, да какая там Пэнси, она была похожа на птицу. Мне иногда казалось, если я ее не буду держать у себя в руках, то ей либо обрежут крылья, либо она улетит от меня. Я боялся первого. Я боялся, что если она не сможет летать, она будет больна. Больные птицы очень быстро умирают. Я не знаю или люблю ее, Блэйз, но я боюсь ее прикосновений. Я чувствую себя пленником. Вот этот день. Этот момент. День, когда они с Забини сблизились полностью. Парень понимал всю драму. Он не противился сказанному Драко, наоборот. Грейнджер была не такой как все думали. И он понимал выбор Малфоя. Он понимал, Малфой врет. Он не любил, или любил слишком сильно. Сейчас было главным — это вытащить его. И он вытащит, он поможет. — Кто там был… кто был с ней? — Я не знаю, — опустил голову Забини. — Я сломал ему ребра и разбил голову…, а после. я пошел за тобой. Предметы падали, все переворачивалось с ужасным грохотом. — А ПЛОХО! ПЛОХО, ТВОЮ МАТЬ! Он кричал. Швырял все, что попадалось под руку. — Тише, Малфой. Она проснется. И он помчался к ней в комнату. Он знал, что она под зельем, что она спит очень крепко, но убаюкивал ее как маленького ребенка. — Он ее чуть не изнасиловал. Шатен наблюдал за происходящим, стоя в дверном проеме. -Знаю, Драко, знаю…***
— Твою мать! Кто это сделал? — Заткнись и подыми меня. — Это он? — Да, блядь, и друг его, он мне сука ребра сломал. — Сейчас, заклинание все исправит. — Быстрее. Холод веял повсюду. Кажется, всем было весело. В Зале танцевали уже с десятый танец. — Эй, привет, а вы не видели Гермиону? Я хотел пригласить ее, — улыбающийся Эндрю подошел к компании гриффиндорцев. — Нет, по-моему, она куда-то отлучилась, но ты можешь подождать ее вместе с нами. — Конечно, я только за. Джинни, а можно с тобой поговорить? — Да, пойдем. Ребята сели в укромный угол Зала. Парень сжимал кулаки от неуверенности. — Джинни, я хотел попросить тебя, расскажи мне о Гермионе…