Кое-что о братских чувствах в день победившей хандры

Биатлон такой вид спорта, в котором можно проиграть буквально все за те тридцать секунд, пока длится стрельба. И случается так, что ошибаются фавориты. Вот даже Мартен налажал на последнем огневом в прошлом сезоне, так что не стоило осуждать Симона. Хотя, конечно, в первое мгновение холодный гнев и разочарование захлестнули младшего Фуркада. Это вообще проблема младших братьев: когда привыкаешь смотреть на старшего как на идеал, любая его ошибка воспринимается как личное оскорбление. Или все дело в самом Мартене. Не важно. На смену гневу и разочарованию пришла жалость и желание помочь, они и подстегнули француза на рывок. Пятое место – не десятое и не двадцатое, куда меньше повода впадать в уныние. Так Мартен и скажет брату, как только поговорит с ним. - Симон? Младший Фуркад зашел в номер брата, сетуя на то, что на этом этапе они не живут вместе. - Симон? Бардак здесь был еще хуже, чем у них с Жаном. И это при том, что в этот раз у Симона нет соседа. Носки, разбросанное белье, телефон тоже на полу, зарядки, провода, бутылка воды – кромешный мрак в смысле порядка. Шум воды в душевой дал ответ на вопрос, где хозяин номера. Мартен вздохнул, поднял с пола телефон, кинул его на тумбочку и пошел в душ. Младший Фуркад приоткрыл дверь. - Симон? Давай поговорим? - О чем? – хмуро отзывался его брат, энергично намыливаясь. - О том, что все не так плохо. - А о том, что я уебище, не будем говорить? – голос Симона звучал приглушенно из кабинки. Мартен удивленно моргнул. - Я никогда так не говорил, - влажность душевой проникла под одежду, заставив его поежиться. - Я говорю, - Симон выключил воду, - полотенце дай, мелкий, раз уж ты здесь. Мартен протянул полотенце и отвел глаза, пока брат вытирался. На самом деле он рассматривал отражение Симона в сантехнике, но с виду поведение Фуркада-младшего было весьма невинным. Внешние детали всегда были важны для него. - Это не правда, ты расстроен, - продолжил разговор Мартен. - Да? И где мои победы? – Симон зло обернул полотенце вокруг бедер, выходя из кабинки. - Все снова придет, - уверенно произнес Мартен, посмотрев брату в глаза. - А если нет? Я стараюсь! Блять, ты же знаешь, как я стараюсь! – старший неожиданно встряхнул брата. - Я знаю, - мягко ответил Мартен, не сопротивляясь стальной хватке, - все будет хорошо. Давай поговорим об этом? Он робко взмахнул ресницами, почти умоляя принять его предложение. Со своим братом Мартен был совсем иным, податливым и мягким как воск. - Ладно, - буркнул Симон. - Хочешь, я останусь с тобой ночью? – Мартен решил закрепить успех. - Валяй, - Симон раздраженно пнул что-то из вещей на полу. – Тем более мне чертовски надо поговорить. - Как в старые добрые времена выключим свет и будем разговаривать, - воодушевленно заметил Мартен, порывисто обнимая брата сзади. Симон постоял так немного, потом отстранил младшего брата от себя, немного покровительственно, со снисходительностью, свойственной только старшим братьям и пробурчал с тщательно скрываемой любовью в голосе: - Погаси свет и ныряй в койку, буду исповедоваться. Сейчас только кровать придвину. «Подготовительная» работа не заняла у Мартена много времени, и вскоре он уже слушал брата, таращась в кромешную темноту. Симон лежал рядом, Фуркад-младший чувствовал его дыхание, каждое движение его большого сильного тела, жадно ловил каждое слово. Мартен ощущал все это, смотрел в темноту и чувствовал, как учащается сердцебиение. Как обычно. - Круги ада, вот как я это назову, мелкий. И вся моя карьера последнее время сплошной ад. – Симон тяжело вздохнул в темноте. - У тебя еще будут медали и подиумы, - сбивчиво сказал Мартен. Неудачи брата могут ранить сильнее собственных, уж младший Фуркад знал об этом все. Он помнил долгие месяцы, что превратились в годы, когда Симон не хотел его видеть, когда за семейным ужином они чуть не подрались и после старались навещать родителей поодиночке. Мартен тогда делал вид, что у него все замечательно. Симон делал точно такой же вид. - Не хера подобного, - в темноте Мартен буквально почувствовал усмешку брата, - всегда чуть не хватает, всегда что-то не так. - Хватит ныть, - фыркнул младший брат, решив сменить тактику, - сопли подбери. Все еще наладится. - Что ты сказал, малыш Марти? – прошипел Симон, переворачиваясь на бок. - Терапия, - быстро заметил Мартен. Конечно, он не испугался, но что-то заставило его поторопиться с ответом. - А помнишь ебучий патрон? - спросил младший брат. Это был риторический вопрос, конечно, Симон помнил ебучий патрон. И дырявую голову своего младшего братца в придачу к тому патрону. Симону стало немного легче, ведь случай с ебучим патроном вовсе исключительный. Мартен вздохнул, вспомнил последний круг в смешанке и внезапную, как молния в июле, мысль про забытый дополнительный ебучий патрон. Дальше в голове только и свистело все оставшиеся метры дистанции: "Ебучий патрон". Над Мартеном еще долго смеялись после той смешанки. - Бывает, мелкий, - уже практически спокойно подвел итог Симон. Мартен погладил брата по груди, как бы демонстрируя свои добрые намерения. Симон выдохнул и задумался, позволяя Мартену оглаживать себя. Почему бы нет? Знакомые родные движения успокаивали лучше любых слов, а сопение младшего брата на ухо, уже чуть рваный ритм дыхания, все вкупе создавало защитный кокон, который возвращал Симону былое равновесие. - Даже не мечтай, - уже спокойно, чуть приглушенно сказал старший брат, когда рука Мартена спустилась и проскользнула на ягодицу брата. Разочарованный вздох послужил лучшим ответом. - Грязный извращенец, - поделился своими выводами Симон с замершим от разочарования Мартеном. Он знал, что младший брат его прекрасно слышит, просто надулся от секундной обиды. - Беру пример со старшего брата, - наконец хмыкнул Мартен в темноте. - Еще и врешь, - Симон перехватил и поднял, сжав, руку брата. Некоторое время они молча переплетали пальцы, наслаждаясь давней детской игрой. - Господь покарает меня, - сообщил Мартен, вспомнив урок в воскресной школе. Симон засмеялся, сжав руку брата сильнее, а потом отпустил. - Не за это, - шепнул он на ухо Мартену. От шепота младшему Фуркаду сделалось щекотно, стаи мурашек поползли сначала по шее, а затем и по всему телу, как если бы выполняли важный приказ. - Не за это, - эхом отзывался Мартен. Они оба понимали, о чем речь. Нечто, что не обсуждалось никогда, связывало их сильнее, чем остальных братьев. Неловкое молчание повисло над лежавшими французами. Каждый смотрел в темноту и думал о своем. Возможно, что об одном и том же, просто никому не дано читать мысли другого человека, даже брата. - Давай… спать? – наконец предложил Мартен через пару минут. - Давай, - глухо ответил Симон. Мартен повернулся на бок, уткнувшись носом в шею брата. Это была их давняя игра, и никто из них не помнил, когда это началось. Наверное, так вышло само собой. Вот как сейчас, когда Мартен осторожно поцеловал Симона в плечо. Всего лишь братская нежность. Его руки погладили знакомый рельеф тела, пробежались по чувствительным точкам. Всего лишь братская любовь. Симон принимал вроде как братские ласки, которые постепенно трансформировались в нечто более серьезное. Вот поцелуи стали ощутимее, вот ногти брата приятно царапнули правый сосок, вот ладонь Мартена спустилась ниже, чем позволяли приличия, но в этот раз Симон не остановил его. В этот раз, в отличие от того, что было пару минут назад, Мартен не претендовал на старшего брата. Точнее, претендовал, но в другой роли. Это была маленькая "вишенка" в их "кексе". Попытки Мартена трахнуть Симона были регулярными, настойчивыми и забавными. Чем он только не пытался воспользоваться, сегодня, например, хандрой своего любимого брата. Симон был начеку, зная, что мелкий неприменимо попытается провернуть такой фокус, он пресекал его намерения в самом начале. Некоторым желаниям не суждено сбыться, в некоторых соревнованиях не победить. Симон ухмыльнулся своим размышлениям и, перекатившись, довольно грубо навалился на своего относительно щуплого брата. Он перехватил запястья младшего, поднимая руки Мартена вверх. И отпустил, несильно сжав. Маленькая победоносная война, небольшая демонстрация физического превосходства, после которой его младший брат обычно покорялся более сильному. Ритуал, не более того. Мартен любил ритуалы, так почему не пойти ему навстречу? Симон навис над Мартеном, непонятно что пытаясь рассмотреть в почти полной темноте. Их окружала относительная тишина гостиницы, которую нарушало лишь дыхание. Тяжелое – Симона, сбивчивое, учащенное – Мартена. - Попался, мелкий, - прошептал Симон, нарушая затянувшуюся паузу, и приглушенно рассмеялся, довольный своей же шуткой. Мартен фыркнул в темноте и потянулся вперед, целуя шею брата. Никаких поцелуев в засос, неизвестно почему, но им даже в голову это не приходило. Младший Фуркад ласкался как телок, пытаясь вложить в свои действия всю любовь, которую испытывал к брату. Когда он вспоминал их «холодную войну», то ужасался не ее факту, а тому, что смог все это перетерпеть. Теперь все было в прошлом, и осталась только нежность и любовь, которые Мартену хотелось дарить Симону постоянно, если уж он отнимает у брата медали. Но после минутной бурной нежности Фуркад-младший замер, резко меняя поведение. Это была его ватерлиния, та черта, за которую Мартен не мог переступить самостоятельно. Мартен тяжело дышал и слегка вздрагивал от нервного напряжения, Симону не нужен был свет, чтобы знать, что сейчас брат лежит с закрытыми глазами, выжидая его решительных действий. Всегда как будто Мартена заставляют, как будто он не слишком хочет, как будто он проиграл. Симон давно принял такое поведение, понимая, что это психологическая уловка и не более. И Мартен был молчаливо благодарен за это. Вот сейчас, когда сильная, знакомая, надежная рука брата провела по его груди, опустилась ниже и обхватила плоть, ждущую полузабытой ласки, сейчас Мартен был благодарен. Благодарность не относилась к сексу, но относилась к пониманию, что ему, Мартену, необходимо мнимое поражение и мнимая же покорность, чтобы не чувствовать себя извращенцем. Все хорошо. Это не он сам, а его заставляют. - Как шлюха, - довольно хмыкнул Симон, когда Мартен нетерпеливо толкнулся бедрами. Мартен только простонал с каким-то свистом. Ему уже было все равно, что говорит про него брат. Такое поведение и желание не чувствовать себя извращенцем? Сочеталось, еще как. В Мартене вообще многое сочеталось. И когда Мартен притянул к себе брата, впиваясь до синяков в его плечи, он чувствовал себя почти святым. Во всяком случае, как в раю и без ненужных угрызений совести. Симон провел языком по шее брата, легко поцеловал пульсирующую жилку, задержавшись на несколько секунд, чтобы оценить частоту сердцебиения брата, и в очередной раз подавил желание укусить Мартена. Черт, его маленький фетиш, который так возмущал мелкого братца. Единственный раз, когда Симону это удалось, Мартен визжал, как будто его покусали вампиры. Неженка. - Давай же...- попросил Мартен, потеряв терпение. Вот оно. Старший Фурад ждал именно этого. И всегда дожидался. Вместо ответа Симон быстро и мимолетно поцеловал брата, чуть лизнув его губы. А потом шею и так ниже, уделив особое внимание чувствительным соскам Мартена и описав восьмерку в районе пупка брата. Младший сжался и засмеялся от щекотки, одновременно любовно запуская пальцы в волосы брата. Поддался навстречу, когда Симон взял его член в рот. Вздохнул и почти всхлипнул, когда брат провел языком по головке. Усилил хватку, вцепившись в волосы Симона. И сразу получил чувствительный толчок под ребра, который заставил ослабить хватку. Симон при этом даже не сбился с устойчивого ритма, вот что значит хорошие рефлексы. - Извини, - сбивчиво пробормотал Мартен куда-то в потолок, теперь судорожно сжимая пальцы на простыне. Симон выпустил член изо рта, широко лизнул ствол, обхватил его рукой и некоторое время дрочил брату, одновременно целуя низ живота Мартена. Пока Мартен не начал скулить, уткнувшись в подушку. - Неженка, - бросил Симон, и это прозвучало любовно. Как всегда. Старший Фуркад вернулся к минету, наслаждаясь властью над братом. Некоторые любят, когда им дарят удовольствие, Симон любил, когда Мартен вот так вот что-то бормотал, всхлипывал и поскуливал. Он выписывал то круги и треугольники по члену брата, то заглатывал до основания, а потом выпускал плоть изо рта, чтобы провести языком по внутренней стороне бедра Мартена. Симон делал хороший минет, но, пожалуй, у его брата получалось лучше. У того был талант и минетный невозможно пошлый рот. Да, Мартен на редкость талантливо делал минет, и был совсем не против лишний раз это продемонстрировать. Вот и сейчас он, почувствовав, что скоро кончит, глухо и прерывисто прошептал брату: - Симон… остановись… Старший Фуркад внял просьбе. Он знал, что за этим последует, и, выпустив член изо рта, с ловкостью и грацией тигра, перевернулся на бок головой вниз. Его чертов маленький братец-извращенец любил обоюдный отсос с какой-то особой маниакальной страстью. И, дьявол его побери, был в этом хорош. Симон несколько отвлекался, когда ему отсасывали и неважно, кто это был. Он глухо простонал, как только его давно ждущий полноценной ласки член оказался во рту брата, на некоторое время забыл, что Мартен тоже ждет активных действий, почти растворился в тех ощущениях, что дарил ему брат, в том, как шершавый язык вылизывает его, не выпуская изо рта, как Мартен буквально засасывает его плоть, как помогает себе рукой, не прекращая вылизывать ствол ни на секунду. И только с ощутимым шлепком по заднице Симон очнулся и вспомнил, что он тоже кое-что должен. Он вернулся к минету и продолжил сосать у брата, не забывая про местечко в паху, прикосновения к которому сводили Мартена с ума. Симон уже был практически на краю, когда Мартен вцепился ему в волосы в очередной раз, теперь, чтобы кончить с хриплым стоном. Резкая боль и знакомый привкус на языке смешались в коктейль, достаточно сильный, чтобы послужить толчком к оргазму. Симон содрогнулся всем телом. Но даже сквозь пелену экстаза он почувствовал палец брата, скользнувший в него на всю длину. Извращенец. - Мне нравится чувствовать там, как ты кончаешь, - однажды пояснил Мартен, нисколько не смутившись. Ха, да эта сволочь просто не прочь его трахнуть. Не дождется. Подставлять свой зад Симон был не намерен, поэтому мелкому говнюку придется смириться с минетами, тем более что трахать Мартена старший брат тоже не хотел. Все-таки причинять боль это не для Симона. Он легко поцеловал внутреннюю сторону бедра Мартена и легко перевернулся, чтобы уснуть крепким сном. Младший брат обнял его, практически убаюкивая. Они были, прежде всего, братьями, самыми близкими друг для друга, и секс в этом смысле ничего не менял, только помогал вернуть душевное равновесие. Все будет хорошо, все наладится, Мартен это знал, был в этом уверен. Так же как был уверен, что однажды трахнет Симона. Сейчас Фуркад-младший не спал, вглядываясь в темноту, мечтая и строя всевозможные планы, прислушиваясь к каждому звуку, и практически охраняя сон и покой своего любимого брата. А Симон погрузился в сон, и хандра в его душе отступала после секса и перед новым днем, который зарождался далеко на востоке.