36 дней моей жизни.

Итак, несмотря на некоторые трудности в выпроваживании Заки (тот вцепился в ногу Гейтса и умолял переждать ещё день, чтобы Шэддикс не утащил бедного Бэйкера на природу вместо работы), Син умудрился остаться в привычном для себя одиночестве. На улице вновь было туманно до такой степени, что приходилось идти с вытянутой вперёд рукой... Однако, именно сегодня надо было идти закупаться, чтобы не оголодать в течение следующей недели. Этот факт печалил Гейтса: надо было выйти из дома, увидеть людей, сказать какие-то ненужные рядовые фразы, вроде "Здравствуйте", "Пакет, пожалуйста", "Столько-то центов/долларов дать?", "Спасибо, до свидания"... Если бы только кто-то из этих равнодушных людей знал, что происходит с этим побледневшим заросшим недельной щетиной парнем, если бы хоть как-то помогли и наставили на путь истинный... Может, не всё было бы так плохо? Он ведь просто нуждался в поддержке и парне по имени Джимми, жившим в старом многоквартирном доме, где, наверняка, мало места. Но это же никого не волновало. Гейтс просто натянул первые джинсы, попавшиеся под руку, какую-то мятую футболку, надел кожанку, посильнее обмотал шарф вокруг ещё саднившего горла, завязал шнурки на кедах и пошёл. Он не различал дороги в этом густом тумане. Просто брёл, как ему подсказывало чутьё и неяркие блики вывесок в белой пелене. На ум приходили грустные мысли... Почему он не смог раньше? А если бы и смог, то, наверное, сейчас не шёл бы в одиночестве в местный продуктовый, бесцельно смотря на каждого проходившего мимо человека, пытаясь встретиться с ним глазами, чтобы увидеть те самые... Льдисто-голубые, в которых лёд торчит огромными осколками вверх и всегда метель. Синистер отрешённо набирал продукты по списку, установленному им ещё очень давно и редко менявшемуся, быстро произнёс все дежурные фразы, расплатился и ушёл. Кошачий корм, несколько помидоров, перцев, огурцов, луковиц, небольшой кусок мяса, упаковка макарон, картошка, три бутылки воды... Ему совсем ничего не было нужно, потому что он один и ест два раза в день. А коту и подавно. Один? Пожалуй. Он всегда был один... Одинок. Потому что никого толком не любил и старался этого не замечать, бурно веселясь с Заки и ещё какими-то друзьями в университете. И только в 25 он понял, насколько одинок. Родители в другом городе, до них далеко; Заки не понимает да и живёт в своём мирке вечеринок, мимолётных увлечений и отрицания Шэддикса; девушки нет; зато есть кот, который ничего не говорит, только мяукает, что можно интерпретировать по-разному, в зависимости от интонации. Просто один. Просто устал от этого. Просто хочет любви. Просто... Не уверен в себе, поэтому упускает свою панацею. Брайан не стал задерживаться на улице и поспешил домой. Придя, он разобрал пакеты, скинул вещи и пошёл в душ. Помывшись, он подошёл к запотевшему зеркалу, висевшему над раковиной. На кого он похож в таком виде? Эти обезумевшие карие глаза, стоявшие на мокром месте не первый день; эта нездоровая бледность, эти резко выделявшиеся тёмные круги под глазами, эта недельная щетина, эти дрожащие губы, это саднящее чувство в груди... Почему даже после разрыва с Мишель ему не было так больно, как сейчас? Он просто ничего не чувствовал к ней? Просто был притворщиком и эгоистом? Гейтс не знает Джимми, тот не знает его, но почему он так надеется на что-то? Может, он ошибся? Может, Джеймс не такой, каким кажется, и все эти страдания были напрасными? Но не может же за той милой кроткой улыбкой скрываться что-то ужасное, не правда ли? По крайней мере, не должно. Гейтс решил хоть отчасти привести себя в порядок и взял бритву. На его подбородке всегда оставалась тонкая полоска растительности, что ему шло, так что он сбрил всё вокруг неё. Умывшись, он вновь посмотрел в зеркало. Глаза продолжали блестеть, даже одна слишком тяжёлая слеза скатилась по щеке и ударилась о бортик раковины, разбиваясь миллионами брызг. Син прислонился лбом в отражающей поверхности. Слышен был стук солёных капель о кафель, губы сжимались в ниточку, ходили ходуном руки, подрагивали плечи. Он больше не мог сдерживать накипевшее. Ни одно слово Заки не облегчало боль, только выжигало новые и новые раны. Он не понимал, насколько тяжело было не сорваться в пропасть и не запить с горя. Бэйкер умудрялся расположить к себе людей, а Хейнера надо было сначала понять и не испугаться, что удавалось не всем. Поэтому у Заки были друзья-знакомые, а Гейтс остался один. Он находил весь свой мир в разрушенном состоянии без Джеймса, который стал его основой. Почему он такой придурок, раз не воспользовался своим, возможно, единственным шансом? Почему он сейчас не может утереть град слёз, разбивающихся о плитку и бортик? Почему не может собраться и дойти до дома Джимми, позвонить в квартиру...? Он трус. А ещё немножко эгоист с элементами идиотизма, переходящего в эмоциональный садомазохизм. Но по большей степени он трус и боится отношений с парнем... Знакомства, хорошо, пусть знакомства. Боится, что не понравится Джимми, отпугнёт, потеряет. Поэтому он лишь стоит, прислонившись к зеркалу и размыто видит, как слёзы текут, словно кровь из глубокой раны, никак не останавливаясь и не затухая. Ему не нужен был доктор. Ему нужно было, чтобы ладонь с длинными пальцами, увенчанными чёрными ногтями, легла ему на плечо и больше никогда не отпускала.