A potentia ad actum

Токио, Хакодате, август-сентябрь 1889 – Атобе, уже прошел месяц. Ты так и собираешься оставаться взаперти и предаваться английской меланхолии? Ошитари вошел в полутемную библиотеку, где Атобе в глубокой задумчивости сидел с закрытой книгой на коленях. Света было так мало, для чтения не хватало, и, видимо, Атобе не поднимал книгу с наступления темноты. Ошитари решительно добавил газа в светильник, а потом присел в соседнее кресло. Атобе взглянул на него и вяло улыбнулся. – Не этим ли мы занимались в Британии? Ошитари покачал головой: – Насколько я помню, ты в Британии только и занимался, что прозябал в клубах, шатался по приемам и заводил знакомства с тамошней инженерной элитой. – О, эти люди гениальны. Если бы такие умы нашлись в Японии, Империя давно процветала бы. Атобе отложил на столик книгу – его любимый сборник стихов лорда Байрона. – Империя идет к своему процветанию, и твоя семья прикладывает к этому немалые усилия, – отозвался Ошитари. Атобе взглянул на него с улыбкой. – Снова разговаривал с отцом? О выброшенных на ветер деньгах и непутевом сыне, который никак не хочет взяться за голову? Ошитари не стал отвечать, подождал немного, пока взгляд Атобе медленно скользил по полкам и остановился, в конце концов, на чернеющем проеме оставленного открытым окна. Из сада доносился стрекот цикад и редкое пенье птиц. – И все же, я думаю, есть кое-что, что может тебя взбодрить, – Ошитари вынул из внутреннего кармана тщательно сложенную в несколько раз афишу. На бумаге грубой выделки красовались неряшливые письмена и аляповатая картинка, выполненная черной и красной краской, изображающая нечто, по замыслу художника, призванное быть автомобилем. «Главный заезд Императорского кольца состоится двадцать первого дня месяца августа. Самые быстрые гонщики и самые умелые инженеры покажут свое искусство перед лицом Его Императорского Величества». Атобе глянул на афишу без особого интереса, но в следующий миг уже вырвал ее из рук Ошитари, чтобы тщательно изучить. – Это же через неделю! Почему ты раньше не сказал?! – Что и в Японии есть автомобильные гонки? Даже не знаю, ты с таким живописным выражением лица запирался в библиотеке с английской литературой и так показательно не интересовался всем, что происходит на родине, что я не решался рассказать об этом. Ошитари довольно ухмыльнулся, Атобе одарил его испепеляющим взглядом и живо вскочил из кресла. Он оправил полы сюртука, провел рукой по волосам и заявил: – Едем. Сию же минуту едем, хочу видеть, что из себя представляют местные гонщики. Ошитари расхохотался. На Атобе это не произвело ни малейшего впечатления, он направился к дверям, и Ошитари пришлось преградить ему дорогу, чтобы остановить. – Извини, сегодня уже действительно слишком поздно. Но завтра мы можем наведаться в Токийский технический университет, там располагается гараж фаворитов этого года. Атобе нахмурился, но потом вздохнул и согласился: – Хорошо. Разбуди меня пораньше, отправимся туда сразу после завтрака. И да, имей в виду, – добавил он, взглянув на Ошитари с выражением неудовольствия, – я пока не простил тебя за то, что ты только сейчас соизволил рассказать мне об этом. Ошитари склонился на европейский манер, приложив руку к груди. Атобе кивнул и ушел, оставляя его одного. На следующий день Ошитари вошел в комнату Атобе на рассвете и обнаружил, что тот уже почти полностью одет – в легкий светлый костюм: именно так он обычно одевался, когда отправлялся на гонки в Англии. – Удивительно, – кивнул Ошитари вместо утреннего приветствия. – Единственное, на что я действительно рассчитываю, что это Императорское кольцо окажется не менее занимательное, чем Виндзорский заезд, – Атобе строго глянул на Ошитари: – Ты все еще не прощен. За завтраком Атобе поддерживал с отцом оживленный разговор о погоде и ценах на хлопок. Атобе-старший уважительно косился на Ошитари, справедливо полагая, что перемена в настроении сына должна быть зачислена на его счет. После возвращения из Англии Атобе пребывал в настроении, совсем не походящем для наследника, который счастливо воссоединился с семьей и должен постигать премудрости управления семейным делом. На Ошитари, как секретаря и друга, возлагались большие надежды, и теперь, похоже, он наконец-то их оправдывал. Сам Ошитари не стал уточнять, что перемена в настроении связана исключительно с тем, что Атобе предвкушал грядущее погружение в мир автомобильных гонок. В Англии автомобильный спорт в последние годы стал более популярен, чем даже лошадиные бега. Секрет успеха заключался в том, что на каждый заезд участники выводили совершенно новые автомобили. Новые модели изобретались с невиданной скоростью, и далеко не все из них были пригодны к эксплуатации, огромное число их заканчивало свою жизнь большим взрывом еще на стартовой черте. И все же публика ждала гонок с нетерпением, которое подогревалось букмекерами и предприимчивыми дельцами, зарабатывавшими на ставках тысячи фунтов. Самым масштабным событием ежегодно были Виндзорские гонки, на которых присутствовала королевская семья и цвет аристократии. Атобе же в гонках нашел свою настоящую страсть. Его безмерно увлекала магия горячего пара, приводившего в движения невероятные по форме и размерам аппараты, – иногда казалось немыслимым, что подобные творения рук человеческих вообще способны двигаться. Атобе сошелся со многими инженерами и механиками, вкладывал деньги в постройку автомобилей и даже пытался сам податься в гонщики, но Ошитари удалось убедить его отказаться от безумной затеи. Вернувшись в Японию, Кейго скучал не только по привычной самостоятельности, но и по гонкам, и это было видно. Ошитари, не без участия родителей Кейго, полагал, что юношеское увлечение пройдет, и наследник возьмется за семейные дела – ради чего он, в первую очередь, и отправлялся когда-то на обучение в Англию. Но время шло, Атобе практически не выходил из библиотеки и, несмотря на все увещевания отца, не проявлял никакого интереса к исполнению своего сыновнего долга. Укоры и даже угрозы не действовали, и в конечном итоге Ошитари решил испробовать последнее средство. Японские инженеры, в отличие от английских, только начинали нелегкий путь к вершинам, заимствовали идеи у своих западных коллег, перерабатывали их и наполняли новым смыслом. Ошитари успел взглянуть на работы мастеров Токийского технологического и не сомневался, Атобе они понравятся. По крайней мере, вернут радость жизни, а оттуда и рукой подать до заинтересованности в семейной хлопковой империи. Здания технологического университета располагались в новой части Токио и были достроены всего десять лет назад. Высокие европейские строения, разделенные каменными мостовыми и крошечными скверами, напомнили вдруг университет, в котором учился Атобе. – А ведь мы уехали уже после того, как этот университет открылся, – сказал Ошитари оглядываясь. Атобе осматривался, скрестив руки на груди. – Я чувствую, что здесь можно встретить выдающихся людей. Итак, где у них гаражи? Ошитари был здесь уже однажды, поэтому повел Атобе вглубь корпусов к стоящим чуть в отдалении низким длинным зданиям из темного кирпича. За ними располагалось большое поле, в котором можно было безошибочно определить тренировочный трек, а внутри после яркого света летнего дня было темно, еще более жарко и сильно пахло машинным маслом. Их встретил высокий человек в темно-синей робе механика и вежливо поклонился. – Мы ждали вас. Ошитари улыбнулся и представил того Атобе. – Старший механик и лучший инженер современной Японии, Янаги Рендзи, – закончил Ошитари. – Ни в коем случае не лучший, лишь один из. Мой коллега Инуи Садахару принимает ничуть не меньшее участие в последних разработках, – ответил Янаги. Атобе с интересом вглядывался в лицо Янаги и, когда с формальностями было покончено, шагнул вглубь здания. – Итак, что у вас есть? – Насколько я понимаю, вас интересуют наши возможности, а также размах Императорского кольца и японского парового спорта в целом? Атобе нетерпеливо кивнул, и Янаги сделал широкий жест, приглашая в полутьму за его спиной. – Могу показать вам наши достижения прошедших лет, – сказал он с улыбкой. Здание представляло собой один большой крытый ангар, освещенный газовыми светильниками, спускавшимися с потолка. Определить на глаз размеры помещения не представлялось возможным, просто потому что все здесь было заставлено верстаками с инструментами, длинными столами и шкафами, а также – механизмами. Без ошибки можно было узнать назначение лишь нескольких систем, остальное же оставалось совершенно неузнаваемым. Ошитари обратил внимание на несколько фигур механических кукол, лежавших на столах с раскрытыми внутренностями, словно настоящие мертвые тела в анатомическом театре. Зрелище почему-то было не самое привлекательное. – Мы получили заказ на трех механических кукол по образцу немецких болванчиков, – пояснил Янаги. – До сих пор нам не удавалось создать достаточно сложный механизм, способный соревноваться с европейскими аналогами, но теперь, я думаю, мы действительно на пороге прорыва. К сожалению, больше не могу ничего сказать, заказчик должен быть первым, кто увидит новые возможности наших игрушек. Ошитари понимающе кивнул, отмечая, как разгорелись глаза у Атобе. Вне всяких сомнений, он уже решил, что такая механическая кукла будет идеальным дополнением к его любимой библиотеке. Из-за столов вышел еще один человек, он был в такой же робе, что и Янаги, и в полутьме показалось, что он возник из ниоткуда. – А вот и мой коллега, доктор Инуи, – пояснил Янаги. Инуи кивнул, заинтересованно глядя на Атобе. – И все же, я полагаю, вас больше интересуют механизмы другого рода, – продолжил Янаги. – Да. Покажите, как вы укротили пар. Янаги и Инуи переглянулись и повели посетителей дальше по лабиринту между столами, пока перед ними не открылось свободное пространство, занятое лишь автомобилем. – Это победитель Императорского кольца в прошлом году, – сказал Янаги, поведя рукой. Большую часть конструкции занимал огромный паровой котел, сейчас безжизненный, как будто спящий. Несмотря на тяжесть, силуэт можно было бы назвать изящным. Черное железо гармонично переплеталось с медью, кожаной и деревянной отделкой. Автомобиль не был похож на европейские, и только паровой котел, сердце машины, отдаленно напоминал английские конструкции, хотя и претерпел столько изменений, что почти превратился во что-то новое. – Он великолепен, – прошептал Атобе, подходя ближе. Протянул руку, но так и не прикоснулся к гладкой поверхности исполина. Несколько минут он просто стоял и смотрел, а потом обернулся, и Ошитари узнал блеск в его глазах. – Разумеется, автомобиль, который вы готовите к этому году, я не увижу, – сказал Атобе. Янаги и Инуи одновременно склонили головы в неглубоком поклоне. – Это не важно, потому что уж лучше увидеть его в деле, через неделю. Но слушайте и запоминайте, сейчас вы смотрите на человека, чей автомобиль выиграет следующее Императорское кольцо! Янаги и Инуи переглянулись, Ошитари улыбнулся, когда Атобе обводил присутствующих привычным взглядом, преисполненным уверенности. За окном экипажа неторопливо проплывали центральные улицы Токио, запруженные пешеходами, конными повозками, рикшами и велосипедами, которые становились все более популярными. Атобе смотрел на эту кипучую жизнь с улыбкой и тем мечтательным выражением, которое, Ошитари знал, не предвещало ничего хорошего. – Итак, позволь уточнить, как ты собираешься выиграть следующую гонку? Думаешь, действительно сможешь построить достойный мотор, при конкуренции в лице лучших инженеров страны? – Отец хочет, чтобы я вникал в семейный бизнес, – проговорил вдруг Атобе. – Ты ведь поэтому все затеял? – Ты вернулся больше месяца назад, и неудивительно, что твоя семья разочарована полным отсутствием в тебе какого-либо интереса и энтузиазма. Обычно молодые люди возвращаются из Европы, чтобы служить Империи. А ты только лишь читаешь романтиков и хандришь, – отозвался Ошитари. – Ну, теперь все изменится, – Атобе пожал плечами. – Отец как-то говорил, что планирует вложить деньги в железную дорогу, построить линию в Канагаве. Но мы-то с тобой понимаем, что будущее этой страны за автомобилями! Можно было бы возразить, приведя в качестве аргументов доводы аналитиков, делавших ставки на железные дороги по всему миру. Автомобили, безусловно, были интересным изобретением, а гонки – прибыльным занятием, и все же никто всерьез не верил, что такой ненадежный и опасный способ передвижения может тягаться со стремительно развивающимися железными дорогами. И все же Ошитари не стал ничего говорить, он прекрасно знал, что спорить с Атобе, когда тот увлечен идеей, абсолютно бесполезно. – На железных дорогах работает точно такой же пар, что и в автомобилях, – заметил он. – Локомотивы неповоротливы и громоздки, двигаются только по проложенным маршрутам и совершенно беспомощны, когда заканчиваются рельсы. А их скорость? Автомобильные гонки уже показали, что предела у скорости не существует. Ты можешь себе представить железнодорожную гонку?! Абсурд и нелепица. Нет, будущее принадлежит автомобилям, укрощенный пар будет служить людям именно через них. Иногда Атобе превращается в совершенно невыносимого романтика, подумал Ошитари и усмехнулся. – Как скажешь. Твой отец увидит и поддержит деловую перспективу, если она существует. К тому же, если ты найдешь дело, которое будет приносить прибыль. Атобе рассмеялся, всем видом выражая уверенность. – Но, главное, мне нужен гонщик. Тот, кто победит, – сказал он, после короткого молчания. Ошитари пожал плечами. – Императорское кольцо – событие большое, но не единственное. Заезды проходят по всей стране с весны до осени. Ты удивишься, но, кажется, соревнований здесь больше, чем в Англии: в каждой префектуре свои собственные внутренние гонки. Не всем ведь хватает средств на Кольцо, а некоторые префектуры не принимают в нем участия исключительно из гордого упрямства. Атобе резко выпрямился и сурово посмотрел на Ошитари, но тот лишь поправил очки и уточнил: – Ты не спрашивал. – Итак, решено! – Атобе откинулся на спинку сиденья и сложил ладони домиком. – Мы отправляемся на поиски моего идеального гонщика. Ошитари, распорядись. – Непременно. Оставшиеся дни до Императорского кольца Атобе провел в метаниях по городу между разными лабораториями и компаниями, к концу недели знал всех токийских инженеров и их работы. Почему-то особенно его заинтересовали механические куклы. Таких впечатляющих, как в Токийском технологическом, он не нашел, но все равно собрал обширную коллекцию классических японских персонажей. – Качество почти на уровне того, что можно было видеть в мастерских Вены или Лондона, но, согласись, фантазия у японских мастеров куда богаче, – говорил Атобе. Ошитари оглядывал мифических драконов, классических гейш и даже ремесленников и с сомнением качал головой. Но вот настал день вожделенного заезда, Атобе с удовлетворением отметил, что по размаху событие ничуть не меньше, чем Виндзорские гонки. Императорская чета по традиции почтила присутствием огромный стадион, подавая пример аристократам и чиновникам самых высших рангов, и Атобе сразу же оказался в привычной обстановке. Он расточал улыбки, жал руки, отвечал на вопросы о здоровье отца и справлялся о делах чужих компаний. Ошитари, тенью следовавший за ним, с удовольствием отмечал, что от былой меланхолии не осталось и следа. А потом началось самое главное. На стартовой черте красовались изобретения самых лучших механиков столицы. Автомобили не слишком сильно отличались друг от друга объемами котлов, но украсить свои детища инженеры постарались со всей фантазией, которую Атобе еще недавно так хвалил. Солнце отражалось от позолоты, эмали, инкрустации так, что слепило глаза. Автомобиль Токийского технологического «Фалькон» как будто терялся на фоне остальных, но именно на него делали самые большие ставки. – Кто за ними стоит? – спросил Атобе. Ошитари только пожал плечами: несмотря на все усилия, ему так и не удалось разузнать, кто покровительствовал инженерному гению Янаги и Инуи. Раздался громкий револьверный выстрел, и тут же стадион потонул в реве тысячной толпы. Все одиннадцать автомобилей рванули с места, пар их котлов потянулся к трибунам, застилая трек. На первом же повороте «Фалькон» вырвался вперед, постепенно наращивая скорость и оставляя соперников позади. Еще один поворот, скрежещущие и извергающие пар и гарь автомобили пронеслись мимо ложи Атобе, оставляя после себя тяжелую мелкую пыль и жар, и устремилась к финишной черте. «Фалькон» до последнего мгновения не уступил своего первого места. – Ожидаемо и закономерно, – сообщил Ошитари. Атобе лениво кивнул и взглянул на Ошитари с улыбкой, полной уверенности: – В следующем году все будет иначе. Через два дня личный дирижабль Атобе «Лоэнгрин» поднялся в воздух, оставляя столицу позади и направляясь в сердце страны. Погода выдалась прекрасная, жаркий август как будто уже готовился уступить место осени и иногда баловал прохладой. После Императорского кольца Ошитари составил план: они должны были успеть посетить немногие оставшиеся заезды в других префектурах и увидеть на Хоккайдо гонки, закрывающие сезон. Первым пунктом назначения стал Киото. Атобе настоял на том, что хочет увидеть прежнюю столицу. Соревнования здесь уже закончились, но все еще можно было посмотреть на автомобили и встретиться с их создателями и шоферами. И главное, что интересовало Атобе больше всего, – увидеть мотор – победитель этого года. – Вот уж воистину – величие императорской столицы, – пробормотал Ошитари, глядя на гиганта, горящего на солнце полированными медными боками. Атобе одобрительно кивал головой, обходя вокруг автомобиля, который был выше него в два раза. – Голиаф! – высказался он. – Настоящая сила! Неудивительно, что он выиграл, такой котел способен двигать поезд. – И все же они не попали на Императорское кольцо. А ведь мотор Токийского технического был куда меньше. – Потому что, несмотря на все величие, оплатить взносы Кольца им было не под силу, – ответил Атобе. – Вложили в пар слишком много, ничего не осталось. – Мог бы хотя бы сделать вид, что предполагаешь, а не читаешь историю команды по медному борту. – Именно по медному, – улыбнулся Атобе, и Ошитари все понял. Автомобиль был огромен, но он был полностью сделан из меди, тогда как моторы, участвовавшие в Императорском кольце, щеголяли украшениями – словно кричали о богатстве своих владельцев. Следующим пунктом путешествия стала Осака. Атобе не был в восторге от региона, но соблазнился, наслушавшись историй об удивительно талантливых местных механиках и популярности, которой здесь пользовались паровые гонки. Они прибыли в город в день последнего заезда сезона и не без удивления обнаружили, что гонки здесь – общенародное увлечение. На улицах можно было видеть глашатаев с флагами разных команд, старающихся перекричать друг друга. – Вот уж кому нет дела до Императорского кольца, так это Кансаю, – задумчиво проговорил Атобе, изучая газету, где красным контуром были отпечатаны портреты главнейших городских механиков, а черным – гонщиков. И все же заезд Атобе действительно впечатлил. Ничуть не уступавший по размаху Кольцу, только куда более шумный, яркий и безвкусный. Кансайские автомобили на первый взгляд были такими же, как и публика, но только лишь на первый. Как только они выкатились из гаражей, толпа взвыла в неистовом восторге, а Атобе заинтересованно подался вперед. Здесь действительно было на что посмотреть. Во-первых, цвета. Традиционные медные корпуса были полностью закрашены, автомобили сияли, словно радуга. В каждом сочеталось нечто несочетаемое, и все равно это было красиво. Во-вторых, формы. Таких автомобилей никто не видел никогда, и можно было не сомневаться, что больше не увидит нигде. Один корпус походил на слона, вместо одного котла автомобиль обзавелся двумя и они располагались по бокам, словно уши неправильной формы. Другой – на кита, таким он был мягким и обтекаемым. Третий грозил небу идеальной копией горы Фудзи, четвертый оказался Буддой. – Это безумие, – проговорил Атобе, но Ошитари явно видел, что он заинтересовался. Когда началась гонка, стало ясно, что местные инженеры с юмором отнеслись не только к внешнему исполнению. Во время движения их моторы издавали звуки. Рычание тигра, крик раненой птицы и фальшивое пение пьяного актера. – Безумие, – повторил Атобе, когда финишную черту пересек гигантский кузнечик темно-синего цвета. – Практически неотличимое от гениальности, – ответил Ошитари, опуская хронометр. – Они на полторы секунды уступили рекорду Кольца. Разговаривать с инженерами-победителями Атобе не стал. Вернувшись на дирижабль, он распорядился о немедленном отправлении и потребовал бокал портвейна. – Жалование вычитывать я не буду, – сообщил он, когда бокал опустел. – Ради такой скорости можно было и потерпеть. И все же в следующий раз тебе следует быть осторожнее в выборе. Не понимаю, как боги их не покарали. Ошитари покачал головой: – Не сомневайся, следующий заезд тебе понравится. Атобе изогнул бровь и с сомнением сложил руки на груди. – И куда же мы теперь направляемся? – На Хоккайдо. Северный остров встретил «Лоэнгрин» дождем и штормовым предупреждением. Дирижабль нещадно качало, Ошитари с тоской вспоминал железные дороги, пролегавшие где-то далеко внизу, и надеялся, что мастерство команды, нанятой еще в Англии, спасет их от катастрофы. – Господин, нет никакой возможности добраться до Саппоро в такую погоду, – капитан смотрел на Атобе со смешанным выражением тревоги и уважения. – Мы отклонимся от курса и переждем бурю в Хакодате. Атобе, к облегчению Ошитари, только кивнул в знак согласия – спорить с очевидным он не собирался. – Если непогода затянется, можем сесть на поезд, чтобы не опоздать к заезду, который через два дня, – сказал Ошитари, как будто обращаясь сам к себе. Атобе только фыркнул в ответ. Однако, по прибытии в Хакодате, выяснилось, что буря уходит на север и для дирижаблей путь закрыт. Атобе уже согласился на продолжение путешествия на поезде, когда Ошитари вдруг сообщил, что в городе, который не так давно еще был столицей острова, тоже проводятся гонки. – В память, – пояснил Ошитари. – Лучше помнить о республике(1), чем снова видеть ее становление, – кивнул Атобе. И все же гонки в Хакодате оказались зрелищем поистине стоящим. Когда Атобе увидел автомобили, выстроившиеся у стартовой черты, он улыбнулся Ошитари: – Сила воображения. Что я тебе говорил? Ошитари кивнул. За последние недели они увидели столько удивительных разнообразных и не похожих друг на друга моторов, что сложно было представить что-то еще. Однако, теперь перед их глазами снова было что-то удивительное. Прозвучал сигнальный выстрел, и в клубах пара автомобили ринулись вперед. Атобе внимательно следил за их продвижением, полускрытым за густыми клубами пара, который из-за неудачного направления ветра почти совсем не поднимался от трека. По всей вероятности пар мешал не только зрителям, но и гонщикам, потому что среди монотонного гула моторов вдруг раздался устрашающий скрежет и грохот, и послышался крик. В этот же миг трек накрыло сильным порывом ветра, разом разогнавшим пар и открывшим устрашающую картину. Один из автомобилей превратился в сноп дыма и пара, котел его оказался совершенно раскурочен взрывом. Из-за плохой видимости с поврежденной машиной столкнулись три другие. Ветер изменил направление, клубы дыма сносило теперь на последний поворот, на мгновение оставшиеся четыре автомобиля полностью скрылись из вида. Ошитари привстал нетерпеливо, чтобы увидеть, как один из них вырвался вперед, обошел главного соперника всего на четверть корпуса – и финишировал. – Но почему взрыв? – сказал Атобе, наблюдая за неуклюже столпившимися медными гигантами. – Настолько перегрелся котел? Ошитари предположил, что, возможно, дело в неисправности предохранительного клапана. Для одного из гонщиков, судя по всему, все закончилось плачевно. На трек уже спешили люди, зрители беспокойно шумели. – Идем, – Атобе подхватил трость и направился к выходу из ложи. – Хочу поговорить с победителем. Ошитари поспешил за ним. Взволнованная толпа вилась вокруг, кто-то громко обсуждал взрыв, кто-то – ставки и неожиданный исход гонки. – Не самое лучшее время с кем-либо разговаривать! – прокричал Ошитари, продираясь сквозь толчею вслед за Атобе, стараясь не упустить его из виду. Атобе прокладывал себе дорогу, как будто учился этому в каком-нибудь Ист-Энде. – Другого не будет! – бросил он через плечо, Ошитари с трудом его расслышал. У гаражей суеты было меньше. Зрителей сюда не допускали, но как посетитель ложи для высокопоставленных лиц Атобе имел право здесь находиться. Смущенный охранник беспрекословно пропустил его, услужливо приподняв веревку ограждения, и посоветовал быть осторожнее, ведь «никогда не знаешь, когда эти дьяволы снова рванут». – Деревенщина, – вздохнул Атобе. Ошитари первым заметил автомобиль, заинтересовавший Атобе. Трое человек с видимыми усилиями заталкивали уже безжизненный механизм в ангар. Атобе довольно улыбнулся и подошел ближе. – Я хочу вас купить, – заявил он, сразу переходя к делу. Несмотря на свежий кровоподтек, красующийся под глазом, Атобе все равно выглядел довольным. Напротив на кожаных диванах кают-компании «Лоэнгрина» расположилась команда, только что выигравшая заключительный заезд сезона города Хакодате. Гонщика звали Шишидо Рё, и именно он ударил Атобе. В тот момент, как щедрое предложение Атобе повисло в воздухе, отреагировать быстрее Шишидо не успел никто. В принципе, Ошитари его не винил – в общении с Атобе привычка играла значительную роль. Справа от Шишидо, который сейчас раздраженно мял свою кожаную кепку и исподлобья смотрел на Атобе, сидел его старший механик – Отори Чотаро. Высокий, с вежливыми манерами и хорошей реакцией, он тогда опоздал лишь на секунду и смог только оттащить Шишидо, не прекращая сыпать извинениями. Слева расположился еще один механик – хмурый Хиёши Вакаши, он то ли разделял негодование Шишидо, то ли просто не считал нужным вмешиваться. Когда Отори удалось оттащить Шишидо на безопасное расстояние, Ошитари готов был поклясться – Хиёши разочаровано вздохнул. И вот теперь они находились на борту дирижабля, пили китайский черный чай из фарфоровых чашек и молчали. – Итак, – начал Ошитари, взглянув на Атобе и получив благосклонный кивок. – Предложение господина Атобе заключается в том, что он предлагает вашей команде поддержку. – На черта? Мы и сами отлично справляемся, – буркнул Шишидо. – Именно поэтому. Но с возможностями господина Атобе вы выйдете на совершенно новый уровень, – ответил Ошитари. Помедлил немного и добавил: – Императорское кольцо. Они переглянулись. Ошитари не сомневался, что от такого предложения отказаться они не смогут. Правда, учитывая Шишидо, наверняка сначала поломаются. – Но почему мы? – спросил Отори. – В стране немало других прекрасных инженеров и гонщиков. Ошитари покосился на Атобе. Тот раскинул руки на спинке дивана и улыбался, глядя только на Шишидо, который, судя по всему, пытался прожечь взглядом ковер. Несколько секунд в каюте висела тишина, а потом Атобе встал и прошел к иллюминатору. За круглым окошком догорали последние лучи заката, раскрашивающие облака в невероятные красно-оранжевые цвета. – Потому что вы думали, – ответил, наконец, Атобе. Он так и стоял у иллюминатора, глядя на краски угасающего дня. – Думали? – переспросил Отори. – Думали. В вашей гонке были все элементы, которые обычно становятся гарантами неудачи, но вы использовали их и победили. Котел ваш меньше по объему, чем почти все остальные, с таким стартом шансов у вас было меньше всего. И тем не менее, из-за погоды и плохой видимости вы победили. Ведь так? Атобе отвернулся от окна и снова взглянул на Шишидо. Тот еще в начале его речи оторвался от ковра и теперь только кивнул, соглашаясь. – Вы мыслите не так, как остальные. Поэтому я и уверен, что Императорское кольцо вы выиграете, – закончил Атобе. Ошитари улыбнулся. Атобе мог не интересоваться делами отца, мог игнорировать семейный хлопковый бизнес. Но управлял людьми он виртуозно – это было у него в крови. Как бы отвечая его мыслям, Шишидо встал и подошел к Атобе. – Мы соберем новый мотор и победим на Кольце от вашего имени. Но это не значит, что вы нас покупаете. Атобе усмехнулся и протянул руку. Шишидо недоуменно уставился на нее, и Отори отчаянно зашептал: «Рукопожатие, Шишидо-сан! По-европейски!» Ошитари подумал, что теперь, наконец-то, начинается настоящее веселье. ---- Примечания: (1) Республика Эцу – государство, существовавшее на острове Хоккайдо (тогда носившем название Эдзо) в 1868-1869 годах со столицей в Хакодате. Часто считается первой республикой в Азии.