Хрустальный алмаз в судьбе закаленной стали

То ли от волнения, то ли из-за увлеченности песней Дина не видела никого и ничего, кроме пришедшего ей на выручку Тагара. На протяжении этих нескольких минут они частенько обменивались взглядами: исполнительница — ища поддержки, а музыкант — любуясь ею. В этот вечер она была прекрасна как никогда. Эдвард впервые видел ее в таком образе: с не выпрямленными по обыкновению волосами, одетую, наконец, как девушка, а не как офицер под прикрытием. В этот вечер она казалась алхимику кем-то неземным, волшебным, не от этого мира. В ней, ему казалось, было чудесно все: внешность, голос, танец, взгляд, улыбка — особенно улыбка. Быть может, кому-то кажется невозможным представить гармоничным сочетание игривости, бунтарства, страсти с неподдельной нежностью, какой-то воздушностью, тогда ему следовало бы взглянуть на эту девушку в этот момент. В те минуты Диана представала в образе истинной женщины: она казалась и роковой, и кроткой — сама того не зная, она нашла ту самую золотую середину, что находили лишь единицы на протяжении всех времен от сотворения мира. Но все это меркло в глазах Эдварда, как только ему вспоминались слова Эвелин. В очередной раз, когда нечестивые мысли, касательно прошлого Дины, проникли в сознание юноши, он встал со своего места и, ничего не объясняя на свое поведение брату, удалился. Дабы избавиться от насущных мыслей, касательно Дианы, Эдвард решил расспросить некоторых молодых людей из табора. Оказалось, что Кхамало — а именно так был наречен при рождении искомый ребятами молодой человек — когда-то был членом их семьи, но его изгнали за убийство брата. Следствие косвенно доказало его вину, особо не церемонясь, и наказание оказалось весьма щадящим. Ходили слухи, что молодого человека подставили, но данная версия мало кого интересовала. И по сей день достоверно не известно, кто в той истории был виноват на самом деле. Маленький мальчик, младший брат этого Рыжего, случайно подслушав разговор, согласился помочь, покуда у него с братом было их тайное место встречи. Он надеялся, что алхимики смогут доказать непричастность Кхамало к убийству, и он сможет вернуться обратно в табор. Дабы получить первую вакцину для Дианы, Эдвард сообщил Эвелин все, что им было известно о докторе Аррене, но этого было совсем немного. Молодые люди лишь выяснили, что он работал вместе с отцом Дины, судя по всему исследуя трансмутацию человека, раз уж для своих опытов они нелегально покупали рабов-ишваритов. Поставщиком этих подопытных был некий Рыжий Пес, что столь безграмотно вел переписку со своим заказчиком — мистером Хайдом. Именно на поиски этого поставщика отправились наши герои, по воле случая угодив к цыганам. Но это было до выступления Дианы. Ее подарок явно пришелся по вкусу всем членам табора, за исключением, разве что, завистницы-Раджи, которая ясно видела в аместрийке угрозу. Подобное отношение к девушке было вызвано обычной женской ревностью, ведь мы помним, сколь пламенно цыганка желала холодного Тагара в мужья. Раздосадованная отсутствием ожидаемого фиаско, Раджи порывисто покинула сборище, желая отмщения. Расспросив местных жителей об интересующем их субъекте, именуемым Рыжим Псом, Эдвард возвращался в свою кибитку, попутно размышляя обо всем, что ему удалось откопать. Время уже позднее, потому было весьма странным услышать что-либо, особенно на окраине табора. Источником шума, а точнее плача, как выяснилось чуть позднее, была Раджи — цыганка, что до сих пор не прониклась должным уважением или хотя бы признательностью за спасение к прибывавшим здесь аместрийцам. — Бледнолицая стерва! — Сквозь слезы ругалась она, судя по всему на Диану. — Ведьма! Она здесь не больше суток и уже успела приворожить моего Тагара. А он, бедный, ничего не понимает, говорит, что я с ума сошла, защищает ее, — на этих словах девушка еще сильнее залилась слезами. У нее была явная истерика: неудивительно, что Тагар сказал подобное. — Да ладно тебе убиваться, — пыталась успокоить подругу другая, не знакомая Эдварду, цыганка. — Он ведь мужчина, что с этим поделаешь? Перебеситься, а завтра эта курва уедет и никто о ней более не вспомнит, даже твой ненаглядный. Да и с чего ты вообще взяла, что они вместе? — Видела! — Судя по всему, слова подруги Раджи ни сколько не успокоили. — Видела я их, своими глазами видела! Тагар еще никому из девушек столько внимания не уделял. Они на озере были. Он ее на Вихре катал. Никому не дозволял к отцовскому коню прикасаться, а ее усадил! Предатель! Ненавижу ведьму! Как назло услышанный не нарочно Эдвардом диалог девушек лишь подтвердил слова Эвелин. «Чушь все это! — Отчаянно повторял самому себе юноша. — Бредни ревнивой истерички. Да и зачем Тагар сдался Диане?» — Но вопрос тот был риторический. Мужчина был красив, храбр, загадочен в каком-то плане, и в принципе Эдвард ничем не уступал ему за исключением двух аспектов: возраст и рост. Особенно рост. Это угнетало. «Всем женщинам нужно только одно» — убедился юноша, тем не менее он не мог до конца поверить во все услышанное, пока не увидит все своими глазами. После того, как Тагар усадил «по-женски» девушку на коня, он лихо взобрался и сам, по обе стороны от Дианы беря в руки поводья, тем самым ненавязчиво как-бы обнимая ее. — Надеюсь, в этот раз ты не будешь падать, — раздался над ухом сладостный шепот. Подобная близость была не столько неприятна, сколько напрягала и смущала девушку, вызывая желание как можно скорее закончить эту прогулку. Тагар через своего отца-барона предложил девушке небольшую экскурсию к последнему месту жительства интересного ей цыгана, некогда причастному к их табору. Последуй это предложение напрямую от Тагара и без таких влиятельных посредников, как глава табора, девушка бы скорее всего вежливо отказалась, но, не знавшая должным образом культуры и традиций данной этнической группы, она боялась ненароком обидеть, а тем более оскорбить человека, предоставившем ей и ее друзьям кров и защиту. — Не буду, — в таком же шутливом, как и у собеседника, тоне отозвалась Диана, изо всех сил подавляя в себе чувство дискомфорта. — Далеко нам? — Ты слишком много думаешь о месте, куда идешь, — как-то уж пафосно проговорил мужчина с видом философа. — Тебе следует думать более о самом пути. Больше всего Диана ненавидела, когда ей говорили, как ей следует думать, делать и чувствовать. Этот осадок остался еще с детства, когда не в меру строгая няня, старая сварливая женщина сугубо консервативных взглядов, занималась ее воспитанием. Эта единственная фраза, сказанная некогда симпатичным ей мужчиной, перечеркнуло все хорошее впечатление, сложившееся у девушки за все время их знакомства. — Это скорее девиз цыган, — проговорила она в пустоту. — Но постигая новую культуру, мы расширяем свое виденье. «Мне он больше нравился, когда молчал» — тем не менее, как истинная женщина, Дина очаровательно улыбалась, на все, что говорил цыган, понимая, что спорить с ним все равно бесполезно, и соглашалась с любой дуростью, какую он говорит, при этом лелея мечту как можно скорее смыться подальше от его общества. В глазах же Тагара эта женщина представала все в лучшем и лучшем свете, приближаясь к его идеалу: кроткая, послушная, но при этом яркая и разделяющая его виденье — что может быть прекрасней! За всей этой, казалось бы, идилией наблюдал Эдвард. Он подошел как раз к их прибытию из домика Рыжего Пса, известного в таборе под именем Кхамало. Мужчина ловко спрыгнул с вороного коня и, крепко держа за талию Дину, помог ей спуститься. Поблагодарив за помощь, девушка хотела было отстраниться, но не вышло. Тагар держал крепко и смотрел в ее лицо, словно пытаясь запомнить его каждую черту. Он так был опьянен ею, что даже не замечал очевидного страха, стоящего в глазах девушки. Мужчина все додумал за нее, но хуже того — поверил в придуманные им же иллюзии. — В чем дело? — Испуганно вопросила Диана, на задворках сознания понимая, что что-то пошло не так. — Знаю, это безумие, — пропавшим от волнения голосом говорил он. — Но давай уедем отсюда. — Что? — Хохотнув, проговорила девушка, все-таки надеясь, что это была шутка. Но серьезный взгляд юноши безжалостно рушил эту надежду. — Ты ведь несерьезно, — слабо веря в сказанное, говорила она. — Да и куда мы поедем? Я уже не говорю о том, что завтра нам, с моими друзьями, рано вставать на поезд, — ненавязчиво пытаясь выбраться из его крепкой хватки, относительно спокойно говорила Дина, очевидно полагая, что мужчина лишь хочет продлить их знакомство. — Ты не поняла. Я хочу уехать с тобой. Вдвоем, понимаешь? И не возвращаться. На подобное заявления Диана даже не знала, что ответить. Она оставила свои попытки сопротивления и сейчас только и могла, что уставиться во все глаза на нового знакомого. Когда же к ней потихоньку начала возвращаться способность к анализу, девушка открыла было рот, дабы что-то сказать, но не тут-то было. Тагар пламенно поцеловал ее. Эдвард не слышал их разговора, но он видел, как Диана не торопилась вырваться из объятий цыгана, как она искренне смеялась над словами мужчины, улыбалась ему на протяжении всего времени их общения. Отчего-то наблюдать за всем этим юноше было просто невыносимо. Душу сжигали беспричинные, как казалось ему самому, злость и обида. Злость к Тагару, что позволял себе много лишнего по отношению к девушке, и непонятная, какая-то детская даже, обида на саму Дину. Они только недавно нашли, наконец, общий язык и стали уживаться более менее дружно — и на тебе! У Дианы появился новый знакомый, с которым, к слову, процесс сближения прошел куда более быстрее, а значит и уровень доверия подскочил значительно выше, нежели у нее с Эдвардом. Ну конечно, у нее с Тагаром куда больше общего, чем с каким-то там мальчишкой! Да и ладно один только Тагар. Сколько знакомых Дины они встретили на протяжении всего их совместного путешествия: и на вокзале, и в поезде, и в гостинице, и даже просто на улице. Конечно, в связи с занимаемой девушкой должностью (разведчика), она была обязана для лучшего выполнения миссии иметь различные связи в различных областях. Но кто ж знал, что она так быстро сходится с людьми. Тагар юноше не понравился с самого начала, теперь хоть понятно, почему. До этого момента Эдвард изо всех сил старался не утратить веру в искренность и кротость Дианы, нарочно скрытые за цинизмом и безразличием. Но когда мужчина поцеловал ее — то стало для алхимика последней каплей той слепой, как казалось Эдварду в тот миг, веры. Он не мог на это более смотреть и лишний раз убеждаться в праведности слов Эвелин и Раджи. На душе было невыносимо мерзко: то ли от осознания подобного, то ли от собственной наивности. Алхимика одолевала неведомой ранее силы злоба. Он чувствовал в себе острую потребность что-нибудь разнести, иначе присутствовал риск, что все его эмоциональные предохранители слетят к чертовой матери и за дальнейшие свои действия он уже бы не мог ручаться. Хотя нет. Лучшим способом избавиться от душевного дерьма было бы излить все накипевшее на, собственно, виновницу подобного состояния. Безусловно, им следовало бы поговорить и спокойно все выяснить, но явно не в таком состоянии. И как назло именно в этот момент Диане встретился ее добрый друг. — Эдвард? — В недоумении вопросила она, как ни в чем не бывало. Благо, юноша сидел к ней спиной и девушка успела наскоро смахнуть с лица слезы после «душевного» разговора с Тагаром, напугавшим своим нездоровым напором девушку до полусмерти. — Поздно уже, — мягко проговорила Диана, видя, что сидящий на стволе дерева алхимик чем-то сильно расстроен. — Не спиться? На этих словах она уже подошла было вплотную и хотела бы сесть, но недоброжелательный тон друга остановил девушку в ее желании: — Да, поздно, — уж больно сухо обронил он, не поднимая головы, но, выдержав короткую паузу, продолжил каким-то странным тоном: — А ты не боишься гулять по такой темноте в одиночку? — Не произвольно поднимал на подругу голос Эдвард, явно что-то подозревая, после чего, выпрямившись, повернул голову в ее сторону. — Мало ли что может случиться, — с липовой заботой проговорил он. — А почему ты меня отчитываешь? — Предельно спокойно спросила его Дина, прекрасно понимая, что парень на взводе и что лучше будет не поддаваться на его провокации, дабы еще больше его не раззадорить. — А хочешь сказать, что не за что? — Не крича, но и не тихо продолжал говорить алхимик. Диана видела, что ее друг был чем-то очень возмущен и расстроен, как никогда расстроен, и что это касалось непосредственно ее персоны. Но девушка понятия не имела, чем так могла провиниться перед Эдом. Даже предположений никаких не было. Ей было страшно, но не перед Эдом, нет. Она боялась непосредственно за него и искренне желала помочь. — Поясни, пожалуйста, — все тем же мягким и ровным тоном продолжала говорить она, разве что сейчас ее взгляд был полон беспокойства. — Пояснить? Хорошо. Чем ты занималась до того, как тебя приставили к нам? — Уже спокойнее, но не менее пугающе вопросил Эдвард. — Мое задание? — Недоумевала Диана. — Причем тут..? — Ты можешь просто ответить на вопрос?! — Вновь вспылил алхимик, да так неожиданно, что Дина аж вздрогнула. — Я уже говорила, что, работая под прикрытием, должна была выявить цели революционеров, — окрепшим голосом размеренно проговорила девушка, тем не менее ее возмущению на действа подопечного не было предела и она тоже начинала потихоньку заводиться. — С чего вообще ты это вспомнил? — Под прикрытием, да? — Повторил Эдвард, странно усмехаясь. — Любопытно, а какими средствами тебе было разрешено пользоваться? — Прости? — На подобном вопросе Диана начинала было подозревать, в какую сторону начинал клонить ее товарищ. — Что именно ты хочешь от меня услышать? — Непривычно строго отозвалась она так, что у Элрика подкатил ком к горлу. — Правду, — твердо отчеканил он. — На что ты готова ради миссии? Чем сможешь поступиться? Или мне об этом лучше разузнать напрямую от Дерека? С каждым его последующим вопросом Диана лишний раз убеждалась, куда именно клонит Эдвард. И чем больше девушка убеждалась в собственной нелестной догадке, тем больше у нее на глаза наворачивались слезы. В конце концов, упоминание о Дереке — этом мерзком и подлом типе — было последней каплей, после которого Диана практически неосознанно влепила юноше пощечину. Это сбило с него спесь. По крайней мере молодому человеку стали заметны стоящие в глазах его подруги слезы. Ей было больно слышать подобные и весьма не двусмысленные намеки от уже породнившегося человека. Эдвард впервые видел ее слезы, признаться, был такой момент, что он думал, будто бы это невозможно. Диана никогда не показывала свои подлинные эмоции, заменяя их на какие-то другие. Единственное, пожалуй, что она никогда не скрывала, потому что это у нее попросту не получалось, так это радость. Радость, улыбку, смех — для нее это было невозможным скрыть. И все же существовала огромная разница между этим смехом, этой улыбкой, этим счастьем и тем, что она выдавала, пытаясь сдержать слезы или злобу, или что-то еще. Сейчас, видя ее глаза, ее взгляд, у Эдварда не оставалось сомнений в своем идиотизме. Как он мог померить в эту нелепую брехню, сказанную жалкими завистницами? А этот цыган! Да это ему следовало бы руки поотрывать за подобную бестактность, а не вешать на Дину все грехи. Тем более что это была вынужденная поездка. — Прости, — осознав, что натворил, Эдвард искренне сожалел за все сказанное, ругая свой вспыльчивый нрав. — «С чего я вообще так завелся? — Не понимал он. — В конце концов она взрослый человек и сама вправе выбирать, что ей делать» Алхимик хотел было сделать ей шаг навстречу, но Диана успела сориентироваться быстрее и отошла первая, ясно давая понять, что не желает продолжения. — Ничего, — как можно веселее пыталась отозваться девушка, но выходило не очень правдоподобно. — Это не удивительно, что ты так думаешь, — хохотнула она, пожимая плечами. — Но если тебя это так сильно волнует, — на самом деле лукавила Диана. Она не делала Эду одолжение, отвечая все-таки на его вопрос, напротив, Дина хотела, чтоб хоть один человек знал о ней правду. И плевать, поверит он ее словам или нет, и плевать, что это, быть может, звучит, как оправдание, но ей это было нужно: — Я и правда готова пойти на многое ради своей страны, ради этого пресловутого Мустанга, но везде есть своя грань. Да, признаю, мне пришлось привлечь внимание этого придурка, но все закончилось снотворным, а не тем, что могло кому-то там показаться из его подчиненных, — на этих словах Эдвард невольно залился румянцем; подобные откровения несколько смущали обоих. — И потом, — выдержав короткую паузу, неожиданно продолжила девушка на ностальгирующей улыбке, — мужчина моей мечты должен хотя бы отдаленно напоминать по характеру моего брата. Так я говорила, когда была маленькой, — пояснила она, на что Эдвард ответил легкой усмешкой. — Ты, правда, не злишься? — Посерьезнев, удостоверился он. — Я столько гадостей наговорил. Самому тошно. — Ерунда, — улыбаясь, говорила Дина, хотя уголки ее губ все же подрагивали, словно из-за микро-судороги. — Я рада, что мы все выяснили. И прости меня за., — на этих словах она жестом показала, что имела в виду оплеуху. — Заслужил, — потирая больную щеку, говорил алхимик.

*** Некий провинциальный городок на Востоке

Утром здесь светало рано, потому последние несколько лет жизни прожившему в пещере старику было крайне сложно привыкнуть к данной природной особенности. Дядюшка Билли, а именно так звали местного чудака, прибыл сюда относительно недавно. Ну как прибыл. Был найден местными у путей километре в двух от станции. Память отшиблена напрочь, впрочем это и не удивительно: маразм в его возрасте — дело обычное. Хозяйка местной гостиницы, если это заведение можно было так назвать, сдавала Билли чердак, а оплату за него получала различными изделиями из дерева. Старик был мастером на все руки и из простой деревяшки мог сделать произведение искусства или на крайний случай необходимую в хозяйстве вещь. Но только вот на свою работу он никому смотреть не разрешал и учеников не брал, ревностно защищая единственное умение, что кормило его. Билли был даже не сколько веселым, сколько смешным: вечно попадал в неловкое положение и все забывал, начиная от личности собеседника и заканчивая своим местом жительства. Но даже не смотря на все его чудачества и бредни, местные по-своему любили его и помогали по мере средств. Билли был невысокого роста, очень худощавый, с белой бородой и большими, за счет толстых очечных линз, пугающими глазами на пол лица. Из одежды он ничем особо не выделялся, за исключением, может быть, ночного колпака темно-бордового цвета, который он носил и при свете дня, и при сумраке ночи. — Дядюшка Билли! Дядюшка Билли! — Кричала ему вдогонку ребятня, как только он вышел из гостиничного дома тети Пэк. — Ась? — Оборачивался по сторонам старик, не понимая, откуда шум. Малышня тихонько смеялась на это, стоя прямо за его спиной. — Дядюшка Билли, мы здесь! — Хором крикнули дети, да так, что Билли немного-немало подпрыгнул на месте и с него свалился колпак. — Ух вы негодники, — смешно грозил кулаком им Билли. — Где теперь мой канделябр? Как я могу появиться в доме тети Пэк без головного убора! Это монитор. — Канделябр? — Еле сдерживая смех, повторила девочка. — Ну да, — уверенно заключил старик, после чего по-гусарски спрятал руку за рубашкой и гордо выпрямил спину. — Каждый уважаемый джетемберг должен носить этот головной убор. Особенно в присутствии дамы. Иначе это монитор. — Может тогда не «канделябр», а «цилиндр»? — Вопросил кто-то из толпы. — И моветон», а не «монитор»? — Старались сдерживать смех дети, чтобы не обидеть старого маразматика. — А еще правильно говорить «джентльмен» вместо «джетемберга», — хихикнула самая маленькая из присутствующих здесь детей. — Ну да, — так же уверенно проговорил Билли, искренне не понимая своей ошибки. — А я как сказал? И все-таки, где же мой канделябр?! Так или иначе, но дети помогли старику отыскать его «канделябр», после чего побежали дальше, увлеченные собственной игрой. Билли же пошел в лес за материалами к своим поделкам. Но зайдя достаточно глубоко и убедившись, что никого, кроме него самого, здесь более нет, он первой попавшейся под руки веткой нарисовал простейший алхимический круг, а в его центр уложил набранный ранее хворост. После проведенной реакции место хвороста заняла деревянная скалка, которую он обещал тети Пэк в качестве оплаты за этот месяц. Вдруг за его спиной послышался хруст ветки. — Кто здесь? — Удивительно быстро сообразив на этот раз о месте исходящего звука, вооружился скалкой дед. Ну первым, что попалось под руку. Из тени деревьев послышались четкие и медленные саркастичные аплодисменты. Высокая темная фигура вышла на свет и Билли в ужасе узнал ее. — Жизнь тебя потрепала, — осматривая мужчину с головы до ног, проговорила темноволосая женщина. — А ведь когда-то, когда мы работали вместе… — Мы никогда не работали вместе, — твердо проговорил мужчина, перебивая; сейчас он не был похож на сумасшедшего, — я был вашим пленником. Но сейчас вам нечем меня шантажировать, — победно заулыбался алхимик, хоть и понимал, что это возможно последние слова в его жизни. Потому он не удивился, когда эта женщина схватила его за горло и чуть подняла над землей. — Знаешь, почему я не убью тебя сейчас? — Проводя свободной рукой, а именно ее длинными ногтями, сладостно протянула прелестница. — Не уж-то приглянулся? — Еле прохрипел старик, продолжая победно усмехаться. — Отец не велел, — отвечая на подобный комментарий вполне себе безобидной улыбкой проговорила женщина. — Скоро к тебе наведаются гости. Будь добр, посвяти их во все тонкости своего дела. — А если… — А если у тебя по каким-то причинам не получится, то знай, что у твоего любимого ученика есть не менее любимая им дочурка. И будет очень печально, если она узнает об истинной смерти своего отца. Неправда ли, доктор Аррен? Ваш поставщик «сырья» подвел, опыты на ишваритах стали невозможны, но вы, жалкие людишки, не могли смериться с поражением, вам нужно было лишний раз потешить свою гордыню. Ты использовал лучшего друга, как подопытного кролика. — Неправда! Хайд знал о риске. Он сам дал мне свое согласие! — Конечно. Он же не хотел подвести любимого учителя. И все же, я не думаю, что его дочь будут волновать мотивы твоих поступков. Факт остается фактом: ты убил ее отца. — Ложь! — Ты сам знаешь, что я права. Как давно тебя перестали мучить кошмары? Когда ты перешел после этого на нашу сторону? — Вы меня заставили, — обессиленно протянул Аррен. — Или когда сбежал, подстроив этот липовый несчастный случай? Или когда перебрался в этот вшивый городишко? — Продолжала гнуть свою линию женщина, игнорируя слова ученого. — Что ты хочешь? — Выдержав короткую паузу, обреченно выдал мужчина. — Ты все еще поддерживаешь связь с тем цыганом? — Того, которого вы подставили? — Ох, ну так уж сильно мы и помогли ему. Просто чуток придали решимости. Так что с ним? Я знаю, что ты помогал ему какое-то время. Отвечай, — на последней фразе она чуть сильнее сжала пальцы на его шее. — Мы давно не общались, но он знает, где меня найти. — Тогда жди. А когда сюда наведается низкорослый алхимик с дурацкой косичкой, передашь ему все материалы. И без глупостей, ты меня знаешь.