Пять лет

Когда Эмма прерывисто выдохнула и затем медленно, еле заметно кивнула в знак согласия, Реджина почти физически ощутила, как груз ожидания перестал давить на грудь. Она мягко улыбнулась, накрыв ладонью руку Эммы, почти невесомо лежавшую на ее собственном колене. Реджина медленно наклонилась и нежно накрыла своими губами губы Эммы. Поцелуй получился практически целомудренным, робким и невинным, что, учитывая их совместное прошлое, казалось практически невозможным. Однако прошло уже очень много времени с тех пор, как они последний раз делили подобный момент, и обе они желали убедиться, не сопутствует ли этой нежности жалящая боль. Ведь для них обеих это было бы не внове. Когда поцелуй закончился, Реджина чувствовала губами дыхание Эммы, когда та облизала свои губы и подняла на нее глаза. – Мы сейчас ведем себя как хреновы мазохистки, да? – мягко спросила Эмма, желавшая точно знать, что между ними происходит. – Если ты интересуешься, собираюсь ли я завтра тебя бросить, то ответ – нет, – очень тихо отозвалась Реджина, как будто полагая, что громкие звуки могут нарушить деликатность момента. – Я не… хорошо, я не планирую тратить следующие пять лет своей жизни на сожаления о том, что не дала нашим отношениям шанса; этот вариант времяпрепровождения вовсе не кажется мне приятным. Эмма в ответ на эти слова поджала губы, едва заметно кивнула, а затем опустила взгляд на руки Реджины, которые по-прежнему невесомо накрывали ее собственные. Развернув руки ладонями вверх, Эмма переплела пальцы с Реджиниными и громко выдохнула. – Это безумие, – шепнула она. – Еще два часа назад мы ненавидели друг друга. Реджина усмехнулась словам Эммы. – Вообще-то, дорогая, по-моему, сегодня мы пришли к выводу, что враждебность, существовавшая между нами, была вызвана далеко не ненавистью. Эмма мягко рассмеялась, поворачивая руку Реджины в своей, и подняла на нее взгляд. – Да, думаю, ты права. Затем она на мгновение замолчала, и Реджина наблюдала, как на лице Эммы мелькали эмоции, когда та мягко играла с пальцами Мэра. Реджина не говорила ни слова, дожидаясь, когда Эмма заговорит или придет к какому-то решению, поскольку было очевидно, что она над чем-то размышляла. И на мгновение, когда Эмма начала придвигаться ближе, Реджине показалось, что она что-то решила. Но затем она остановилась в каком-то миллиметре от губ Реджины, нерешительно облизывая свои собственные, и Реджине даже показалось, что она разглядела страх, который исходил от Эммы с каждым щекотавшим ее кожу выдохом. – Ты можешь поцеловать меня, знаешь ли, – прошептала Реджина мягко и так тихо, что ее слова можно было расслышать только на расстоянии нескольких миллиметров. Казалось, эта фраза нарушила ход мыслей Эммы, и она, нахмурившись, сосредоточила внимание на женщине, сидевшей напротив. – Я знаю. Просто… заткнись. Ладно? Просто… Реджина собиралась было изогнуть бровь в ответ на подобное требование, но в этот момент губы Эммы неожиданно накрыли ее собственные, и в этот раз их поцелуй был далеко не таким целомудренным, как первый. Очевидно, Эмма собиралась с силами, чтобы наконец снова довериться Реджине, чтобы немного углубить их отношения, и Реджина, издав хриплый стон, выпустила ее руки, чтобы коснуться лица Эммы. Поцелуй нельзя было назвать слишком грубым, но твердости, которая в нем читалась, было невозможно не заметить; Эмма не просила, а требовала углубить поцелуй, и Реджина более чем добровольно исполнила ее требование, приоткрыв губы и позволив Эмме проникнуть языком в ее рот. Какое-то время Реджина уступала Эмме, но в конце концов жар в ее животе начал усиливаться, распространяясь по телу и выжигая всю ту неуверенность, которая прежде побуждала ее чувствовать неловкость в столь интимных ситуациях. Реджина застонала низким, гортанным голосом, от которого у Эммы захватило дыхание, и, схватив ее за подбородок, довольно ощутимо надавила ей на челюсть, чтобы быть уверенной, что ее рот останется открытым, когда Реджина отстранится. Языком она провела сначала по губам Эммы, затем по зубам и уголкам губ, после чего поцеловала ее подбородок и поднялась к уху. Реджина начала прикусывать кожу и обнаружила самое чувствительное место за ухом Эммы, от чего последняя вцепилась в ткань ее платья и издала полный желания возглас: – Черт… Реджина усмехнулась, почувствовав, как голос вибрирует под фарфоровой кожей на горле, и продолжила покрывать поцелуями шею Эммы. – Как красноречиво, дорогая. – Заткнись, – выдохнула Эмма, закрыв глаза и издав очередной стон, почувствовав, как Реджина втягивала в рот ее кожу и всасывала ее, пока не услышала легкий хлопок и не почувствовала вкус меди на губах. Затем она мягко прошла языком по отметине, успокаивая оставленный на коже след в надежде, что на его месте не появится слишком большой синяк. В конце концов, она просто хотела оставить засос на теле Эммы, а не превратить ее в жертву насилия. Но хотя следующий ее поцелуй, прямо под челюстью, был нежным, Реджина чувствовала, как Эмма сглотнула прежде, чем повернуться, мягко ткнуться своим носом в Реджинин и поцеловать ее, но уже совсем не нежно. Поцелуй был неистовым, сильным и напористым, и в нем ощущалось настойчивое требование большего, чем то, что они друг другу давали. Эмма тяжело дышала, до боли прикусывая нижнюю губу Реджины, опуская руки с шеи Мэра ниже на грудь и сжимая ее. Грудную клетку Реджины неожиданно сдавило, а ее колготки намокли. Реджина уложила Эмму на пол возле камина, продолжая целовать и надеясь, что правильно прочитала подаваемые ей знаки. Хотя если учесть, как быстро она вылезла из этого идиотского Рождественского свитера и практически растерзала платье Реджины в попытке спустить его с плеч, последняя не ошиблась в своих предположениях относительно намерений Эммы. Хотя… – Здесь? – задыхаясь, спросила она, расстегнув молнию на спинке платья и помогая Эмме раздеть себя, пока та окончательно не разорвала платье прямо на ней. – Мы на полу в твоей гостиной. – И что? – спросила Эмма, задыхаясь между поцелуями, которые оставляла на оголенной коже Реджининых плеч, стягивая платье с ее груди и оставляя его болтаться на бедрах. – Здесь же огонь, это так романтично. Реджина фыркнула. Эмма немного приподнялась, все еще пытаясь избавить ее от платья, хотя учитывая угол и изгиб, под которыми Реджина сидела, Эмме вряд ли удалось бы стянуть его ниже талии. – Ты дашь мне раздеть тебя? – тяжело дыша, спросила в нетерпении Эмма, но Реджина только отодвинула Эммину руку и просто сказала: «Нет». Эмма выгнула брови. – Ложись обратно, – проинструктировала ее Реджина, отпустив запястье Эммы, чтобы та смогла исполнить ее просьбу. – Реджина… – Делай, что я сказала, дорогая. Эмма задержала на ней взгляд всего лишь на мгновение, чувствуя, как грудь тяжело вздымалась от желания, и прикидывая, стоит ли ей следовать желаниям Реджины или просто наброситься на нее как бешеное сгорающее от страсти животное. Реджина же просто ждала, не сводя с Эммы глаз, пока та наконец не кивнула и не легла обратно на пол, ожидая последующих распоряжений. Реджина улыбнулась. – Хорошая девочка. Тогда она поднялась на ноги, позволяя мерцающему свету от огня в камине причудливо танцевать на коже, пока она медленно снимала платье, которое наконец упало к ее ногам. Она наблюдала, как Эмма с силой втянула воздух, рассматривая любимую, стоявшую прямо перед ней: ее подтянутое тело в черном кружевном белье, колготках и туфлях на высоком каблуке, которые она до сих пор не сбросила с ног. Реджина знала, что с растрепанной прической и наверняка смазанным макияжем, она представляет собой умопомрачительное зрелище – что и подтвердило выражение лица Эммы, пожиравшей ее глазами. – Черт, – выдохнула Эмма. – Можно мне, типа… сфотографировать тебя? Хочу повесить фотографию на чертову стену. Реджина только отмахнулась. – Как бы лестно это ни звучало, дорогая, но поскольку я уверена, что она станет тебе подспорьем в твоих ночных развлечениях, то ответ – нет, – слабый румянец покрыл щеки Эммы, которая теперь, вне всяких сомнений, подумала о мастурбации на Реджинино фото, и мэр, ухмыльнувшись, начала медленно, оценивающе изучать лежавшую на полу женщину. – Сними одежду. В ту же секунду бюстгальтер Эммы был отброшен куда-то в сторону, и хотя Реджина не могла не оценить подобную расторопность, она все же взмахнула рукой и неодобрительно цокнула языком. – Медленно. Разве я не говорила, как вижу твое тело? Для меня оно словно произведение искусства, дорогая; я желаю его и довольно часто мечтаю о нем, если говорить начистоту. Не отдавай его так просто; подразни меня. – Реджина, сейчас на мне не самое сексуальное… Реджина цокнула снова, заставляя Эмму замолчать. – Я сама буду решать, что считаю сексуальным, а что – нет. А сейчас делай то, что тебе говорят, и затем, обещаю, я буду шептать тебе на ухо такие непристойности, что ты кончишь лишь от одной мысли о том, что я буду делать с тобой. Такой вариант тебе подходит? Казалось, Эмма забыла, как дышать, и было очевидно, как трудно ей дается попытка прийти в себя и связно ответить. – Я… Я… Хорошо. Да, мне под… хорошо. Закусив нижнюю губу, она одним легким движением, которое Реджина всегда находила крайне возбуждающим, расстегнула джинсы. Продев пальцы в шлевки, Эмма медленно начала стягивать джинсы с бедер, обтянутых белыми боксерами. Реджина одобрительно хмыкнула, наблюдая, как Эмма полностью освободилась от джинсов, но попытка снять нижнее белье была остановлена замечанием Реджины: «Еще не время». Эмма смотрела на нее насмешливо, но как только Реджина продолжила: «Раздвинь ноги», – без малейших колебаний исполнила приказ. Реджина облизнула губы и, увидев в мерцающем свете огня мокрое пятно на боксерах Эммы, опустилась на колени и приблизилась к Эмминому лицу. – Полагаю, мне следует предупредить тебя, – промурлыкала она, нависая над Эммой и глядя той в глаза. – Сегодня у тебя вряд ли получится выспаться. – Ничего страшного, – выдохнула Эмма. Её зрачки расширились до такой степени, что радужки вовсе не было видно. Она лежала неподвижно, наблюдая за тем, как Реджина двигается над ней, словно хищный зверь, и, очевидно, забыв, как дышать. – Или, если уж на то пошло, всю следующую неделю. – Блин, ну тогда просто переезжай ко мне или держи меня связанной в чертовом подвале; мне наплевать, просто… просто коснись меня, Реджина, пожалуйста… – взмолилась она и попыталась сама прикоснуться к Реджине, но та снова цыкнула на нее, и стон разочарования сорвался с Эмминых губ. Она поспешила закрыть глаза и, погрузив пальцы в волосы, немного болезненно дернула их. – Ты хочешь меня убить. Такими темпами я умру прямо здесь. Черт. Передай моему сыну, что я люблю его. Реджина лишь усмехнулась в ответ на исполненную драматизма тираду Эммы и провела большим пальцем по ее нижней губе, а затем по щеке, слегка ущипнув мягкую кожу. – La petite mort, дорогая, – выдохнула она, смотря на женщину под собой. – Знаешь, что это значит? Эмма отрицательно помотала головой. – Это значит, – промурлыкала Реджина, проводя губами вниз от Эмминого подбородка к шее, а затем к уху, жарко шепча, – что да, сегодня ты определенно будешь умирать. Снова, – она ущипнула кожу за ухом, заставив Эмму задыхаться, – и снова, – затем сжала соски, от чего Эмма в буквальном смысле подпрыгнула, – и снова, пока твоему телу будет что отдавать, ты будешь лежать подо мной неподвижная и измотанная и гадать, действительно ли только что побывала в раю. – Потому что La petite mort, дорогая, в переводе с французского означает «маленькая смерть», – томным шепотом продолжила объяснять Реджина и дразнить грудь Эммы, у которой от этих слов по спине побежали мурашки, – и я намерена «любить» тебя до тех пор, пока реальность не разобьется вдребезги перед твоими глазами, и ты не воспаришь на границе между жизнью и смертью, между небом и землей. – Я разрушу до основания все твои представления о сексе, Эмма Свон, – промурлыкала Реджина, и коварная улыбка расцвела на ее губах, когда, глядя прямо Эмме в глаза, она закончила, – и тогда я заставлю тебя молить, чтобы я убивала тебя снова и снова. – О, Гос… черт, – выдохнула Эмма, и Реджина немного удивилась, что ее голос звучал так, будто Эмма была уже близка к оргазму. Сказав, что она заставит Эмму кончить от одних только слов, Реджина лишь хотела придать своей речи драматического эффекта; на самом деле она и подумать не могла, что у нее действительно может получиться. И на какое-то мгновение Реджине показалось, что она достигла желаемого, однако, вернувшись от мыслей к реальности, она осознала, что Эмма ласкает себя. Реджина неодобрительно шикнула, наблюдая как Эмма, засунув руку в боксеры, работает пальцами в неистовом исступлении. – Это измена. Реджина мягко сжала запястье Эммы, которая, протестующее хныкнув, все же без видимого сопротивления позволила ей вытащить свою руку. Вместо того чтобы просто отпустить запястье Эммы, Реджина посмотрела на влагу, покрывавшую ее пальцы, и просто не смогла устоять. Погрузив их в рот, Реджина, сохраняя зрительный контакт, медленно облизала пальцы Эммы, убирая все следы желания, которое в ней пробудила. Эмма застонала, а когда попыталась заговорить, в ее голосе четко звучали мольба, отчаяние и нетерпение такой силы, что казалось, будто попытки сдержать надвигающийся оргазм причиняли ей ощутимую боль. – Реджина… пожалуйста… я… я… чувствую, что… Вытащив пальцы Эммы изо рта и нежно сжав ее руку, Реджина осторожно прижалась губами к внутренней стороне запястья. Возможно, она действовала слишком жестоко, но ей нравилось дразнить. – Тише, дорогая, – выдохнула она, нависнув над Эммой и продолжая нежно целовать ее руку, – Обещаю, я позабочусь о тебе. Эмма выгнула спину, пытаясь хоть как-то коснуться ее. Они едва уловимо соприкасались грудями, когда Реджина подтянулась выше и, практически касаясь лица Эммы, продолжала смотреть той в глаза, не забывая нежно дразнить языком венки на ее запястье. Эмма задержала дыхание, и только тогда Реджина, решив, что ее маленькая игра подошла к концу, легла на Эмму сверху и страстно поцеловала в губы. Эмма застонала, почувствовав на губах Реджины свой вкус, обхватила её спину и отчаянно попыталась потереться о её бедро. Реджина одной рукой взяла Эмму за подбородок, контролируя поцелуй, а другой скользнула между телами. – Дай мне, – сказала она, и ее слова больше походили на приказ, чем на просьбу, когда она положила руку между Эмминых бедер. Эмма, немедленно отреагировав на прикосновение, сдавленно застонала, когда Реджина, не разрывая поцелуй, начала нежно массировать ее клитор сквозь бельё. Реджина понимала, что Эмма желает большего, но в тот момент она наслаждалась тем, какой влажной была ткань под её пальцами. С каждым движением руки Реджина все отчетливее чувствовала, как начинают сокращаться внутренности Эммы, а ее тело извергает все больше доказательств её возбуждения, приводя в негодность то, что когда-то можно было назвать отличной парой нижнего белья, и когда Эмма тяжело выдохнула Реджине в губы, та осознала, что улыбается. – Ты уже близко, так ведь? – шептала Реджина ей в губы, продолжая ласкать клитор. Бедра Эммы дрожали в ответ на движения Реджининой руки. – Я чувствую… чувствую, что ты сдерживаешься, пытаясь не кончить раньше, чем я сниму боксеры. Если это случится, тебе будет неловко? – Я… – Эмма заговорила, но ей не хватило воздуха, а в глазах помутнело, и она впилась ногтями глубже в спину Реджины, чувствуя, как ее бедра сотрясает неистовая дрожь. Она отчаянно боролась со своими ощущениями, однако Реджина прикладывала не меньше усилий, приближая ее оргазм. – Перестань сопротивляться, – мягко сказала Реджина, целуя линию подбородка Эммы и продолжая еще усерднее, быстрее и жестче тереть её клитор. – У тебя нет причин для смущения, дорогая. В конце концов, я так стараюсь, чтобы это случилось… Эмма кричала все громче, а её тело выгнулось и прижималось к Реджининому так сильно, как будто от этого зависела её жизнь. Она, вне всяких сомнений, оставила множество отметин на теле мэра, но Реджина наслаждалась каждой секундой этого процесса. – Кончи для меня, Эмма, – потребовала она голосом, в котором не осталась ни малейшего намека на мягкость и нежность, а были слышны только сила и настойчивость. Реджина отчаянно желала увидеть выражение лица Эммы, когда та наконец позволит чувствам взять верх, поэтому и поспешила отдать приказ, который, она не сомневалась, будет незамедлительно исполнен, как только она произнесет, – Сейчас же! Несколько секунд после того, как приказ был отдан, прошли в замешательстве, но затем спина Эммы вдруг с шумом ударилась об пол, и сдавленный крик сорвался с ее губ, когда она, отдаваясь ощущениям, снова выгнула спину. Эмма дрожала, её левая нога непроизвольно подергивалась, а Реджина хитро улыбалась, наслаждаясь открывшейся перед ней картиной. В этот момент Эмма была абсолютно прекрасна. – М-м-м, – промурлыкала Реджина, целуя щеку Эммы, а потом и подбородок. – Ты такая вкусная… Эмма пробормотала в ответ что-то неразборчивое. Если честно, единственное, что она могла сейчас делать, – просто лежать, тяжело дыша. Реджина не преминула этим воспользоваться, не собираясь останавливаться на достигнутом: она начала целовать Эммину грудь, спускаясь к животу. Мышцы пресса напрягались каждый раз, как Реджина нежно прикусывала кожу, но все, что Эмма была в состоянии сделать – это одобрительно, но бессвязно что-то бормотать, все еще пытаясь вернуться к реальности. От запаха Эммы, усиливавшегося по мере того, как Реджина опускалась все ниже, её рот наполнялся слюной. Она наконец расположилась между Эмминых ног и, не имея сил сдержаться, провела языком по коже вдоль резинки боксеров. Она хотела еще подразнить Эмму; Боже, Реджина была готова делать это бесконечно, так ей нравилось видеть тело Эммы, извивающееся от её ласк, но часть её сознания, которая почти физически изнывала от желания погрузить язык в Эмму, похоже, начинала побеждать. Однако Реджине удавалось сдерживать это желание еще какое-то время, и вместо того, чтобы просто начать ласкать Эмму языком, она прихватила зубами влажную ткань и, оттянув, отпустила. В ответ на это Эмма мягко застонала, инстинктивно раздвигая ноги шире, чтобы дать Реджине больше пространства для движения. Приоткрыв рот, Реджина накрыла губами влажную ткань, мягко посасывая и пробуя Эмму на вкус. – Я скучала по твоему вкусу, – прошептала она, привставая, чтобы, наконец, снять боксеры. Ткань прилипла к коже, и Реджина заметила, стаскивая белье с бедер, остающиеся на коже влажные следы возбуждения. – Реджина… – выдохнула Эмма, и тон, которым было произнесено ее имя, вызвал жар внизу ее живота – оно прозвучало так, будто Эмма отчаянно нуждалась в ней, и Реджина прямо сейчас была готова отдать ей всю себя и даже больше. – Тс-с-с, – выдохнула она, заставляя Эмму согнуть ногу, после чего наконец сняла боксеры. Она нежно поцеловала ногу под коленом и, спустившись ниже, оставила поцелуй на бедре. – Просто ложись обратно и расслабься, я еще с тобой не закончила. Реджина продолжала осыпать поцелуями бедро, пока наконец не оказалась между раздвинутых ног. Самым кончиком языка Реджина проложила длинную линию прямо к центру, радуясь тому, как двигались и извивались под ней Эммины бедра. Эмма издала глубокий гортанный стон, на что Реджина ответила нежными покусываниями каждой из половых губ. – Черт, – выдохнула Эмма, выгибая спину и погружая пальцы в волосы. Наконец, Реджина накрыла клитор губами и всосала его в рот, вызывая у Эммы ощущения, от которых она задрожала. – О, Бо… ч-черт. Вместо того чтобы сразу довести Эмму до оргазма, на этот раз Реджина решила не торопиться. Она снова и снова заставляла свою любовницу стонать и вскрикивать, каждый раз упиваясь тем, как звучит её имя, срываясь с Эмминых губ. Эмма царапала ногтями пол, её грудь тяжело вздымалась, а кожа покраснела, когда она наконец кончила. Однако Реджина и не думала дать ей отдохнуть. Она погрузила в Эмму пальцы, и та громко вскрикнула, когда Реджина вновь оседлала её и, упершись локтем в бедро, начала ритмично и резко работать рукой. Эмма едва не задохнулась, все еще не отойдя от предыдущего оргазма, когда Реджина быстро довела её до следующего. Она ухватилась за Реджину, притягивая ее к себе и что-то бессвязно шепча, уткнувшись той в шею и едва не плача от нахлынувших эмоций; Реджина почувствовала себя всемогущей. – Ты сильно разозлишься, если я заставлю тебя кончать, пока ты не отключишься? – прошептала Реджина, лаская дыханием кожу, и коварно усмехнулась, наблюдая чистый экстаз на лице Эммы. – Потому что мне хотелось бы именно этого. – Реджи… черт, черт, ох ты ж, божечки, – задыхаясь, простонала Эмма, ударив одной рукой по полу, а другой вцепившись Реджине в волосы с такой силой, что та начала опасаться, что вот-вот их лишится. Но как только ногти Эммы с силой впились ей в спину, и Реджина почувствовала жалящую боль и ощущение липкой крови на коже, Эмма, громко вскрикнув и неистово содрогаясь, кончила снова. Реджине не понадобилось много времени, чтобы довести Эмму до предела, и её организм, требующий восстановления после таких испытаний, полностью отключился. Реджина, тяжело дыша, расслабилась и, рухнув на пол рядом со спящей Эммой, попыталась хотя бы какое-то время игнорировать пульсирующую боль между собственных ног. Нежно прижавшись губами к Эмминому подбородку, Реджина дрожащим голосом выдохнула свои тайные намерения, отлично зная, что её слова не будут услышаны. – Я знаю, что это не искупит всю ту боль, что я причинила тебе много лет назад, когда ты сказала мне все те… те прекрасные слова, – прошептала она, убирая волосы с лица спящей Эммы. – Но я надеюсь, что это только начало.