Три оттенка

If you'll be my boat, I'll be your sea Depth of pure blue to proke curiosity Ebbing and flowing, and pushed by a breeze I live to make you free I live to make you free "Я мог бы подарить тебе все ракушки этого побережья, но разве это тронет твое каменное сердце, рыцарь? " - Герант незримо проводит линию на лбу спящего друга, вглядываясь в манящую темень длинных волос. Много дней и ночей они проводят вместе. Много пройдено и съедено пополам. Но еще больше неизведанного и тайного. У каждого за душой прячется несколько скелетов. У Вельскуда - целая коллекция. Он никогда не гнушался убийств, что за глупость, боятся отнять жизнь того, кто тебя слабее? Слабый - значит не годный. Таков был его закон. А потом Герант сломал его, перерезал летучей мыши по имени "ненависть" крылья и бросил на съедение совести. Да. Герант сломал его, вывернул наизнанку и перекроил, позволив жить снова. Существование закончилось, началась жизнь, наполненная приключениями и великим делом, что им суждено делать вместе. В голове маленького дракона не укладывается простая истина, как можно любить того, кого ты обязан ненавидеть? Герант касается глаза, что покалывает от ноющих воспоминаний прошлого. Вместе с памятью меч привнес фантомную боль и неясную слабость, разгоравшуюся в жаркий пожар желания быть вместе. С кем? С убийцей сестры, с предателем, с апостолом, с вором и обманщиком? Все эти слова просто пыль, ненужные ярлыки. Вельскуд не такой. Он переродился. Герант сам его переродил, сам дал ему новую пару крыльев и толкнул в спину с утеса. Так матери птицы учат своих птенцов летать. Ворон учился быстрее, чем можно было представить, с ним было интересно и опасно одновременно. Герант нанизывал на леску уже седьмую раковину, слушая тихий шепот океана времен. Он радовался каждый раз, когда лицо спящего дракона попадало в поле его зрения, охотно касался его, как когда-то касался. Их первое рукопожатие, первые объятия, первый осмысленный поцелуй, полный горечи и соли после утраты Аргенты. Вельскуд сожалел. Вельскуд молил о прощении. Вельскуд прощен. Он всегда будет прощен. Что бы не сотворил. Потому что любовь сильнее ненависти. Потому что их крылья открываются одновременно. Потому что Герант никогда не скажет, какой его любимый цвет. Это и так слишком очевидно. Ожерелье из ракушек ложится на вздымающуюся грудь спящего рыцаря, а следом укладывается и Герант. Он прижимается щекой , согреваясь и вдыхая запах самого важного существа на всем белом свете. Глаза его застилает соленая пелена, он безмолвно плачет, ощущая знакомые колебания самоцвета, что когда-то бился в груди его сестры. Руки спящего обнимают мальчишку, вызывая новый поток слез. В конце концов, сестра погибла за правое дело. И тем важнее для него рыцарь, в чьей груди теперь будто два сердца самых дорогих для Геранта существ. Маленькая рука стискивает обточенные морем раковины, а сердцебиение и морской прибой баюкают дракона. В последний раз он глядит на поделку в руках, убеждая себя в том, что Вельскуду обязательно понравится. Ведь в каждой раковине заключен вой неподвластной и пугающей стихии, которой Вельскуд так хочет обладать. Глупый малыш даже не догадывается, что главное сокровище уже в руках спящего рыцаря. Не из золота, но из крови и плоти.