***
Воскресенье выдалось дождливым. По закону подлости, стена воды с неба хлынула именно в тот момент, когда Катерина, которую настолько замучило любопытство, что она решила не ждать официальной прогулки, организовав себе самовылазку, прошла половину пути до лавки приколов. Это значило — нет смысла возвращаться назад. Тем более, что наказаний у нее сегодня никаких не было. Конечно, они подлили Амбридж в сок зелье Прыщавости за завтраком, но преподаватели так и не смогли найти опущенных в воду концов, хотя и невероятно старались. Для вида, конечно же. За короткое время пребывания в Хогвартсе, эта розовая жаба достала всех без исключения. Она совала свой нос повсюду, активно стремясь показать, что это она хозяйка в замке, и, ходили слухи, что она собирается отправить министру на рассмотрение кучу совершенно идиотских декретов. Она не встречала сопротивления — только близняшки Блэк попытались было высказать ей о том, что клали они на бредовые теории министерства, а на самом деле все было совсем иначе, но, получив наказание, на котором их заставляли выцарапывать на себе кровавым пером «Я не должна лгать» и «Министерство знает лучше», затаились, явно вынашивая внутри себя сокрушительную месть. Блэки всегда платят свои долги, а дочери самого скандального политика двадцатого века без сомнения были одними из самых блэкистых Блэков, и никто не сомневался — они взыщут свой долг по полной. С процентами. Катерина поскользнулась на мокром камне, полетела на землю и выругалась. Поднялось было раздражение на то, что друзья предпочли остаться в замке, но в конце концов пришла к выводу, что с дураков спросу нет. Она наконец-то добрела до объекта своей вылазки, и сомкнула заледеневшие пальцы на дверной ручке. Звякнул колокольчик. — Добрый день. Чего желаете пр… Кэт? — Нимфадора? — от неожиданности пуффендуйка совершенно забыла, как ненавидит ее кузина свое собственное имя. — Не надо. Называть меня. Нимфадорой, — мгновенно взвилась аврор в отставке. Ее жвачно-розовые волосы стали ярко-алыми. Как всегда, когда она злилась. — Прости, Тонкс, — она виновато опустила голову. — Прощаю, — Тонкс величаво кивнула ей, и тут же скорчила рожицу. — Что, благоверного своего проведать пришла? — Что? — сердце резко остановилось, рухнув куда-то вниз. — Ну… — Тонкс выглядела смущенной. — Нас сюда дядя Рег отправил. Сказал, раз мы все равно сидим без дела… — она подавила вздох и закатила глаза. — Так что мы теперь собираем информацию и заодно продаем приколы. Навозную бомбу? — И давно… — Уже неделю как. Этот придурок наверху. Лестница за прилавком. Левая дверь. И кстати да, скажи ему, чтобы он перестал меня называть «Ваше жвачное величество». И «Королева жвачки» тоже. Иначе я размозжу ему голову о стену, — дочь Андромеды улыбнулась милой улыбкой начинающего маньяка. — И кстати, он с Делакур, а она притащила с собою ящик вина, поэтому будь готова к тому, что он может быть слегка… того. Не в себе. — Спасибо, Тонкс. В голове у пуффендуйки царил полный раздрай, когда она поднималась наверх на негнущихся ногах. Она была рада и не рада одновременно. А еще была Флер. Легкая, воздушная, порывистая Флер, благоухающая жасмином, с которой он всегда так прекрасно ладил. И они были наверху. Одни. С ящиком вина. Катерина повернула было назад, но тряхнула головой, напомнив себе, что Блэки никогда не бегут. Три ступени до конца лестницы. Две. Одна… сердце билось как сумасшедшее. Из-за левой двери доносились голоса. Катерина вздохнула, достала подаренный Фредом и Джорджем Удлинитель Ушей, и сунула его под дверь. — …оказалось не так больно, как я думала, — голос Флер был невероятно задумчив. — И крови было совсем немного… так странно… а я-то думала… — и она тихо рассмеялась. — Первая кровь, а, Цветочек? — тон Долохова был веселым, с легкой язвинкой. В легкие словно всадили нож. Вот так вот и теряется вера в любовь. Воздуха не было. Его словно выкачали из легких. Ничего не было. Катерине казалось, что она сейчас задохнется и умрет, но этого не произошло. Мир не раскололся, не рухнул, только вот больно было невероятно. Наверное, именно эта боль вызвала в ней желание поймать их с поличным и посмотреть в глаза. Отвратительнейшая. Слюнявая. Трагикомедия. Голливуд за нее наверняка миллионы бы заплатил, о да! Катерина решительно рванула на себя дверь, предвкушая свой выход в роли Королевы Трагедии, но все пошло не так, как она планировала. «Разоблаченные» сидели на полу, полностью одетые. Рядом валялась пустая бутылка. Около нее стояли еще две пустых тары, и одна ополовиненная. Неподалеку красовался початый ящик вина. Оба смотрели на ладони друг друга, украшенные тонкими порезами поперек ладони. В руках француженки красовался окровавленный нож. Катерину они явно не замечали. — Значит, соединить? — Григорий попытался стать серьезным. — Ага. Слиться воедино, мой глупый маленький брат. — Проститутка. — Мудак. Они рассмеялись и соединили порезы. И только после этого до них наконец дошло, что они в комнате больше не одни. — Привет, Поттер! — Долохов подхватил с пола пустую бутылку и отсалютовал, держа ее донышком вниз. — А мы тут… кровушкой балуемся. — И вином тоже, — Флер назидательно подняла палец свободной руки. — И вином тоже, — согласился дурмстранговец. — Присоединишься? Кэт? — его взгляд повысил градус осмысленности. — Ты плачешь? И… смеешься? — он растерянно взглянул на Флер. — Я ничего не делал, ты видела. Почему у нее истерика? Кэт, тебе плохо? Валерьянки не хочешь? Катерина только замахала руками, отгоняя подскочившего к ней парня от себя. Она его ненавидела. Как же она его ненавидела. Их обоих. Потому что… ну как так можно? Нельзя так издеваться над ее чувствами. Первая кровь, да. Кровушкой они балуются. Ублюдки. И сама она тоже не лучше… смешно же! — Ты в полной заднице, бро, — сообщила Флер, отпивая из бутылки и проливая содержимое себе на рубашку. — И я тоже. Хотя красное на красном… Ты бы к себе ее прижал, что ли… вдруг поможет?***
Катерина проснулась от того, что неподалеку что-то упало. Она лежала на втором этаже «Зонко», на долоховской кровати, заботливо укрытая коричневым флисовым пледом. Около кровати стояли тапочки. За окном уже было темно. В комнате тоже. В двери у самой дальней стены была дверь, из-под которой виднелась тусклая полоска света. Поттер нахмурилась. Она помнила, как Григорий успокаивал ее, прижав к себе, как Флер принесла ей чай… пустая чашка стояла в изголовье кровати. Вся ситуация теперь казалось до абсурдного нелепой. Разве можно так переживать? Ни один человек не стоит того, чтобы у Блэков срывало крышу. Если, конечно, это не член твоей семьи, неважно, кровной или духовной. Блэки никогда не психуют. Ну… почти. Вставать не хотелось. На улице по прежнему лил дождь, и капли его мерно постукивали по стеклу, разгоняя царящую в комнате тишину. Входная дверь открылась и в комнату зашел Долохов. Пару минут они молча смотрели друг на друга, после чего он подошел к ней и присел рядом. — Выспалась? Катерина помотала головой и уткнулась лбом в его плечо. Голова была тяжелой, внутри царила опустошенность. — От тебя пахнет табаком. — С некоторых пор я иногда курю. Гадость, но затягивает. Катерина промычала что-то неразборчивое, ощущая как его пальцы перебирают ее волосы. — Я такая дура… я навоображала себе такого… ты и Флер… — ее передернуло. — Мне стыдно. И мне пора. Часы на тумбочке показывали десять вечера. В Хогвартсе ее наверняка хватились. А уходить не хотелось. Хотелось сидеть вот так — вдвоем, в темной комнате, ощущая рядом близкого человека. В тепле. С невероятно сильным ливнем за стеклами. — Оставайся. Девчонки там в нарды на кухне играют. Присоединяйся. У нас там гранаты есть. Если Катерина еще и сомневалась поначалу, то наличие гранатов убедило ее в том, что предложение следует принять окончательно и бесповоротно, поэтому, позаимствовав у своего благоверного футболку и спортивные штаны, дабы не помять форму, пуффендуйка прошла на кухню, где кипело очередное ожесточенное сражение. На этот раз — в шахматы. Флер чистила гранат, Тонкс и Долохов молча жалели о том, что на шахматной доске нельзя сжульничать. Катерина налила себе еще чаю, на этот раз без снотворного, и уселась рядом с француженкой. Флер понимающе ухмыльнулась, облизывая испачканные в соке пальцы. — Тебе идут мужские вещи. Но я бы посоветовала рубашку на голое тело. Долохов никак не отреагировал. Поттер тоже, хотя это далось ей с большим трудом. — Скучные вы. Даже подколоть себя не даете, — Делакур закинула горсть гранатовых зерен себе в рот. — Когда играешь с Королевой Жвачки, Цветочек, то становится совершенно не до подколов. Тонкс, с совершенно невозмутимым видом, запустила в Григория ладьей, попав четко в центр лба. — Будем считать, что ты мне ее подарила, — он ухмыльнулся, и сунул фигуру себе в карман. — Верни ладью! — аврор в отставке стукнула ладонью по столу. — Ваше жвачное величество так остро реагирует на такие мелочи… Следом за ладьей полетела шахматная доска. Флер приложила руку ко лбу.