***
На следующее утро Катерина поднялась раньше обычного — надо было идти к декану за расписанием. Девочки еще спали. Теплый душ приятно бодрил. Настроение, хоть она и заметила вчера, что некоторые ученики ее шугаются, было на высоте. Во-первых, шугающихся было меньшинство. Во-вторых, ее соседки по спальне были на ее стороне. В-третьих, Блэки никогда не снисходят до обиды на идиотов. События четвертого курса накрепко закрепили это в ее памяти. Она закончила завязывать галстук, и, поддавшись внезапному порыву, достала из чемодана набор маггловской косметики, который всегда у нее был, и которым она никогда не пользовалась, и накрасила губы розовой помадой. Подумала еще немного, залезла в чемодан еще раз, и примерила долоховские сережки-бабочки. После этого она заплела тонкую косичку с левой стороны, еще раз провела расческой по основной массе волос, оставшейся распущенной, и вышла в коридор. Кабинет профессора располагался неподалеку от гостиной Пуффендуя, но насколько помнила Катерина, декан предпочитала проводить время в школьных теплицах. Сейчас, однако, она была в кабинете, который представлял собою небольшую круглую комнату, практически полностью заставленную растениями. Посреди комнаты стоял стол из орехового дерева. — Доброе утро, профессор. Профессор Спраут оторвалась от полива своих «подопечных», и тепло улыбнулась вошедшей. — Доброе утро, Катерина. Расписания лежат на столе. — Спасибо, — девушка сгрузила расписания в сумку, и уже хотела уйти, но ее удержал вопрос: — Не согласишься ли составить старушке компанию и попить чайку в ее обществе? Катерина замешкалась. С одной стороны — декан, а с другой… кому еще декан предлагала вот так вот попить чайку? Остальным посетителям, наверное. И она не видела причин становиться исключением из их числа. Пуффендуйка сняла сумку, и уселась на наколдованный профессором стул. — Тимби! — Спраут сняла шляпу, и уселась напротив ученицы. — Чаю на двоих! Пожалуйста. Домовуха отправилась исполнять приказ, а из ящика профессорского стола появилось несколько коробок со сладостями. Пару минут спустя на столе возник дымящийся чайник с двумя чашками. Профессор принялась разливать чай, а Катерина утянула из коробки имбирного тритона, и запустила в него зубы. — Я надеюсь, что ты станешь ответственной старостой. Такой же замечательной, как твоя мать, — в глазах старой женщины теплели искорки нежности. — Ты становишься все больше похожей на нее. Даже внешне. Хотя и от твоего отца в тебе достаточно. — Я постараюсь, — серьезно кивнула девушка. — Блэки никогда не относятся легкомысленно к возложенной на них ответственности. Но я надеюсь, что в этом году преподавательский состав будет более снисходителен к некоторым нашим выходкам. — Основания? — Амбридж, мэм, — пуффендуйка расплылась в коварной улыбке. — Вы ведь понимаете, о чем я… Спраут понимающе ухмыльнулась. — У меня на теплицах внезапно сломался замок. Раньше следующего года его не починить… — Это большая трагедия, профессор. Они посмеялись. Профессор долила в чашки свежего чая. Беседа перетекла в более повседневное русло. Обсудили некоторые школьные сплетни, перемыли косточки Министерству, после чего профессор отметила, что Катерине очень идет этот цвет помады, пообещав научить ее краситься, если та вдруг захочет. Катерина подумала, подумала и согласилась, внутренне надувшись от гордости, когда декан отметила красоту ее сережек. Кроме того, декан показала ей фотографии своих внуков, рассказав пару историй из своей жизни вне школьных будней, и Катерина начала было рассказывать про свою поездку в Болгарию, но тут будильник оповестил о том, что до начала завтрака осталось десять минут, и чаепитие пришлось свернуть, дабы не опоздать в Большой Зал. Катерина вышла первой, сгрузив половину свитков с расписанием на проспавшего подъем Эрни. У дверей Большого Зала они столкнулись с Роном и Парвати, бурно обсуждающих недавнюю победу Габрофских Грифов в рамках Европейской Квиддичной Лиги. Парвати была неплохой девушкой, хотя и носила гордое звание Главной Сплетницы Хогвартса вместе со своей лучшей подругой Лавандой Браун. И сейчас она во все глаза смотрела на старосту Пуффендуя. Рон, впрочем, не отошел далеко от нее. — Ты что, губы накрасила? Катерина почувствовала, что готова провалиться сквозь землю, но нашла в себе силы остаться невозмутимой. Подумаешь, губы накрасила. Сама. Впервые за пятнадцать лет. Мелочи какие.***
— Итак, Поттер, Макмиллан, вы теперь старосты. Катерина и Эрни недоуменно переглянулись, и не менее недоуменно посмотрели на отловивших их после ужина старших старост колледжа — тощего длинноволосого Дерека Майлза и невысокую пухляшку Клариссу Джейд. — Да, — Эрни гордо выпятил подбородок. — Это значит, что есть вещи, о которых вы должны знать, — Майлз был сама таинственность. — Но первое правило нашего секретного клуба — никто не должен подозревать о нашем секретном клубе. — О… — Катерина потеряла дар речи. — Итак, — Кларисса напустила на себя деловой вид. — Помимо общих обязанностей старосты, у нашего колледжа есть еще ряд обязанностей. Тайных так сказать. — Например? — Сделать первый день рождения наших первокурсников, которые справляют его в школе, поистине незабываемым. Пополнять запас целебных зелий в нашей гостиной. Придумывать странные праздники, и втягивать в них как можно больше народу. Нести ответственность за коробочку для пожертвований на рождественские подарки для неимущих. Передавать домовикам просьбы других учеников. Например, второкурснику Тонни Бруксу с Гриффиндора нельзя есть лук — у него на него аллергия. Он попросил нас сказать об этом домовикам. Если что — у нас целая шкатулка таких просьб. Кроме того, вы должны будете выучить заклинание от сезонной аллергии, и если заметите, что кому-то из первоклашек грозит аллергия — учите его ему. Вам нужно будет готовить подарки для учителей. Анонимные, конечно же. У нас в гостиной, в тайнике, спрятан свиток с перечислением всего. Под третьим горшком слева от портрета. Ознакомитесь, будете учиться под нашим руководством. Старосты удалились. Эрни присвистнул. — Я и внимания не обращал на все то, что они перечислили! — Это логично, — Катерина улыбнулась. — Помнишь, что говорила Макгонагалл в том маленьком зале перед нашим распределением? Наш колледж — наш второй дом, наша вторая семья. И естественно, что старосты должны заботиться не только об официальной стороне этой семьи. Мы для всех них как родители, понимаешь? — Понимаю, — парень напустил на себя важный вид. — Просто все равно это удивительно. Но на то мы и Пуффендуй. — Уверена, что у других факультетов тоже есть свои традиции. Боже, Эрни, это так мило! — от переизбытка теплоты внутри она рассмеялась. Впрочем, в последнее время все вызывало у неё какой-то зашкаливающий восторг. Возможно из-за того, что совсем недавно они с Долоховым общались по сквозному зеркалу, и он обещал, что найдет способ добраться до Хогсмида, если она сумеет туда выбраться. Встреча должна была состояться через три дня, и дни эти казались девушке вечностью. Она все-таки призналась себе, что влюбилась. И хотя страхи никуда не делись, эйфория влюбленности пока что перевешивала. Конечно, проблемы наверняка начнутся потом, но сейчас ей не хотелось об этом думать. А еще в следующие выходные она устраивала отборочные в свою команду — требовался ловец на замену ушедшему Седрику, и двое охотников — Малькольм Прис и Тамсин Эплсби также завершили свою учебу. А вместе с этим — и карьеру в сборной колледжа. — Кстати, Поттер… — Эрни внезапно смутился. — Ты… ну… свободна? — Когда? — Ну… высДолховымещевстречтесь? — выпалил парень на одном дыхании, отчаянно покраснев. — Извини… — Катерина заправила за ухо непослушную прядь, — что ты сказал? — Вы с Долоховым еще встречаетесь? — Эрни взял себя в руки. — Просто ты мне очень нравишься, и я подумал, что если ты вдруг свободна… — Я не свободна. — Оу… ну… это… здорово. Если ты с ним счастлива. — Очень, — девушка расплылась в очередной мечтательной улыбке. — Хорошо, — он явно чувствовал себя неловко. — Ну нам это… на обход пора. Остаток вечера они провели в неловком молчании, после чего разошлись по своим спальням не попрощавшись.***
― … а потом он такой: а вы с Долоховым еще встречаетесь? — передразнила Катерина Эрни, и отпила сливочного пива. — И я сказала «да». Они сидели в «Трех метлах», совершенно не опасаясь того, что их могут увидеть. Катерина пила сливочное пиво. Долохов, пробурчав себе под нос что-то вроде «фигня это ваше пиво», заказал себе молока. Судя по тому, как недовольно зыркала на него мадам Розмретта, она явно его услышала. Солнце проникало в окна, заливая помещения золотым светом. Катерина рассказывала веселые истории из школьной жизни — о том, как к ним подошли старшие старосты, о том, как они с Роном уговорили домовиков подлить в кубок Амбридж слабительное, как Эрни признался ей в любви… Долго в пабе не засиделись — бродить по деревенским улочкам оказалось куда привлекательнее. К тому же, неожиданно нашлось множество тем для разговора — Долохова интересовали Блэки, и Катерина с радостью выкладывала ему все о своем детстве. Как папа Сириус катал ее на спине, обернувшись собакой, как мама Роксолана напевала каждую ночь перед сном старинную песенку-считалку «Хикори Дигори Док», как бабушка Вальпурга заставляла ее ходить с книгами на голове, дабы привить осанку Настоящей Леди… ― …они все так много для меня сделали… знаешь, я даже никогда не ощущала отсутствие мамы Лили и папы Джеймса как серьезную потерю. Так, легкую грусть. И папа Сириус мне так часто про них рассказывал, что мне казалось, что я точно знаю, какими они были, и что сказали бы в той или иной ситуации. И когда мне подарили их портрет, я во многом оказалась права. Правда самые теплые воспоминания у меня связаны все-таки с папой Сириусом. Я просто чувствую как мы с ним связаны. По-особому так связаны, понимаешь? — Я не уверен… Стемнело неожиданно быстро. В замке начинались вечерние патрули, но сейчас Катерину это не волновало. Какое ей было дело до патрулирования, когда они были вдвоем. Только они, наколдованный Григорием плед, и природа окрестностей Хогсмида. После недолгих, но тщательных поисков, место, где можно было расположиться обнаружилось, и ребята не замедлили его использовать. Говорить не хотелось. Хотелось лежать, прижавшись друг к другу, и наблюдать за плывущими по небу облаками, которые подсвечивались изнутри светом луны. — А знаешь, когда я тебя впервые заметил? Вот так вот, по-настоящему? Они лежали в высокой, уже пожелтевшей, чуть пожухлой траве на холме над рекой, вдвоем закутавшись в плед. Небо расчистилось и, прозрев мириадами звезд, раскинулось над землею бездонным куполом, полным мерцающей многовековой пыли. — Не знаю, когда? — Катерина упиралась подбородком в кулачок, оккупировав мужское плечо. — Помнишь, в марте я случайно толкнул тебя, а ты упала? Около совятни. Ты потом еще ругалась на меня из-за этого. — Еще бы! — засмеялась пуффендуйка. — Между прочим, мне было больно. — Ты ругалась, а я стоял такой, смотрел на тебя, и думал: вау, какая же она красивая! Даже когда кричит. — Даже с короткими волосами? — Даже с короткими волосами. Но все-таки… — его пальцы запутались в отросших за лето рыжих прядях. — Не стриги их больше. Катерина тихо засмеялась. Она все еще не могла до конца поверить, что все это происходит с ней. И что скоро надо будет идти обратно в замок, и держать ответ перед деканом, и что завтра понедельник, а значит — первый урок пятого курса у этой жабы Амбридж, и что Хогвартсу в этом году предстоит битва с идиотами, исполнительными и инициативными… — Спасибо, что выбрался… — Мне нужно было узнать о Блэках. К тому же, я немного соскучился. — Немного? — Немного. Но это не значит, что слабо. — Паяц, — глаза начинали понемногу слипаться. — Так, нам пора расходиться. Катерина хотела было возразить, но нашла, что он прав. Ей нужно было выспаться перед завтрашним днем. Долохов убрал плед, поднялся на ноги и помог встать ей. До деревни шли молча. Он хотел было ее проводить, но девушка только отмахнулась — идти до Хогвартса было недалеко. Как раз у нее будет время собраться с мыслями. Долохов с ней спорить не стал, и отправился своей дорогой. Катерина прошла ровно один поворот, как внезапно услышала хлопок аппарации, а в следующую секунду что-то обжигающе холодное резким движением вошло к ней в живот. В следующую секунду ее охватила острая ноющая боль, перекрывшая все остальное мировосприятие. Единственное, что она ощущала — выплескивающуюся наружу кровь, хотя это стало тем, что придало ей сил закричать. Мозг не работал совершенно, звуки окружающего мира доносились как сквозь толстый слой ваты, тело сковала противная слабость. Боль постепенно притуплялась. Пуффендуйка выпала в небытие.***
Вечер Седрика Диггори был совершенно обыденным — ужин, спортивные новости, теплое молоко с шоколадным печеньем, интересная книга перед сном. К тому, что внезапно оживет лежащее на прикроватной тумбочке сквозной зеркало он готов не был. К той новости, что на Катерину Поттер напали прямо на улицах Хогсмида (Хогсмида, Карл!) он готов не был. Особенно если учесть, что новость эту сообщил явно находящийся в неадеквате от охватившего его ужаса Долохов, который нес какую-то ересь о том, что он пытался позвонить Флер, но не помнит ее имя, и ему нужно, чтобы Диггори ему это напомнил, потому что обращаться ему больше не к кому. Седрик его не винил. Невооруженным глазом было видно, что парень едва подавляет подступающую истерику. Долго Диггори думать не стал. Раз — отправить к Блэкам домовика. Два — аппарировать в Хогсмид. Три — попытаться остановить кровь маггловскими методами. Четыре — попытаться отцепить окончательно выпавшего из адеквата дурмстранговца от потерпевшей, руку которой он сжимал мертвой хваткой, тряся головой и неся что-то бессвязное. Блэки прибыли на место практически сразу же. И, что интересно, директорский феникс тоже. Седрик облегченно наблюдал за тем, как он плачет на рану, и только теперь заметил, что у него самого трясутся руки. Залечив ранение умная птица перелетела к Григорию на колени. Появился и Дамблдор. Роксолана судорожно рыдала, сжимая в объятиях пришедшую в себя пуффендуйку. От ее обычной величавой гордости не осталось и следа. Она хотела было забрать приемную дочь домой, но остальные убедили ее этого не делать. Тем более, что Катерина сама заверила ее в том, что вполне неплохо себя чувствует, хотя и готова побыть пару дней в лазарете, если всем станет спокойнее. На том и порешили, и директор с ученицей отправились в Хогвартс при помощи портала. За ними улетел феникс. Он уже привел иностранца в относительно нормальное состояние и ему было больше нечего здесь делать. Диггори и Долохова забрали Блэки, наплевав на все возражения. — Вам обоим нужна реабилитация, — поставил точку в недолгом споре Сириус Блэк. — И в одиночестве она проходит весьма и весьма херово. Я точно знаю. Марлин обнимала за плечи все еще всхлипывающую жену брата мужа. Ирма наколдовывала портал. Регулус осматривал место происшествия, и результаты его категорически не устраивали. Он проник в голову своего почти-вассала, и в нападавшем отчетливо узнал Августа Руквуда, бывшего сотрудника Отдела Тайн. Руквуд был Пожирателем Смерти. Руквуд ранил его племянницу в живот ножом. Значит, нож был весь в крови. И он не отпустил этот нож даже не смотря на долоховский Вариари Вигрис. Ножа на месте преступления не было. А это значит — возрождение Волдеморта — вопрос всего лишь нескольких часов.