Во тьме

      Темный тоннель казался не таким как раньше. Что-то в нем поменялось. До неузнаваемости. Будто бы он жил своей какой-то особой жизнью… будто бы он сам стал живым... Или, может быть, мужчина просто отвык, как-никак уже полгода не заходил сюда. Он сощурил глаза, стараясь внимательней всмотреться в темноту. Привыкнуть к такому нельзя. Здесь теперь все чужое. Мужчина кашлянул от скопившейся в воздухе пыли и на этот раз постарался прислушаться, но тишина лишь изредка нарушалась крысиным писком, до того противным, что в ушах стоял тихий звон.       Кто бы мог подумать, что когда-нибудь, венец творения Господа будет скрываться в старых вонючих катакомбах от тех, кто не так давно вообще не представлял никакой опасности. Крысы, птицы и даже мелкие насекомые теперь могли уничтожить. Вся поверхность теперь их обитель. А человек… Человек теперь стал называть свои домом Метро. Все изменилось, встало с ног на голову. А ведь когда-то… да, когда-то все было иначе. Но люди сами определили свою судьбу. Природа больше не могла расплачиваться за чужие ошибки и не могла терпеть издевательств.       Такой конец был ожидаем. Все абсолютно точно знали последствия, но как слепые безумцы продолжали действовать, вероятно надеясь на милость, а может просто на безнаказанность. Но, Вселенная чувственна. И в итоге люди уничтожили сами себя. Атомный взрыв стер с лица Земли большую половину человечества. Две трети либо погибли, либо мутировали, хотя какая разница, не то, ни другое к жизни не имело никакого отношения. Тем жалким остаткам, которые теперь считали себя везунчиками, удалось укрыться в Метро. В крупнейшем бомбоубежище, которое с каждым днем все более напоминало зловонную яму. Но что уж там, как оказалось, человек способен приспособиться к каким угодно условиям, организовать в них жизнь или жалкое ее подобие.       Мужчина тяжело вздохнул и двинулся вперед, все так же осматриваясь по сторонам. Он поправил бронежилет и поудобнее перехватил автомат, теперь без этого выходить за пределы родной станции равносильно самоубийству. Хотя кое-где, и в ее пределах находиться без оружия не стоило. Он брел вперед, а эхо шагов медленно оседало в вязком воздухе, насквозь пропитанном пылью и затхлым запахом подземелья. Этот участок путей, все старались проскочить как можно быстрее. Разные слухи ходили, вплоть до самых невероятных. Об исчезнувших беженцах и караванах, о нападениях мутантов… Правда это или вымысел, но этот тоннель давно стоило завалить к чертям собачим, в особенности тот его отрезок, что соединялся с открытой станцией.       Где-то вдалеке снова раздался крысиный писк, постепенно приближаясь и стихая вдалеке. Что-то беспокойно себя ведут эти твари сегодня. А вместе с тем напряжение возникало во всем теле, словно ожидая чего-то, годами натренированный организм готовился… или, быть может это всего лишь усталость…       Всякие небылицы ходили слухами по Метро… Мужчина криво усмехнулся собственным мыслям, припоминая последний такой рассказ. Несколько недель назад, заявился к ним на станцию оборванец. Полубезумный старик в лохмотьях бегал, выкрикивая непонятные лозунги, предвещавших смерть всего сущего и кару Господню, и, распугивая немногих оставшихся. Утихомирить его нескоро удалось, однако после недюжинной порции крепкой настойки бродяга стал необычайно разговорчивым. Много всего рассказывал, от самых жутких, до невероятно смешных историй. Монолог его был долгим, однако к концу, он будто бы выдохся и глубоко вздохнув прошептал что-то о тяжкой участи, аномалиях и генетических метаморфозах. Что это за метаморфозы и о чем шла речь узнать не удалось, однако люди решили, что оставаться на станции опасно. Старик это исчез на следующее же утро, прихватив с собой кое-что из еды и пару бутылок, а вместе с тем и всех обитателей злополучной станции, которые считали, что Полис их ждет не дождется и обязательно радушно примет в свои объятия.       Мужчина фыркнул. Он остался последним, считал все это ерундой, однако одиночество прерогатива не для каждого. Он не выдержал и двинулся в путь. В любом случае – найдется для него местечко где-нибудь…       Какого черта… Внезапно он замер и прислушался. Тишина. Вроде бы ничего необычного для старого тоннеля, но настораживало то, как внезапно она возникла… как резко прекратились все звуки, казалось даже свет фонарика стал тусклее. Будто тьма сгустилась на столько, что ее можно было пощупать, ощутить ее горьковатый привкус, засевший сейчас комком в горле. Мужчина еще раз проверил автомат. Заряжен. Он прижался спиной к левой стене и двинулся вперед. Фонарь пришлось выключить. Черт его знает, что тут за нечисть может скрываться и реагирует ли она на свет.       Ожидание было недолгим. Через несколько мгновений, где-то в глубине послышался тихий шорох, который с каждой минутой становился все громче и вот, через несколько мгновений можно было различить чьи то шаги. Мужчина вжался в стену. Каждый мускул напрягся в его теле. Глаза заслезились от напряженных попыток разглядеть что-либо.       - Эй! Да, ты! – грубый мужской голос резанул по ушам. – Выходи давай! Нечего там!.. Видим тебя! Только без фокусов, понятно?! – Резко загорелся свет, освещая тоннель, прогоняя тьму. Сердце пропустило несколько ударов и забилось быстрее. Мужчина уже продумывал пути отступления и лихорадочно вспоминал куда он положил запасные патроны.       - Выходи, здоровяк, кому сказано! – Голос становился настойчивее и постепенно приближался. Теперь мужчина мог различить шаги нескольких человек. Нет, если их много, то вряд ли ему удастся тягаться с ними. Тем более, что он ясно слышал щелчок опускаемого затвора автомата. Мужчина напряженно выдохнул и шагнул вперед. Яркий свет фонаря ударил настолько внезапно, что он инстинктивно прикрыл глаза рукой. Сквозь свое незамысловатое укрытие он разглядел несколько силуэтов направляющихся к нему.       - Борзой! - Самый здоровый, видимо тот из всех, кто не так давно разговаривал с ним, пихнул своего товарища. – Прекрати ему глаза слепить. Опусти лампочку.       Парень молча перевел луч света в пол.       Ему стало немного легче, но все еще жмурясь он подошел к новым знакомым, на всякий случай не убирая автомат.       - Друг, - снова подал голос незнакомец. – Оставь свою железяку. Можно же спокойно поговорить. Ну вот… вот молодец. Ты кто? С какой станции?       - Стас. – Мужчина кашлянул. – Я со Славянки. – Он настороженно осмотрел своих новых знакомых.       Они были настолько разными, что становилось непонятно, как вообще такие люди могли собраться вместе. Один коренастый, мусолил бычок, гоняя его из одного уголка рта в другой. Второй был немного повыше, в кепке и постоянно теребил лямку своего рюкзака. А вот последний. Стасу он сразу не понравился.       - Ого как! – явно удивленно воскликнул его собеседник, прерывая размышления мужчины. – А мы думали там уже давно нет никого. Как никак близко к открытым станциям. А оказывается… - в его интонации послышались настороженные нотки. – Я Игорь, - коренастый протянул руку, - Боровой Игорь Васильевич. Можно просто Боров. Это вот, - он махнул в сторону своих попутчиков, - Колян и Борзой. – Двое ребят шагнули к нему на встречу. Тот, что постоянно дергал лямку рюкзака приблизился, и теперь его можно было лучше рассмотреть. Он отличался немного грубоватыми чертами лица, но видимо из-за открытой улыбки, которая не сходила с его лица все это время, выглядел он не так ужасающе как второй. Борзой, тот самый пацан, что недавно ему в глаза засветил, был намного меньше своих товарищей, даже несмотря на здоровую куртку и бронежилет. Лицо его было скрыто под огромным капюшоном, и Стас мог поклясться, что видел презрительную усмешку, где-то в глубине этих складок. К нему стоит присмотреться получше. Хотя почему только к одному… не известно еще, что эти двое из себя представляют.       - Сами откуда? – Стас сплюнул, освобождаясь от горечи во рту и поправляя рюкзак на спине.       - Мы-то? – Боров скинул на рельсы свои тюки, и, судя по тому, с каким глухим грохотом они упали, можно было предположить, что там как минимум килограмм на пятьдесят тяжести. Этот жест был явным приглашением сделать привал. Или сам Стас на столько устал, что невольно расценил этот жест как предложение. Мужчина плюхнулся и так расслабленно выдохнул, что Стас сам с удовольствием уселся рядом с ним. – Мы из разных мест. Я вот, например, с Тимирязевской, Колян из далека, из Теплого Стана. А паренька мы с ним в Полисе подхватили. Резвый он очень… хороший пацан, молчаливый только… может немой… - Борзой тем временем медленно прошелся вдоль их небольшой стоянки. Искоса, видимо, поглядывая на Стаса. Парень явно слышал все о чем они сейчас говорили, но создавалось ощущение, что ему наплевать на это. Он был очень напряжен и постоянно всматривался в темноту тоннеля, которая будто бы норовила поглотить блеклый и неровный свет от карманного фонаря. – Мы туннели проверить решили. – Продолжил Боров. - Говорят здесь нечисть какая-то водится. Люди исчезают. Слух до Полиса дошел… а отсюда ведь до Арбатской рукой подать, вот они и занервничали. Нет, Ганза конечно оборону держит. Но они то и сами не знают, что творится здесь. В общем всем спокойнее будет, если проблема эта решится как можно скорее. – Он поерзал. – Мы вот несем, - он хлопнул рукой по мешкам, на которых сидел. – Хлопушки. Велено взорвать к едрене-фене весь тоннель от Парка Победы, что бы, если что не пролезла пакость всякая. - Боров замолчал не надолго. Казалось, он сам не понимал, зачем рассказывает все это первому встречному, поэтому теперь изучающе смотрел на собеседника и старался не обращать внимание на неодобрительные взгляды Николая и напряженного Борзого. Но тоннели арбатской ветки место пустынное, в особенности те, что пролегают к отдаленным станциям на поверхности. Не часто можно встретить здесь кого-либо. Видимо что-то в его взгляде, твердой осанке показалось ему заслуживающим доверия. По лицу было видно, что через многое прошел человек, многое пережил.       Стас помолчал немного, а потом вкратце рассказал историю про старика и о том, как люди уже больше двух недель назад покинули станцию.       -А ты значит самостоятельный? – Боров усмехнулся. – Опасное это место, приятель, скажу я тебе. Мы здесь уже не первый раз, и вот словно в новый тоннель заходим. Он будто живой, точно дышит… - Мужчина передернул плечами. – Неприятно это… Чувствуешь себя, словно у зверя в утробе.       Мурашки пробежали по спине мужчины, потому что слова Борова полностью отражали его ощущения.       - Однако мы давно уже путешествуем, с самой Киевской не останавливались. – Он перекинул бычок в другой уголок рта. – Стало быть, не спроста мы шли так долго… вот сейчас и отдохнем немного с новым знакомым. А ты мне, Стас, про Славянку расскажешь, что там и как сейчас.