Инцестофилия — половое влечение к кровным родственникам
WARNING: инцест не между братьями
Ким Чунмён давно мечтал о детях. Для этого у него было всё: прекрасная жена, хороший достаток и шикарный дом. Но был существенный недостаток - он болен. Болен скорее не физически, а морально. Сухо точно не помнит, когда у него появились подобные мысли и когда только близкие родственники стали его возбуждать. Он знал, что это не нормально, хотеть собственную мать и отца совсем не по-семейному, а там уже пошли и младшие братья к которым хотелось не просто прикоснуться. Чунмен боится, что захочет собственную дочь или сына, он совсем не хочет этого, он хочет спокойной семейной обстановки, когда твой ребенок сидит у тебя на коленях, а ты не думаешь о плотских утехах. Ким метался по офису и орал во всю "у меня будет сын!", коллеги поздравляли. Шеф кажется совсем раздобрился, ведь парнишка ещё так молод, а уже обзаведётся такими проблемами в виде пухлого карапуза. Жена души не чаяла в счастливом муже, который спешил после работы, как она думала к ней, нежно обнимая и поглаживая её уже большой животик - он спешил к ребёнку. Ежедневно Чунмён проверял строго: когда, сколько и что ест его суженная. Здоровый сон, свежий воздух и это не обсуждалось - все ради здорового развития. Вот уже схватки и долгожданные роды, а Сухо впервые кидает в дрожь - он так и не подумал о последствиях. Когда ему на руки дали маленького малыша, он впервые подумал о жестоком самоконтроле, ведь ради такого чуда стоит потерпеть и дарить ему истинную любовь родителей. Маленький малыш Ким Сехун радостно верещит, когда папа его подкидывает над собой, озорно смеясь. Чунмён впервые чувствует себя счастливым и по-настоящему любимым, ведь сыну так нравилось прижаться к теплой груди старшего и чмокнуть в щёчку. Пелёнки и распашонки стали второй работой, а недосып - привычное состояние. Первое слово естественно было "папа", а жена недоверчиво поглядывала на любимого, думая о том, что их отношения как-то резко остыли после рождения сына - она прокляла ребенка за его рождение. Чунмён так рад, потому что Се идет в начальную школу, попутно рассказывая отцу, как он волнуется и как хочет лишние часы провести с ним, ведь с папой так интересно, не то что в скучной школе. Каждый вечер был проведён далеко не за отчётами, а за тем чтобы помочь сыну правильно прибавить простые числа и правильно научить его писать буквы по английски и корейски. Отец поражался насколько его ребенок смышлёный не по годам, тот улыбался на помощь и всё время повторял: "мы это проходили папочка, но спасибо, что объяснил снова". Ким старший только и мог на это улыбаться и чмокать эти розовые щёчки. Ночью его ждала холодная кровать, ведь жена предпочитала спать в другой спальне. У них не было секса с зачатия Сехуна. Малыш Сехун уже и не такой малыш. Тело начало обретать мужественные очертания пусть и худощавые, а лицо стало более угловатое. Сухо не мог не заметить, как начинает задумываться о пухленьких губах сына и молочных бедрах, когда тот шастает по дому в одних боксерах. Невольно, Ким начинает ревновать своего сына ко всем друзьям, начинает злиться и иногда срывается на сыне, но тот всегда хлопает своего старика по спине посмеиваясь, тихо шепча, чтобы тот не ревновал, ведь родительская ревность — это глупо. Знал бы он, что это далеко не родительские чувства. Сухо уже три года как холостой. Чунмён ничуть не изменился. Конечно на лице появилось несколько морщинок, но в целом ему дают намного меньше, чем есть. Он считается статным мужчиной и завидным холостяком, но ему это не нужно, потому что дома ждет любимый сын, который кажется преуспел во всем. Сехун никогда не был трудным ребенком - скорее счастьем, которое Ким старший бережёт как зеницу ока. Единственным непослушанием было лишь то, что Се перекрасил волосы в светлый тон, но Чунмёну даже понравилось и он теперь с удовольствием треплет светлую макушку сына. - Добро пожаловать домой, папа. - Сехун поклонился, когда отец в очередной раз пришел домой полностью без сил. - Привет сынок. Хватит приветствовать так официально, аж не по себе. - Сухо снимает тяжелое пальто и ботинки - всё кажется таким мешающим после рабочего дня. Начальник совсем озверел, заваливая стол Кима различными отчётами и приказами. Сехун на это только усмехнулся, помогая отцу снять одежду. - Прости, я кажется пересмотрел аниме. - Чунмён понимающе улыбнулся, легонько обнимая сына за плечи. - Ты голоден? Я приготовил ужин. - Сухо активно закивал головой, целуя алые щеки Се - это вошло в привычку. Семья расселась за столом, приступая к ужину. Сехун счастливо улыбался, сидя напротив отца, пытаясь поймать его взгляд. - Пап, мне нужно тебе кое-что сказать. - Чунмён, предчувствуя серьезный разговор, погрустнел, от чего морщины стали еще более заметней. - Ты только не ругайся. - Ты наконец-то получил неудовлетворительную оценку? - оба тихо засмеялись, разряжая обстановку. - Нет, думаю это будет посерьёзнее, но я ведь был хорошим сыном. - Се резко стал серьёзным, откладывая столовые приборы, поднимая тяжелый взгляд на отца. - Пап, я думаю, я гей. Комнату пронзила мертвая тишина, а Сухо, кажется перестал дышать. Он так любил сына, что и не подумал, что его мальчик когда-нибудь уйдет от него. Если в голову и приходили такие мысли, то он думал, что это как максимум будет девушка, но точно не парень. Сознание резко подбрасывает картинки, где его малыша вбивает в кровать какой-то парень, а губы Сехуна раскрываются в протяжном стоне. В штанах резко стало тесно, а лицо покраснело. Ким младший резко подскочил со стула, смотря, как его отец хватается за голову и тяжело дышит, подаёт ему стакан холодной воды и присаживается рядом. - Пап, ты только не волнуйся, я ведь остался тем же сыном. И я еще не нашел себе парня, так что у тебя есть время привыкнуть ко мне такому. - У тебя был? - Сухо продолжает тяжело дышать, приходя в ярость от своей фантазии, где его сын уже протяжно кончает на свой фарфоровый живот - трусы окончательно промокли. - Кто был? - У тебя был парень? - Сехун мнётся, не зная как реагировать на реакцию отца. - Нет... - Тогда как ты можешь говорить о том, что ты гей? - Чунмён разозлился, ударяя кулаком по столу, приходя в ярость. Его мальчик стал слишком взрослым и он этого не заметил. Настало время его отпустить. - Я-я не знаю, папа, не злись, прошу. Я обещаю быть лучшим сыном на Земле, только прошу, не отказывайся от меня. - Из глаз резко потекли слезы и блондин не сдержавшись утыкается в плечо отца, хлюпая носом. Весь гнев словно улетучивается и Чунмён проводит пятерней по таким родным высветленным волосам, целуя макушку. - Я не злюсь, просто, я слишком сильно люблю тебя, Сехун. - названный поднимает голову, показывая свои заплаканные глаза. Ким старший сам не понимает, когда касается таких родных губ своими, Се пребывая в недоумении, раскрывает свои глаза и резко отодвигается, вытирая губы тыльной стороной. Он боится даже спросить, что это было, потому что видит выпирающий бугорок на штанах отца. Сухо ошарашенно оглядывается и только понимает, что он натворил - поцеловал собственного сына. Все годы воздержания и тихих дрочек прошли в пустую, он так и не смог до конца показать своему сыну, что такое настоящая родительская любовь. - Сехун, посмотри на меня. - младший неуверенно пересекся взглядом со старшим, насильно заставляя не отводить взгляд. - Я сожалею, это всё неправильно, я понимаю. Мне очень стыдно, что я люблю тебя не как сына и что не смог дать всего, что ты хотел - ты достоин лучшего отца, но знай, что я всегда хотел сделать тебя самым счастливым, видимо не смог. - Пап, - младший расплакался пуще прежнего, закрывая лицо руками, пытаясь хоть как-то скрыться. - Ты для мня всегда останешься отцом. Я тоже так люблю тебя, я так боялся, что ты откажешься от меня...я не знаю как быть, пап. Сухо поднялся со стула и присел на корточки перед сыном, открывая его лицо, вытирая соленые дорожки с щек. Он так лелеял этот цветок, что совсем размяк, умиляясь этому ребенку. Хун горестно улыбнулся, ластясь к теплой ладони старшего. - Папочка... Губы снова слились в поцелуе, но на этот раз уже взаимно и страстно, терзая друг друга. Сухо, нежно пройдясь язычком по губам, легко раздвигает их, пробираясь во внутрь. Языки сплелись в танце, буквально сражаясь друг с другом, иногда с трепетной осторожностью проходясь по ровному ряду зубов. Се сам не заметил, как обвил руками крепкую шею, придвигаясь ближе. Ресницы трепетали от смешанных чувств, но неприязни не было. Посасывая чужой язык, Чунмен оторвался от сладостных губ с характерным звуком, тут же подхватывая сына под бёдра, неся его в сторону спальни. Блондин испуганно взвизгнул, вцепляясь в плечи отца сильнее, дыша ему куда-то в шею, от чего тот глухо простонал, ускоряя шаг. Опустив сына на светлые простыни, Ким старший чмокнул его в губы, медленно спускаясь дорожками поцелуев ниже по шее, нежно целуя её. Сехун утробно прорычал, чувствуя толпу мурашек по телу, от незамысловатых манипуляций он начинает возбуждаться. Отец отстраняется от сладостного тела, не спеша расстёгивает свою рубашку, но из-за трясущихся рук у него это плохо выходит. Младший тут же приподнимается, помогая раздеться на что Сухо благодарно целует его за ушком, покусывая мочку, Се громко простонал, наконец-то освобождая отца от одежды, переходя на бляшку ремня. Чунмён не хочет торопиться, потому что он так любит своего сына, боясь спугнуть лишними движениями. Он убирает его руки, поднося их к лицу, целуя каждый пальчик, а Сехун не может отвести глаз от юркого язычка отца. Ему стыдно, но он хочет почувствовать тепло этого рта у себя ниже, где всё давно стоит колом и требует разрядки. Не выдержав, Ким младший роняет отца на спину, седлая его бедра, начиная тереться пахом о чужую эрекцию. Мучительно медленно стянув с себя футболку, он ухмыляется от плотоядного взгляда отца, который готов прямо сейчас вытрахать всю душу из своего малыша, Се кладет на свою талию большие руки, которые сразу же начинают оглаживать молочную кожу, проходясь по низу живота. Чунмён поднимается пальчиками чуть выше, теребя светлые соски, наслаждаясь тихим мурчаньем своего сына, который уже склонился над ним требуя очередного поцелуя, грубо проникая во внутрь. Поцелуй выходит слишком пошлым и мокрым, Се трется активнее попутно пытаясь стянуть штаны, но у него это плохо выходит поэтому приходится встать с кровати. Сухо любуется уже полностью оголённым сыном, но тут же встает рядом, чтобы подхватить его и прижать к стене, больно ударяя головой. Сехун громко выдыхает, потому что воздух буквально выбивают из лёгких и дышать становиться тяжело. Чунмён приспускает штаны с бельем на сколько это позволяет поза, начиная снова ласкать чувствительную шею, потираясь о промежность своим членом, проходясь головкой по сжимающейся дырочке. Младший активно подставляется под легкие поцелуи, надрачивая свою эрекцию, которая задевала живот отца, размазывая головкой естественную смазку . Немного смочив слюной пальцы Чунмен приставляет их к колечку мышц, легко надавливая, проталкивая первый палец, Се на это только счастливо улыбается, пытаясь полностью расслабиться, кусая отца за подбородок, игриво смеясь. Палец аккуратно ласкает мягкие стенки расширяя их, постепенно Сухо проталкивает второй и третий из-за чего Сехун морщится, но продолжает насаживаться на пальцы и отрывисто шептать "быстрее". Когда багровая головка касается растянутого колечка, а пальцы впиваются в стройную талию у обоих молнией проскакивает мысль, что это все до одурения аморально и неправильно, но сомнения тут же испаряются, когда головка проталкивается во внутрь, а Сехун прикусывает чужую губу не в силах углубить поцелуй. Отец бережно перебирает светлые волосы, сильнее вжимая младшего в стену, давая привыкнуть. Один пробный толчок и Се вскрикивает от неожиданности, от чувства наполненности, член приятно ласкает стенки изнутри, давя головкой на простату, от чего Хун царапает кожу отца на загривке, разрешая себя поцеловать, пытаясь заглушить боль наслаждением. Чунмён начинает двигаться быстрее не в силах больше сдерживать похоть, целуя острые плечи, оставляя еле видимые укусы и тут же зализывая их. У Се двоится в глазах от толчков отцовского члена в себе - это лучшее, что он испытывал. У него никогда не было секса, но в данный момент он думает о том, что это лучший первый раз, который мог бы быть у него. Любой другой бы не считался с его чувствами в отличии от папы, тот обходился слишком трепетно, слишком любяще, от чего кожа покрывалась мурашками, а сердце отбивало кульбиты. Сухо ускоряет темп, чувствуя, как сын дрожит от каждого толчка, как будто прося большего, и он дает. Сжав чужую эрекцию, Чунмён начинает надрачивать, проходясь большим пальцем по уздечке, уделяя ей большее внимание. Чувствуя скорую разрядку он ускоряет фрикции, а Сехун задыхается в собственных стонах, руки предательски мандражируют, а взгляды пересекаются и Чунмён думает, что дал всю любовь сыну, которую только мог бы дать. - Папочка, я скоро, папочка... - Сехун напрягается всем телом и кажется перестает дышать, чувствуя крышесносный оргазм, тёплая вязкая жидкость марает чужие руки, а анус заполняется спермой. Се никогда бы не подумал, что с отцом так хорошо, Чунмён целует вспотевший висок, сжимая податливое тело в объятьях - его любовь возросла еще сильнее. Поставив обмякшее тело на пол, Сухо чувственно целует припухшие искусанные губы сына, попутно ведя его к кровати, Хун без сил заваливается на холодную постель и тянет руки к отцу в надежде на ласку, но тот треплет его по волосам и чмокает в лоб. Се дует губки, но понимает, что отцу предстоит еще куча работы. - Я люблю тебя, папочка. - И я люблю тебя, Сехун-и.