Не слипнется

У Маруи который день было дурное настроение. Ему не хотелось ни есть, ни спать, ни думать, а уж на сладкое смотреть и вовсе было противно. И во всем был виноват день Святого Валентина. Недавний день Святого Валентина, этот очень милый и замечательный праздник, в который девушки дарили парням сладости. – А этот шоколад у тебя откуда? – спросил в тот день Бунта, пододвигая коробки с конфетами к себе. – Этот из Непала. А этот из Кореи. Это от студенток по обмену, мы вместе на английский ходим, – пожал плечами Джакал. – А эта коробка? – Девочки из Германии. У нас общие лекции по праву и истории. – Девочки, значит… – Ну не мальчики же. – А эти конфеты, если судить по этикетке, из Португалии? Или Испании? Эти вот точно из Индии, – Маруи с упорством ревнивой жены продолжал приставать к Джакалу. Сам Кувахара спешно допечатывал реферат и на переживания Бунты никак не реагировал. Все равно тот рано или поздно заберет все эти коробки себе, слопает в одно рыло и прекратит свои мелкие сцены ревности. Маруи действительно прекратил. И коробки забрал. И даже съел. Только разговаривать он тоже перестал, мстительно обходя Джакала десятой дорогой. – Приехали, – сказал Кувахара сам себе и почесал затылок. Он ужасно не любил, когда Маруи начинал капризничать. Тоже мне, гений. Нашел, на что обижаться – сам же все конфеты и съел! С этим надо было срочно что-то делать. Бунта сидел на полу у себя в комнате и шуршал фантиками. Облизал палец после шоколадного батончика, немного помедлил и потянулся за очередным леденцом. – Последний? – спросил Джакал, бочком протискиваясь в комнату. – Ты их считаешь что ли? – буркнул Маруи, не оборачиваясь. – Почти. Слежу, чтобы ты не остался без сладкого. – И поэтому собираешь его по всем знакомым девочкам? – Бунта, – миролюбиво начал Джакал и уселся рядом, – ну что ты от меня хочешь? Еще конфет? Маруи хитро уставился в потолок, прищурился и по-прежнему не оборачиваясь, сказал: – Конфет. И тебя. И конфет. – А меня с конфетами? – Джакал искренне радовался, что Маруи уже не дуется. – Так я буду прощен? А иначе я тебя однажды накажу. Бунта даже ответить ничего не успел. Да и леденец у него изо рта вытащили совершенно неожиданно. Если бы не легкая растерянность, то так бы он его и отдал! – Сам напросился, – сказал Джакал, облизывая конфету. Она оказалась клубнично-сливочной и не приторно-сладкой, что радовало. – О, – задумчиво протянул Маруи, откидываясь на спину. – Почти догадываюсь… ты и конфеты… Джакал жестом попросил его перевернуться на живот. Он, в общем-то, давно думал, что надо было как-то проучить Маруи, хотя разве ж это называется проучить? Проучить – это когда больно, а Бунта сейчас довольно сопел, вздрагивал и очень хотел обернуться. Нет, ведь на самом деле ужасно любопытно – Джакал просто съест конфету или не у одного Маруи случаются извращенные фантазии? От одной только этой мысли светлая кожа стала алой и покрылась пупырышками. Кувахара широкими движениями огладил ягодицы Маруи, сначала через ткань, затем – обнаженные. Гладил даже чуть дольше обычного, пока Бунта окончательно не расслабился и не перестал вертеть головой. – Конфету потом придется выкинуть, – задумчиво сказал Джакал, осторожно трогая пальцем вход. Маруи вздрогнул, но Кувахара погладил его, снова нажал на отверстие, и мышцы слегка поддались. Леденец оказался очень правильной формы. Не плоский, как огромные конфеты у каких-нибудь готических лолит, а обычный, круглый да еще и розовый в белую полосочку. Он легко скользил по коже, оставляя влажную липкую дорожку, и так же легко проскользнул внутрь. Наверное, это было слишком неожиданно. Маруи дернулся, хрипло выдохнул и заелозил по полу руками. Джакал некоторое время рассматривал плотно сжатые мышцы вокруг палочки, затем наклонился и лизнул вход языком. Интересно же, сладко ли там? – Хааа, – ответил Бунта, и подался назад, насаживаясь сильнее. Джакал и конфеты – самое любимое сочетание. – Приподнимись, – попросил Кувахара, просовывая руку и обхватывая член Маруи. От собственного возбуждения ему было почти больно. Оставалось только расстегнуть ширинку, чтобы уменьшить напряжение. Но хотелось еще немного поиграть. Провести пальцами по головке, поводить леденцом туда-сюда, послушать, как жалобно стонет Маруи, когда конфета исчезает внутри особенно глубоко. По телу прокатила волна возбуждения, в паху нарастало тянущее чувство, и Джакалу стало невыносимо смотреть, как леденец то исчезает, то снова появляется. Он принялся яростно дрочить Маруи, и слишком сильно потянул конфету назад. Та выскользнула легко из полуоткрытого отверстия, которое сейчас выглядело припухшим и таким сладким. От прикосновения с разгоряченной липкой кожей, удовольствие отдалось в кончиках пальцев. Джакал судорожно вздохнул и уперся членом в зад. Маруи снова подался назад – такая замена леденцу ему понравилась гораздо больше. Он дернулся, зажимаясь, прогнулся и кончил Джакалу в ладонь. Тот довольно хмыкнул – его тоже не хватит на долго. И лег сверху, довольно сопя между лопаток. – Ты тяжелый, – капризно буркнул Маруи. Но по голосу было понятно, что он доволен. – Мне даже немного жаль конфету. И я теперь весь липкий. – Сам виноват. Джакал оглянулся в поисках леденца и взъерошил рыжие волосы Бунты. Не самый страшный способ наказания получился, но определенно самый вкусный.