Judas

Смекер улыбается и в очередной раз отпускает нас, шутливо погрозив пальцем. В машине душно и я открываю окно, пуская прохладный воздух ночи в салон. Сегодня мы напьемся, братишка. Прикуриваю, и ухмыляюсь. Мы не святые. Мы совсем не такие, какими все нас считают. Мелкий дождь барабанит по капоту. Ужасная погода. Привычная погода. Кошусь на тебя. Ты с ухмылкой смотришь в окно, сжимая в руке пачку сигарет. Напьемся. Точно. Сейчас, под этим промозглым моросящим дождем только мы с тобой. Все что вокруг отходит на задний план, ты всегда в центре. Притягиваешь к себе взгляды. Твоя усмешка может свести с ума, а голубые глаза сверкают, и пленяют женские сердца. Но сейчас тут только мы. Мерфи и Коннор. Братья МакМанусы. Едем в бар. Мы с тобой вдвоем. Сильнее сжимаю руль. Кажется, что я схожу с ума. Не могу отвести от тебя взгляд. Мне тяжело дышать, но каждый раз я делаю этот чертов вдох, и выдыхаю осколками навечно разбитого сердца. Спасибо, братишка, что ты есть. Будь ты проклят, что ты есть. Ты нужен мне, как воздух, которого сейчас так мало. Так больно. Мерфи, придурок, какого хрена, ты родился тогда, в тот, такой же дождливый день? Почему мы так крепко связаны? А брат? Почему я влюбился в тебя? *** В баре слишком шумно. Ну конечно, сегодня же пятница. Тогда ничего удивительного. Медленно пробираемся сквозь шумную толпу и садимся за дальний столик. Пора напиться, и послать этот мир к чертям. Пусть все катится в тартары. Ухмыляюсь, наблюдая, как ты обводишь толпу веселым взглядом. Ты всегда любил клубы и бары больше чем я. Да и алкоголь ты любишь больше. И быстрее напиваешься. Первая бутылка улетела в легкую. Чувствую приятное расслабление и прикрываю глаза. Ради тебя, Мерф, я сверну горы, ты же знаешь… Но кажется, тебе мало одной бутылки на двоих. Пьешь еще, жадно, проливая на грудь, словно это последний алкоголь в мире. Эх, Мерф... Завтра же будет болеть голова. Морщусь от неизбежности тащить тебя на себе домой. Мерф, ублюдок. Что-то на танцполе привлекает твое внимание. Не держу, знаю, что бесполезно. Пошатываясь, идешь в центр, спотыкаешься и почти заваливаешься вперед. Девки. Ах да, братик… Я совсем забыл,… Что ты не совсем такой, как я. Две блондинки, смеясь, обнимают тебя за плечи. Они тоже пьяны. Мерф… За что ты так со мной? Ты уже не контролируешь себя. Целуешь одну, за тем другую. Смеешься, впиваешься ей в шею. Аккуратней брат. Я не шевельну и пальцем. Я тебе позволяю все. Я тебе прощаю все. Я так сильно люблю тебя, что готов ползать у твоих ног, но знаю, что все это слишком страшный грех. И ведь после каждой такой пьяной выходки, с утра ты словно побитый пес, скулишь и просишь у меня прощения. За что? Ты мне ничего не должен. Я всего лишь брат. Ублюдок. Какой-то парень задевает тебя плечом. Твои голубые глаза полны злости. Сжимаешь кулаки и закусываешь губу. Ты прекрасен в гневе. Ну конечно, тебе помешали, отвлекли от жертвы. Усмехаюсь, глядя, на то, как ты разбиваешь ему лицо. Мерф, ты знал, что тебе идет кровь? Глотаю огненную жидкость и продолжаю смотреть шоу. Спасибо, брат, спасибо… У твоего противника есть дружки. Дело принимает хреновый оборот. Встаю и быстрыми шагами пересекаю танцпол. Вставая спиной к спине с братом. Брат не смотрит куда бъёт, он зол. Он чертовски зол. Брат забыл свое сердце далеко. В другом городе. На родине. Он безжалостен. И его сердце не бъется уже давно. Как и мое. -Кон? – усмехаешься ты – покажем, что значит связаться с ирландским парнями? Усмехаюсь. До добра это явно не доведет. -Мерфи, думаю, нам лучше уйти. Ты пьян. Он сопротивляется и напоследок все-таки умудряется разбить еще какому-то парню нос. Молодец, горячий ирландский парень. По пути к выходу, ты снова лапаешь какую-то бабу и подмигиваешь ей. Тебе пора освежиться. Уебок. Я понял – любовь, как кирпич, из которого можно построить дом, или утопить им труп. Я готов вешать кирпичи всем тем бабам и тащить их к реке. Мне не жалко. Но моих кирпичей не хватит, чтобы построить нашу любовь. Скорее я возведу стену, отгородившись от тебя. Предатель. Иуда. И ведь каждый раз ты целуешься с девками. А я смотрю, забывая как дышать и выплевывая на пол осколки разбитого сердца. Маленький Иуда, способный воткнуть кинжал в спину и не моргнуть и глазом. А на утро смотреть так, словно все, что было вчера это сон. С ножом в спине, который мешает вздохнуть. Который так больно впивается в сердце. Ты ведь знаешь куда бить. Иуда. *** Буквально за шкирку вытаскиваю тебя из бара и тащу в машину. Ты что-то кричишь, но я не слушаю и заталкиваю тебя в салон машины. Пора домой. В грязной комнате, гордо именуемой ванной, действительно стоит огромная ванная, со следами ржавчины и отколовшейся эмалью. С легкостью усаживаю тебя в нее прям в одежде. Мне все равно, я зол. Злее тебя. Я чертовски зол, мелкий уебок. Душ на столько стар, что хрипит и плюется водой. Ты сопротивляешься, но я злее и сильнее. Бью по лицу, что-то кричу, но совсем не придаю этому значения. Брызги холодной воды летят во все стороны, а мы бьем друг друга словно две сорвавшиеся с цепи собаки, вгрызаемся в глотки. Готовы убить. Братская любовь. Самое светлое чувство на свете. Иуда. Шиплю в его сторону проклятья и снова бью. Иуда. Ты тянешь меня на себя и вот мы вместе в ванной, неудобно поджав под себя ноги, деремся. Мы оба мокрые, в крови, но мы так злы. Ты – из-за не удачного вечера, а я из-за тебя, братишка. Наши сердца отмирают. Пропускают первый удар и набирают обороты, пытаясь наверстать упущенное. Мы дышим в такт. Дыши со мной. Пусть один день мы будем вместе. Едины. Я изрыгаю свои мысли, выливаю поток брани на брата, а в ответ получаю в два раза больше, уже почти не заплетающимся языком. Мы безжалостные псы. Но все так резко заканчивается, словно мы и не дрались и мы откидываемся на бортики ванной, шумно дыша и усмехаясь. Смотрю на твое злое выражение лица. Я бесстрастен. Мне уже все равно. Иуда. Я люблю тебя. Твоя губа разбита, и кровь размазалась на подобии улыбки арлекина. Безумного арлекина. Мне больно смотреть на тебя. Я каждый раз должен прощать твои поступки, слушать лож, смешанную с правдой. Выслушивать все это и закрывать глаза. Все ради тебя. Только ради тебя. Мой Иуда. Душ все так же плюется холодной водой, но нам все равно. Я не свожу с тебя взгляд. Холодный океан бушует твоих глазах. Твоя злость прекрасна. Я могу смотреть на тебя всю жизнь, но… Одежда давно промокла, но нам нет дела до этого. Мы не двигаемся. Я смотрю на тебя, а ты на меня. В такой шумной тишине только ледяная вода бьется о наши тела. Тихо. Ты медленно подаешься вперед. Океан затихает. Выдыхаю воздух. Сердце сбивается с ритма. Твое тоже?.. Мы совсем одни во всем мире и капли из старого душа напоминают дождь, под которым мы родились. Соединили наши судьбы. Ты приближаешься, а я словно завороженный, смотрю за твоими действиями. Кладешь свою теплую руку на мое ледяное плечо. Аккуратно сжимаешь его и касаешься своими разбитыми губами моей щеки. Оставляешь алый отпечаток с привкусом метала. Ведешь по щеке, натыкаешься на губы. Я забываю, как дышать. Смотрю на тебя, не отводя взгляд. Да, вкус метала смешанный с солью. Океан рвется наружу. -Кон… - Шепот такой громкий, что я вздрагиваю - Прости меня… Твои губы обжигают, они горячи, с соленым привкусом. Мой Иуда не плачь. Притягиваю тебя за плечи и прижимаю. Наши касания дают надежду на то, что мы еще живы. Сердца глухо бъются. Мы живы. Холодно. Ты мой Иуда, и ни кто не смеет поднимать на тебя руку. Мой любимый Иуда. Улыбаюсь и касаюсь твоих волос. Я люблю тебя. И прощаю. Снова и снова. На губах вкус крови.