ПРИГОВОР. История Журналиста.

Глава 13. Июнь 2009 года. Чернобыльская Аномальная Зона. Квадрат 8Б Западного сектора Чернобыльской Аномальной Зоны. Объект 412 „Мертвый город“. В кабинете третьего секретаря горкома КПСС города Светлый Луч, товарища Тихомировой А.С., наверное, когда-то было очень уютно. Если понятие „уютно“ вообще можно отнести к казенному заведению. Но, все-таки, Тихомирова А.С. была женщиной, которая, к тому же, изрядную долю времени проводила в этом кабине. А женщина всегда будет стараться привнести частичку домашнего тепла, даже на казенное рабочее место. Это черта женской натуры, которая не зависит ни от эпохи, ни от идеологии. Естественно, время стерло весь этот уют. Строгие шторы превратились в грязные, обшарпанные тряпки, цветы в горшочках усохли и рассыпались в прах, деревянные панели на стенах давно были сорваны и пущены на топливо бандитами, бархатные знамена в углу давно утратили свой кумачовый цвет, покрывшись толстым слоем пыли. Михаил Сергеевич Горбачев грустно взирал на переломанные стулья с висящего на стене, засиженного мухами портрета … Генсеку еще повезло — от прочих деятелей ушедшей эпохи, остались одни только разваливающиеся рамки. По отсыревшим и вздыбившимся дощечкам паркета были разбросаны стопки пожелтевших газет, юбилейно-поздравительных грамот, агитационных буклетов и прочих бумаг, вываленных из лежащего на боку несгораемого шкафа… В этом бедламе каким-то чудом сохранился огромный, оббитый черной (пусть и изрядно потрескавшейся) кожей диван, на котором валетом спали Эдельвейс и Клещ. Неподалеку от них, присев у стены, курил Муха. Журналист и Семецкий расположились, в противоположном конце кабинета, за покосившимся письменным столом на котором стоял давно умолкнувший телефонный аппарат без номерного диска. Володарский устроился ровно посередине кабинета, прямо на полу и делал вид, что ему очень интересна передовица газеты „Известия“ за 1979 год. В общем, даже не искушенному в психологии человеку с первого взгляда было ясно, что находящиеся в помещении люди разбились на группы, и между этими группами установилось стойкая неприязнь. — Значит, здесь все и началось? — в полголоса спросил Журналиста Семецкий. — Можно сказать и так. За окном, с западного конца городка, донеслись выстрелы автоматической пушки БМП и несколько автоматных очередей. Бойцы Таченко заканчивали зачищать улицы от зомби. *** … В путь к Мертвому Городу отправились на следующее утро, как и планировалось. Таченко взял собой тридцать человек своих бойцов, самых закаленных и лично преданных ему ветеранов. Выступили небольшой колонной, состоящей из тентованного армейского ЗИЛа с провизией и боеприпасами, кунга, в котором разместили пленных, и УАЗа, в котором ехали Таченко и Сухопарый. Колонну возглавляли и замыкали две БМП с бойцами на броне. Калтыхина оставили заложником на территории базы. До сектора, в котором располагался Мертвый город, по прямой было чуть больше трех километров. Но это по прямой. Колонна ползла с черепашьей скоростью, петляла, объезжая скопления аномалий. Дважды пришлось отстреливаться от кабанов-мутантов. Последний участок пути между секторами, пролегавший через забитый аномалиями и заболоченный распадок, преодолевали сутки. Журналист и вооруженный детектором аномалий Клещ, исползали на брюхе каждый квадратный метр распадка, пока не нашли подходящий для прохода техники маршрут. И все это под дулами автоматов армейцев. Утром, как только колонна вышла из распадка, капитан лично провел рекогносцировку, а в обед отдал приказ на штурм. Отряд с военных складов вошел на территорию Мертвого города как раскаленный нож в масло. Зомби расстреливались в упор из автоматических орудий бронемашин и давились гусеницами. Улицы бывшего красного луча в буквальном смысле были засыпаны кусками тел и внутренностями зомби. Две маневренных БМП носились по улицам города, залитые по самые башни вонючей жижей, брызгающей из тел мутантов, когда броня врезалась в скопление агрессивных, но абсолютно беззащитных перед военной техникой, обитателей Светлого Луча. Под раздачу попали все: и медлительные зомби, и свора слепых собак, крутившаяся неподалеку от восточной окраины города. Два бойца с огнеметами, идущих под прикрытием автоматчиков вслед за БМП, поджигали шевелящиеся на разбитом траками асфальте куски изуродованных тел. К небу взвились столбы жирного черного дыма. Даже Журналист, привыкший к ужасам Зоны, был впечатлен тем апокалиптическим действом, которое развернулось на улицах городка и, откровенно говоря, зрелище ему это было не по душе… Зона абсолютно враждебна к человеку и за периметром нет места гуманизму. Зона вытворяет с людьми страшные вещи, и любой сталкер, в случае непосредственной угрозы, был готов пристрелить зомби недрогнувшей рукой. Но то, как солдаты Таченко выкашивали несчастных жителей Мертвого города, противоречило даже суровым сталкерским понятиям. Бродяги были далеки от сантиментов, но в случае с зомби, выстрел был, в определенной мере, актом милосердия — ведь зомби были когда-то людьми, и каждый из проникших за периметр понимал, что участь этих несчастных была похуже смерти. И участь эта маячила за спиной у каждого, кто топтал Зону, и каждый в душе надеялся на пулю товарища, если вдруг чего… А вот так обходиться с людьми, пусть даже бывшими, словно это стая псевдособак, у сталкеров было не принято. Желающих пострелять по зомби, просто из любви к процессу, формально не осуждали. Но и в компанию старались не пускать. Когда солдаты проложили дорогу к центру, Таченко въехал в город с безумным огнем в глазах, явно ликуя и наслаждаясь очередной победой в бесконечной войне с ненавистной ему Зоной. По иронии судьбы армейцы, как когда-то банда Страха, выбрали своей опорной точкой, стоящее в центре города здание горкома. На крыше разместил свой командно-наблюдательный пункт капитан, а пленных определили в первый более-менее подходящий кабинет на втором этаже. *** …Итак, Журналист снова был в Мертвом городе, снова был пленником, и его снова по полной программе использовали как отмычку. Чернобыльское дежавю. Как говаривал один студент-историк, с которым Родион пил по молодости в университетской общаге: „Каждый дурак любит повторять, что история движется по спирали. Но никто ведь не задумывается, почему так происходит… А ведь все очень просто: человечество не учит уроков истории и постоянно повторяет свои ошибки“. Видимо сталкер что-то не выучил в первый раз, где-то ошибся, и вот спустя несколько лет, пришло время повторять урок. Разумеется, время внесло свои коррективы: Журналист был далеко не новичком, компания товарищей по несчастью подобралась более интересная, да и тюрьмой для них стал не сырой подвал под горкомом, а вполне комфортный (по меркам Зоны, конечно) кабинет третьего секретаря… И решетки на двери не было, и охрана была достаточно вежливой, и приставлена „исключительно для вашей безопасности“, но… Журналист и члены группы прекрасно понимали — они полностью зависят от Таченко, который ведет свою игру и будет учитывать только свои интересы. По большому счету сталкер вообще не видел разницы между своим сегодняшним положением и положением рабов в банде покойного Страха. В конце концов, Родиону и его товарищам по несчастью снова предстояло лезть в задницу под прицелом конвоя, и не имело большого значения то, что этот конвой состоял из солдат регулярной армии, а не из криминальных отморозков. Вот уж точно говорят — у Зоны свои законы, и по этим законам каждый всегда чья-то отмычка. По своей воле или по чужой. В принципе Журналист не осуждал Семецкого, который согласился на предложение Таченко. Не осуждал, потому что сам прекрасно понимал — иного выхода нет. Побег по пути в Мертвый город был заведомо провальным предприятием. Без оружия и медикаментов выйти к рубежам Зоны было нереально. И это без учета обязательной погони, в которой будут участвовать очень опытные военные, фактически сталкеры. Кроме того, все направления побега привели бы в сектора подконтрольные войска: Болота и Агропром, не говоря уже про Военные склады. Какой бы ни была нестабильной связь в Зоне, но она существовала. И стоит только Таченко объявить другим военным группировкам о побеге, все силы ВСУ, дислоцированные внутри периметра, присоединятся к погоне. У экспедиции не было документов. Официально они были мертвы. Доказать свою принадлежность к СБУ они не смогут. А в Зоне никто долго разбираться не будет. Любое нахождение здесь без пропуска — незаконно, солдаты имеют полное право открывать огонь на поражение. Допустим, вояки не сразу их пристрелят, но, конечно же, поверят легендарному капитану и с радостью передадут беглецов в руки героя, который второй раз в демократа играться не будет и постарается, чтобы тел никогда не нашли. Всего-то и надо, до ближайшей аномалии дотащить. Пускай нескольким беглецам (а большинство наверняка погибнет от пуль аномалий или клыков мутантов) удастся добраться до одной из лежек Журналиста — там их могут поджидать те неизвестные боевики, которые сбили вертолет, и чуть ранее прорывались в Зону, имея на руках точные координаты большинства схронов сталкера. Но даже если беглецам выпадет единственный счастливый шанс на миллион, то где гарантии, что их не уберут уже за периметром, те, кто уже более года охотится на Шахова? Обстоятельства однозначно вынуждали покориться воле Таченко, и плыть по течению. Тем более что это течение несло прямо в лабораторию, где находился ключ к этой запутанной истории. Там, в лаборатории находилось нечто, позволяющее выйти на след той силы, которая преследовала сталкера и сбушника, определить, чего эта сила боится. Судя по цепочке последних событий — смерть покупателя-миллионера, загадочная гибель первой экспедиции СБУ, нападение Серых братьев, попытки прорыва неизвестных вооруженных лиц за периметр с целью найти (и ликвидировать?) Журналиста, сбитый из Зоны вертолет с дублерами — главной целью противника является пресечение любых попыток проникновения в лабораторию и даже распространения информации об этой лаборатории. А значит, как только Журналист и Семецкий, вытащат на свет тайны лаборатории и передадут их куда надо, интерес к их персонам будет потерян. Возможно, будет потерян. А возможно и нет: религиозные фанатики, они настолько суровы, что вполне захотят покарать святотатцев. Но тут уже расклад сил будет на стороне сталкера и сбушника. Поправочка — будет, если удастся убраться живыми из „крепких объятий“ Таченко. Из сопоставления этих событий следовал еще один вывод: тот, кто стремится замести следы лаборатории, очень заинтересован в сохранении самой лаборатории. Иначе как объяснить тот факт, что организация, которая смогла сплести лапти европейскому олигарху и посылать вооруженные отряды в Зону для поиска Журналиста, не в состоянии направить все свои силы просто на уничтожение лаборатории? Да, Зона, это вам не Сомали, где можно лихо, по-кавалерийски, провести спецоперацию при помощи спецов или наемников. Тут посложнее.. Кровососов и контролеров не купишь как африканских вождей, но все-таки… И это если предполагать, что „Инфотранс“, Серые братья и вооруженные боевики сбивающие вертолеты СБУ — представители одной стороны. А чё, бля, если нет? Уж слишком разный почерк у убийц миллионера и сектантов. Первые элегантно устроили сердечный приступ. Вторые, не погнушались поножовщины и лишнего трупа. Вполне возможно в игре гораздо больше игроков, чем предполагалось. Если в СБУ внедрены кроты из Лубянки, то кто даст гарантию, что там нет осведомителей ЦРУ, Моссада и еще бог знает кого? Зона с ее артефактами и аномалиями многих серьезных дядей интересует. Так что попал Журналист, как мышь в механизм башенных курантов: шестерни вращаются со всех сторон, любое неверное движение и перемолотит грызуна металлическими зубьями. В целом ситуация выглядела крайне паршивой. Если со спуском лабораторию все было ясно, собственно в этом и состояла задача экспедиции, то последующие варианты развития событий ничего хорошего не сулили. С одной стороны Сухопарый что-то заливал про сотрудничество. Три раза „ха“. Как-то слабо верилось, в приступ доброты со стороны одной из самых зловещих спецслужб, по отношению к потенциальным свидетелям. Ну допустим, от Журналиста и высокопоставленного офицера СБУ польза будет, а что остальные? Скорее всего, их уберут, что только сильнее повяжет завербованных. Поводок ФСБ может быть очень длинным, даже мягким и почти незаметным, только ведь превратить поводок в петлю можно очень быстро. Впрочем, вполне возможно, что ни Таченко, ни Сухопарому не придется марать рук после того как пленники выполнят свою задачу. Оставить их просто в закрытом помещении и бросить туда автомат. Кто выжил — тот и победитель! А что? Вполне реально, предпосылки к такой развязке есть. Калтыхин рогом уперся, да так уперся, что его оставили от греха подальше на Военных складах. Причина, по которой он уперся, не существенна: патриотизм, присяга или малая цена — какая разница? Важно было другое: его бойцы, явно поняли, что в отличие от командира, Семецкий (как ни крути — второе лицо в экспедиции) согласился на предложение. То есть, с их точки зрения — он предатель. И все кто с ним как-то связан — тоже. Вон Муха зыркает искоса. Ясно же ведь почему не спит — Эдельвейса с Клещем стережет. От Журналиста с Семецким. Да и от Володарского, пожалуй, тоже. Семецкий попытался было объяснить ситуацию бойцам, мол — первостепенная задача — узнать, что находится в лаборатории, а каким путем и с чьей помощью — дело второе. В конце концов, стоит выбор между полным провалом задания и шансом, хотя бы частично выполнить приказ, а значит не только остаться в живых, но и реабилитироваться в глазах командования. Успеха подобная беседа не возымела. Бойцы четко дали понять — если б не командир в заложниках, Журналиста и Семецкого порешили бы еще в кунге, по дороге в Мертвый город. Экспедиция раскололась на два лагеря, находящихся в состоянии холодной войны, которая вполне реально могла превратиться в горячую при первом же удобном случае. А ведь с этими людьми придется спускаться в лабораторию, в которой непонятно что ожидает. И как себя поведут бойцы Калтыхина, когда пленники найдут то, что хочет получить фсбешник — не понятно. Володарский не примкнул ни к одной из сторон. Научник вообще после боя с мутантами находился в подавленном состоянии. Не выдержал человек испытания Зоной, сломался. Бывает. Внутри периметра это равно смертному приговору, вопрос только в отсрочке. Майор замкнулся в себе и старался держаться особняком, при этом явно опасаясь оставаться без присмотра вооруженной охраны армейцев. Он явно ни кому из членов экспедиции не доверял. Впрочем, это было взаимно: бойцы Калтыхина считали Володарского штабной крысой, состоящей в сговоре с Семецким, а Журналист увидел в глазах научника ту же самую обреченность, что и у тех несчастных селян, с которыми когда-то попался в плен к Страху. Надеяться на такого человека в экстремальных условиях Зоны было в высшей мере глупо. Только Семецкий пытался морально как-то поддержать научника, впрочем, это было обусловлено не альтруизмом, а исключительно практическими соображениями, ведь разобраться в том, чем занималась лаборатория, мог только Володарский. Как выпутаться Журналист не представлял. Что по этому поводу думал Семецкий, сталкер мог только догадываться. Обмениваться мнениями в присутствии враждебно настроенных спецназовцев не хотелось. То ли Сухопарый так коварно простроил ситуацию, то ли Зона так распорядилась, то ли судьба, но пленники следили друг за другом не хуже конвоиров, и о совместных действиях для спасения не могло быть и речи. Та же дьявольская воля снова поставила Журналиста в ситуацию, когда доверять, и то, с оговорками, он мог только Семецкому. Семецкому который однажды уже манипулировал сталкером в темную. Единственный призрачный шанс на спасение давало наличие плохо скрываемых противоречий между Таченко и Сухопарым. Капитан явно преследовал свои интересы, причем, часто игнорируя возражения фсбшника. Здесь в Зоне, в окружении лично преданных ему бойцов Таченко находился в более сильной позиции и мог диктовать условия, которые Сухопарый вынужден был принимать. Похоже, эта парочка использовала друг друга все это время, и вот теперь приближается момент истины. Впрочем, у „эскулапа“ наверняка была крапленая колода в этой партии с Таченко. В критический момент фсбшник задействует все возможные рычаги давления на капитана. Так или иначе, получив в лаборатории то, чем так интересуется ФСБ, можно попытаться выторговать себе реальную свободу, сыграв на противоречиях между Таченко и Сухопарым. Кстати, о цели своих поисков ни Сухопарый, ни Таченко не сообщили, не смотря на все заявления об откровенности. Значит, это знание может представить определенный козырь для пленных. И этот фактор нужно обязательно иметь в виду, когда экспедиция выяснит, чем занималась лаборатория… Сталкеру оставалось только надеяться, что Семецкий размышляет подобным образом и в нужный момент поддержит Журналиста. *** С наступлением сумерек стрельба стихла. БМП расположились у фасада горкома, вокруг них суетились солдаты, заливая топливо в баки и загружая боекомплект. Затарахтел генератор, и мощные лучи прожекторов заскользили по стенам мертвых домов. Пока группа зачистки отстреливала последних зомби, оставшиеся бойцы успели развернуть вокруг горкома спираль Бруно, поставить растяжки и сигнальные мины. Окна на первом этаже заложили мешками с песком. Таченко превращал здание в укрепленный форт, способный выдержать возможную ночную атаку мутантов. Когда совсем стемнело, в дверях кабинета появился Сухопарый в сопровождении автоматчика. — Прошу всех пройти со мной. Таченко расположился в кабинете первого секретаря, гораздо более просторном, но менее уцелевшем, чем бывшее рабочее место Тихомировой. Кажется, именно тут в свое время располагались отморозки Страха. Об этом красноречиво свидетельствовала гора пустых водочных бутылок и консервных банок, которую двое бойцов сгребли на расстеленный на полу кусок брезента. Когда Сухопарый привел пленных, армейцы пытались с этим мусором в брезенте протиснуться через двустворчатую кабинетную дверь. Из другого убранства в кабинете наблюдались только сетки с казенных кроватей и разбросанные по полу матрасы. Впрочем, Таченко было не привыкать к спартанским условиям. Капитан сидел на пустом ящике из-под боеприпасов. Два других ящика, поставленных один на другой служили столом, на котором располагался ноутбук. - А, гости дорогие. Проходите, располагайтесь. Сейчас чайку сообразим. — Поприветствовал пленных капитан. И в голосе его были отлично слышны нотки того возбуждения, которое испытывает человек, прошедший долгий путь и стоящий всего в нескольких шагах от своей цели. Пленники молча расселись на сетках и ящиках. Таченко снова углубился в ноутбук. Один из его бойцов, поставил на покрытый плесенью, помнящий еще Брежнева, колченогий стол пару бутылок водки и выложил несколько армейских сухпайков. Когда боец окончил „сервировку“, капитан жестом отпустил его и так же жестом пригласил всех к столу. Видя нерешительность сбушников, Таченко усмехнулся и проговорил:  — Ну-ну, смелее. Завтра решающий день, вам необходимо хорошо покушать и лишние рентгены выгнать, правда, сталкер? Ну не могу же я допустить, что бы мои партнеры были завтра больными и голодными. А мы ведь партнеры, не так ли? Никто не ответил. Когда утолили первый голод, Таченко водрузил ноутбук на стол, развернув монитором к пленным. — Ну что ж, пора к делу. Более-менее реальной зацепкой, указывающей на точное местонахождение лаборатории, был сигнал от датчика позиционирования единственного уцелевшего члена первой экспедиции СБУ… Совершенно верно, Семецкий, это мы тоже знаем. Условно уцелевшего, разумеется, ученого … как его фамилия, господин Володарский? Не помните? Из другого отдела был? Ну, так я с вашего позволения напомню фамилию коллеги. Ходьков. Ваш однокурсник. Секретность, говорите… Ну да ладно. Пока сегодня основные силы зачищали улицы, разведгруппа выдвинулась на место, где был зафиксирован сигнал. Вот сюда, к северо-западу от центральной площади Светлого Луча, на берег небольшой старицы реки, разделяющей Мертвый Город и Рыжий лес. — Таченко открыл на мониторе ноутбука спутниковый снимок Мертвого города. — К счастью спутниковые координаты были достаточно точны, и группа без труда разыскала точку, с которой был получен сигнал. Естественно, ни Ходькова, ни его тела мы не обнаружили. Зато нашли кое-что другое, не менее интересное. А именно, хорошо замаскированный воздухозаборник вентиляционной шахты. Догадываетесь, куда эта шахта ведет? Так что, можно с большой уверенностью утверждать, что Ходьков проник в лабораторию. Вот только жив ли он на данный момент — вопрос спорный. Чисто теоретически можно допустить, что жив и два месяца скрывается в лаборатории в ожидании помощи. Допустим, там есть необходимые запасы воды и пищи. Земля и бетонные конструкции подземного бункера экранируют сигнал датчика, потому ученый подобрался к решетке воздухозаборника, чтобы сигнал смог достигнуть поверхности. Но почему ему бы просто не выйти на поверхность через главный вход в лабораторию? Ведь так гораздо проще, чем ползать по системам вентиляции. Как вы понимаете, мы сумели найти и главный вход, пройдя по предполагаемому направлению канала воздухозаборника. Вот здесь. — Таченко ткнул пальцем в карту. — Вход расположен в стоящем неподалеку здании. И вход этот — открыт, но судя по всему, Ходьков не покидал лабораторию, иначе бы мы обнаружили хоть какие-то его следы в окрестностях. Вероятнее всего мертвое тело… Как видите в лабораторию достаточно легко попасть, а вот с выходом могут возникнуть проблемы. Но ведь такие бравые ребята долго готовились преодолевать эти проблемы. У вас есть специальное оборудование, спецкостюмы и хороший опытный стакер в команде. Не берусь утверждать, что все вышеперечисленное гарантирует успех, но уж точно значительно повышает шансы на положительный исход дела. Правда, сталкер? Молчишь? Молодец, сразу видно — тертый Зоной бродяга… Что может притаиться в лаборатории, Журналист? — Все что угодно. Чаще всего бюрреры или подобная им нечисть, гарантированно — полтергейсты, возможно — кровососы… Возможно какая-то хрень, которой то и названия нет. Потому что все кто эту хрень видели — погибли… Что гадать? — проворчал Родион. — Давайте перейдем к вашим интересам, капитан — вступил в разговор Семецкий. — что нам нужно искать для вас? Таченко ухмыльнулся и кивнул сидевшему у входа и не принимавшему в трапезе участия Сухопарому. Шпион, откашлялся и произнес: — Ампулы. Запаянные ампулы с жидкостью синего цвета. Скорее всего, ампулы будут находиться в холодильной установке. Возможно, упрятаны в защитный кейс с маркировкой „PV“. Такая же маркировка, возможно, будет на ампулах или документах. Документы тоже следует забрать. — Где конкретно нам искать эти… ампулы? — Точное их расположение неизвестно. Но точно известно, что они в лаборатории. — Данные точны? — съязвил Семецкий — Точнее ваших. — Усмехнулся в ответ Сухопарый. — Не желаете ли сопровождать нас? Для большей точности? — В этом нет нужды, я не сомневаюсь в вашей подготовке. — Ну хватит, джеймсбонды. — прервал пикировку Таченко, после чего обратился к троим бойцам калтыхинского отряда: — Ребятки, вы вполне осознаете, что жизнь вашего командира зависит от точного выполнения задания? Вижу, осознаете. Отличных бойцов Калтыхин воспитал. Не сомневаюсь, что вы за командира любого в бараний рог скрутите. И поможете выполнить задачу товарищам, поддержите их в минуту слабости. Если такая минута будет, конечно. Калтыхинцы молчали.  — Если Ходьков жив, вы гарантируете ему помощь и безопасность? — спросил Семецкий  — Мы гарантируем ему помощь, — усмехнулся Сухопарый, если эта помощь понадобится. И если Ходьков не будет представлять угрозы. Не забывайте — эта лаборатория занималась биологическим оружием. Черт его знает, что там твориться после катастрофы.  — Ясно. В принципе все темы были исчерпаны, Таченко лично разлил всем по стаканам водку. — Пейте, закусывайте и отправляйтесь спать. Нужно к утру восстановить силы. — обратился ко всем капитан, давая понять что, разговор окончен. *** Ночь прошла спокойно, но Журналист спал плохо, ворочался во сне и несколько раз просыпался. Один и тот же липкий сон с завидным упорством возвращался до самого рассвета: Сталкеру снилось, что он стоит на окраине охваченного пожаром Мертвого Города, у небольшого одноэтажного домика, на облупившейся стене которого уцелела табличка с надписью » Екологічний пост № 26“. Разбитая гусеницами грунтовка ведет от домика к объездной вокруг Светлого Луча. По грунтовке к стакеру идет та самая девочка-зомби, которая пару лет назад вывела его к группе Выдры. Когда между стакером и зомби остается метров двадцать, из охваченого пожаром города вылетает на полном ходу БМП. В люке мехвода видна голова Таченко… Журналист осознает, что капитан направляет машину на несчастную зомби. Хочет крикнуть, но из горла вырывается лишь сдавленное шипение. В тот момент, когда должно было произойти столкновение, Журналист вываливался из объятий сна… Нормально поспать удалось только перед самым рассветом. *** Утро выдалось пасмурным и хмурым. Тучи, полностью закрывшие небо, висели низко, над самыми крышами пятиэтажек Мертвого Города. Казалось, что каменный Ленин, стоящий посреди площади, касается воздетой рукой серого подбрюшья облаков. Небо сочилось моросью, от которой першило в горле и в носу. Спасаясь от кислотных осадков, бойцы Таченко одели ОЗК и противогазы, превратившись в безликие фигуры на фоне пустых улиц и заброшенных зданий, весьма органично дополнив постапокалиптический пейзаж. Членов экспедиции накормили завтраком из концентратов, напоили горячим чаем и под конвоем повели к северо-западной окраине городка, туда, где располагался вход в лабораторию. Там у полуразрушенного, одноэтажного здания без крыши, уже стояла армейская палатка, в которой пленных встретили Таченко и Сухопарый. Сбушникам и Журналисту вернули их оружие, детектор определения аномальных полей и оборудование Володарского. — ПДА пока побудут у нас, — произнес Сухопарый. – Там, в подземелье они все равно бесполезны. … По пандусу спустились в подвал разрушенного здания. Судя по размерам помещения, здесь до катастрофы располагался подземный автомобильный бокс, что частично подтверждалось ржавеющим ЗИЛом, одиноко стоящим посреди подвала на спущенных шинах. Вход представлял из себя гермозатвор, достаточно большой, чтобы в него мог пройти транспортный контейнер средних размеров. Створка шлюза была наполовину открыта и Журналист приствистнул, оценив толщину бронедвери. — Ну вот вы почти и у цели, партнеры. — усмехнулся Таченко. От него снова разило свежим запахом спиртного. — Возможно даже на пороге великого открытия. Отважные исследователи, в какой-то мере первопроходцы. И некому оценить грандиозность момента… Впрочем, ничего особенного. Мы все тут просто делаем грязную работу, а ее плоды пожнут наверху, при соответсвующем громе фанфар… Хотите что-то сказать, напосле… — Заткнулся бы ты, капитан, — зло и бесцеремонно оборвал его Журналист. — не надо перед ходкой таких слов говорить. Это Зона — будет тебе и „напоследок“, и „на посошок“. Без лишних разговоров. А нам под руку не каркай. Таченко ухмыльнулся:  — Борзый какой, резкий что понос… Но ведь прав, сученыш… Значит так, братцы кролики — всю вашу амуцницию мы сохранили, при необходимости починили. Боекомплект пополнили под завязку, и даже более. Медицинские наборы для оказания первой помощи, — необходимый минимум, антирад — получите при необходимости после подъема… Запасы воды — полтора литра на всех. НЗ, так сказать. Пищи не дам. Это не от жадности, а чтоб не было соблазна поискать другой выход. Я, конечно, вашим бравым бойцам верю, как себе, но вот сталкер мне внушает вполне обоснованные опасения… Ладно не дуйся, ведь знаем мы вашего брата — где угодно проползете… Мои разведчики уже прочесывают местность в поисках воздуховодов и других выходов из бункера. Через час по разведанной тропе со складов подтянется подкрепление с георадаром… Да, и такие игрушки у нас есть. Любую крысиную нору в земле найдем… Оцепление устроим — как по учебнику! Так что лучше играйте по-честному парни. Вам же лучше будет. Ждем мы вас голубки — ровно сутки. Думаю должно хватить. Потом пойдем по следам. Такой вариант мне лично, не очень улыбается, да и моим парням тоже.. Они очень расстроятся, и могут нагрубить при встрече… Все, пакуйтесь. …Группа заканчивала последние приготовления: бойцы проверяли оружие, Володарский копался в своих ящиках. Продув систему замкнутого дыхания, сталкер наклонился поправить замки на обуви. Когда хотел выпрямиться, взгляд его выхватил из полумрака подвала фрагмент стеклянной таблички, из тех, что вешают на казенных учреждениях. От вывески уцелело меньше половины, тем не менее, Журналист смог прочесть: „…..логії України ….на вітчуження ….ний пост № 26 “ Стараясь скрыть дрожь в пальцах, Журналист до фильтра выкурил сигарету, убеждая себя, что это лишь совпадение, навеянное воспоминаниями двухгодичной давности. Убедить себя получилось лишь в том, что таких совпадений в Зоне не бывает. Все приготовления были окончены. Семецкий, у порога лаборатории, вступивший в права командира группы, вопросительно посмотрел на сталкера. Журналист молча кивнул, извлек из кармана гайку и шагнул к гермоворотам. Глава 14. Июнь 2009 года. Чернобыльская Аномальная Зона. Квадрат 8Б Западного сектора Чернобыльской Аномальной Зоны. Объект 412 „Мертвый город“. Лаборатория Х-3 «… Микробиологические лаборатории, особенно работающие с патогенными биологическими агентами, располагаются, как правило, в отдельных, хорошо изолированных от внешней среды постройках или подземных комплексах. Лаборатории данного типа должны иметь как минимум два выхода: один для персонала, другой — для передачи необходимых материалов и вывоза отходов экспериментов. Второй вход оборудуется воздушными шлюзами, санитарными тамбурами, ультрафиолетовыми дезенфекционными камерами и тому подобными комплексами биологической защиты. Степень защиты зависит от категории лаборатории, которая в свою очередь, определяется видами исследований, производящихся на объекте. Каждая такая лаборатория располагает необходимым комплексом помещений, соответсвующих нормам и номенклатуре проводящихся работ. Лаборатории, относящиеся к военному ведомству, как правило обородуются в подземных бункерах, часто — в бывших бомбоубежищах, и обладают всеми необходимыми системами жизнеобеспечения, позволяющими работать в автономных условиях длительное время. Конструкции военных лабораторий выполнены по нормативам бомбоубежищ первой категории прочности. То есть такие лаборатории способны выдержать прямое попадание фугасной бомбы весом 250 кг. Помещение лаборатории многоярусное. На нижнем ярусе находятся генераторы и системы жизнеобеспечения. Там же находится складское помещение для хранения материалов, которые доставляются через отдельную лифтовую шахту, предназначенную только для перемещения грузов с поверхности. На нижнем ярусе, в отдельном, изолированном секторе располагают камеры хранения лабораторных результатов и холодильные установки. Сообщение этих хранилищ осуществляется с рабочими помещениями по отдельному каналу. Система водоснабжения разделена на две независимых сети, предназначенных соответственно для исследовательских и бытовых нужд. Лаборатория в обязательном порядке имеет свою собственную, автономную систему водозабора, в не зависимости от подключения к централизованной системе водоснабжения. По схожим принципам разделения может быть сконструирована и система вентиляции — отдельно для рабочих и бытовых помещений. Вентиляция должна быть приточно-вытяжной и обеспечивать пониженное давление в помещениях, где идет работа с биологическим материалом. На центральных ярусах комплекса располагаются бытовые и рабочие помещения. Данные помещения четко разделены на „грязные“ (боксы для приема и регистрации материала, боксы для проведения исследований, виварий, препараторскую и т.д.) и „чистые“ (раздевалки, комнаты отдыха, картотеки, душевые, туалет, прочее) » …Журналист в очередной раз прокрутил в голове лекцию, которую читал Володарский еще в Зеленом Мысе, и пришел к выводу, что Зона, будучи верна своей сволочной натуре, вряд ли позволит миновать им те сектора лаборатории, которые считались грязными. Спуск в подземелья Зоны был для Журналиста отнюдь не привычным сталкерским делом. Насколько Родион знал, исследовать различные подземные объекты в Зоне решались немногие. И только единицы из этих смельчаков вернулись на поверхность в здравом уме. Ну как в здравом уме… Бедняги шарахались от каждой тени, избегали замкнутых пространств и не высовывали из дома нос с наступлением темноты. Слава богу, хоть не мочились под себя… слишком часто. Естественно ни о каких походах в Зону больше не могло идти и речи. Бедняги доживали свой век в Предзонье, перебиваясь мелким попрошайничеством, пока алкоголь или поножовщина не обрывала их покалеченную жизнь… Рассказать внятно, что с ними произошло, они не могли, поэтому в сталкерской среде о подземельях ходили истории одна офигительнее другой. Как правило в этих историях фигурировали страшные стоны и скрипы, доносящиеся из подземелий, контролеры, ведущие на своем ментальном поводке полуразложившиеся трупы тех кто рискнул укрыться в бункерах и катакомбах во время Второй катастрофы, полчища грызунов обладавших коллективным разумом, а потому атаковавших сразу со всех сторон и за секунды обгладывавших до костей нещастных сталкеров… Не меньшей популярностью пользовались истории о заблудившихся в подземных лабиринтах военных, спятивших от голода и промышлявших каннибализмом. Бродяги, забредавшие в Гарничи с западного кордона, рассказывали о человекоподобных карликах, живущих в коммуникации разрушенных заводов… В общем, фольклор у сталкеров был необычайно богат на сюжеты и довольно однотипен по своей кровавости. Что в них было правдой, а что вымыслом мог бы рассказать сталкер по прозвищу Дикий Нарп — предводитель группы, которая специализировалась конкретно на исследовании подземелий. Будучи в компании Выдры, Журналист несколько раз встречался с диггерами, но откровенничать с отмычкой, ясное дело никто не спешил. Нарп был вообще крайне не многословным и замкнутым типом, и различные дела вел только с Выдрой, впрочем, как подозревал Родион, сотрудничество это диктовалось вынужденной необходимостью. Когда Журналист подался на вольные хлеба, его дорожка пересеклась с группой Нарпа на юго-восточном участке Кордона, но на этот раз уже сам Родион постарался свести общение к минимуму, небезосновательно считая Дикого Нарпа конкурентом. Так что подземный опыт Журналиста был крайне ограниченным и сводился в основном к исследованию многочисленных выходов из подземных коммуникаций на территории НИИ „Агропром“, где долгое время у Выдры была стоянка. Впрочем, Выдра, не смотря на свою легендарную обезбашенность глубоко в агропромовские подвалы проникнуть не смог: однажды найдя спуск в полузасыпанный тюбинг за западной оградой производственного комплекса института, сталкеры сумели довольно далеко зайти, уничтожили молодого, а потому слабого полтергейста, но вскоре подверглись нападению крыс и вынуждены были выбираться по протянутым под потолком силовым кабелям. Группа едва не заблудилась в многочисленных коридорах, но удача улыбнулась им — совершенно случайно беглецы наткнулись на другой выход, через который спешно покинули катакомбы. Выход тот Выдра приказал взорвать и больше в подземелья не совался. И это — один из самых авторитетных сталкеров, о котором слагали легенды. Так что, скорее всего бандиты, если и обнаружили вход в лабораторию под Мертвым городом — наверняка пошерстили скраю и не решились соваться вглубь. Верхний ярус, на котором в свое время размещались проходная для персонала, комнаты охраны, подсобки и тому подобные малозначимые секции группа прошла быстро и без препятствий. С первого взгляда становилось ясно, что данный ярус уже давно разорен мутантами или отморозками того же Страха. Лучи налобных фонариков „СЕВЫ“ выхватывали из мрака разбитую мебель, сломанную аппаратуру, пятна от разлитой краски и сажу на кафельном полу… Короче ничего интересного, разве что скелет, лежащий в углу бывшей комнаты хранения оружия, привлек внимание сталкера. Можно было бы пройти мимо, тем более что железные шкафы КХО были вскрыты и вычищены под ноль, однако что-то заставило Родиона осмотреть комнату повнимательнее. Сталкерской чуйке Журналист доверял, хотя, порой сам не мог внятно объяснить, что именно ему почудилось, что насторожило, или показалось странным. В этот раз Родион тоже не сильно копался в ощущениях, а просто жестом приказал группе остановиться и аккуратно приблизился к бренным останкам. Включил тактический фонарик на цевье автомата. Скелет лежал на спине. Судя по строению костей таза и грудной клетки, скелет принадлежал женщине. Значит, она входила в состав персонала лаборатории. Подобный вывод косвенно подтверждался грудой тряпья покрывавшей кости: синяя изованная ткань была когда-то лабораторным халатом. Журналист присел на коточки, и стволом автомата чуть сдвинул ткань с костей в районе ключицы. В свете тактического фонарика блеснул прозрачный пластик. Сталкер поднял бейджик и вполголоса прочел: » Чернобыльская зона отчуждения. Лаборатория радиобиологических исследований X-3. Григорович Ольга Эдуардовна, заведующая отделом серологических исследований. ІІІ категория доступа“. В уголке пластиковой карточки переливалась всеми цветами радуги голограмма. С хорошо сохранившейся фотографии на Журналиста смотрела эффектная блондинка, едва за сорок, роскошными распущенными волосами. „Странно, — подумал Журналист, — Такие шикарные волосы и исчезли без следа. Одежда сохранилась, а волосы нет, хотя должны были. Археологи находят муимии с уцелевшими волосами, а тут…“ Сталкер осветил лучем фонаря череп и присвистнул: прямо в теменной кости зияли три отверстия, расположенные наподобие выемок под пальцы, которые делают на шарах для боулинга. Вот только размером они были поменьше и неправильной формы. Очевидно было и то, что это не следы от пуль, уж в таких тонкостях жизнь научила Журналиста разбираться. Чем больше сталкер всматривался в изуродованный череп, тем больше ощущал непонятное и странное омерзение… На мгновение Родиону даже показалось, что эти отверстия прогрызли какие-то мутировавшие черви, и волосы съевшие заодно… Сталкер попятился от костей и взглянул вверх. Прямо над тем местом, где лежали кости, под потолком из стены выходил металлический короб вентиляционного канала. Короб был внушительных размеров, сделанный из хорошей, хромированной стали. Журналист провел лучом тактического фонаря вдоль боковой стенки короба… и едва подавил крик, когда заметил за сеткой воздухозаборника движение. Только спустя две долгих секунды, отмеченные гулкими ударами сердца, сталкер понял — никакой твари в вентиляции нет, просто воздушный поток, гуляющий по коробу, колышет кусок тряпки, зацепившейся за края рваной дыры в сеточном ограждении. Дыра была не менее семидесяти сантиметров в диаметре, края ее были выгнуты наружу, как если бы что-то прогрызло сетку и протискивалось из вентиляции в комнату. Журналист сглотнул комок. Сталкерское чутье поменяло полярность: если минуту назад Журналисту хотелось осмотреть кости, то теперь волна омерзения гнала его прочь. Родион медленно и аккуратно вышел из КХО. На вопрос Семецкого „Что там?“, молча, сунул ему в руки найденный бейдж.  — Ты смотри. — сбушник потер пальцем голограмму. — Похоже на чип, какие используют для открывания электронных замков. После чего спрятал карточку в карман комбеза и отдал приказ двигаться дальше. Впрочем, далеко они не продвинулись. Шахта с лестничными маршами, ведущими на нижние ярусы, была перекрыта мощными жарками: воздух дрожал и вибрировал среди закопченных стен, а детектор аномалий в руках Клеща просто зашкаливал, оглашая первый ярус пронзительным писком. Исходя из сложившейся ситуации, решили спускаться через шахту грузового лифта, которая предположительно вела, на нижний, технический уровень Х-3. Скрежет металла пронзительным эхом разнесся по закоулкам лаборатории, когда Эдельвейс и Муха без значительных усилий раздвинули створки лифтовых дверей. Кабины на ярусе не было — у ног спецназовцев разверзлась темная и дышащая сыростью бездна. Однако освещенная лучами фонарей шахта оказалась вовсе не бездонной. На глубине всего каких-то 20 -15 метров, была видна крыша лифтовой кабины, от которой тянулись стальные тросы, покрытые сплошным слоем ржавчины, как и все остальные металлические конструкции в шахте. Откуда-то сверху капала вода, возможно просачиваясь с поверхности. Слава тебе Зона, на стенах и потолке шахты не обнаружилось никакой аномальной растительной гнусности, вроде жгучего пуха или ржавых волос. Спускаться вниз пришлось по аварийному скобяному трапу. Первым проверять его проходимость и надежность вновь предстояло Журналисту. Повесив автомат за спину и закрыв забрало шлема по совету Володарского, сталкер начал спуск, осторожно проверяя на прочность каждую скобу. Когда Журналист добрался до крыши лифтовой кабины, не уступавшей по размерам крыше микроавтобуса, к нему спустился Муха. Вдвоем они подняли аварийный люк. В кабине тоже лежали человеческие останки. Кости были перемешаны, но по количеству черепов, Журналист определил, что погибли в лифте как минимум трое бедолаг. На черепах не было вызывающих омерзения отверстий, и сталкер облегченно перевел дух. Двери кабины были открытыми, сразу за ними начинался пологий пандус, уходящий в темноту… …Так экспедиция попала на самый нижний ярус лаборатории. Помещение было поистине огромным — света от шести тактических фонарей едва хватало, чтобы рассеять темноту, но было вполне достаточно, чтобы разглядеть высокий свод с погасшими светильниками, под которыми располагались направляющие подвесного крана, четыре мощных колонны и трубопроводы, протянувшиеся на высоте двух метров вдоль стен. Пол помещения был затоплен примерно по середину голени, и, на поверхности воды, переливались всеми цветами радуги маслянистые пятна разлитого топлива для генератора системы жизнеобеспечения. В воздухе висел явный запах нефтепродуктов. Справа от шахты лифта вдоль стены тускло отблескивали сложенные в два ряда металлические контейнеры, помеченные зловещими знаками биологической опасности. Володарский, в сопровождении Эдельвейса пощелкав возле них своим экспресс-анализатором, знаком показал, что разгерметизации не произошло, и явная биологическая опасность отсутствует. Журналист тут же убрал стеклянное забрало герметичного комбинезона, извлек из подсумка плоскую флягу с коньяком, свинтил крышку и сделал глоток. Эту фляжку он пронес в Зону из самого Зеленого Мыса. Что удивительно, ее вернули целой и невредимой бойцы Таченко, в отличие от артефакта Батарейка, подобранной Родионом на болоте у „Ростка“. Хотя чего тут удивительного? Капитан играл по крупному и мелочно крысятничать своим людям тоже не позволял. Да и что такое фляга со спиртным, если ты ее владельца за яйца держишь? Волна тепла разбежалась от желудка по телу, немного ослабив напряжение. Закурить бы сейчас, для полного ажура, да ведь хрен его знает, что за дрянь по воде разлита, не хватало тут пожара устроить. Через все помещение между колоннами тянулся металлический мостик, с которого когда-то заведующий складом управлял распределением грузов. Взобравшись на мост по боковой лестнице, группа расположилась на привал. Журналист окинул взглядом своих невольных товарищей и усмехнулся уголками губ: напряжены черти, но держат себя в руках. Расположились правильно, каждый боец контролирует отдельный сектор за спиной у товарища, не оставляя без внимания ни метра враждебной территории. Оружие в руках бойцов снято с предохранителей. Психологическая и боевая подготовка у „Сигмы“ поставлена что надо. Только Володарского била мелкая дрожь. Семецкий достал атечку, извлек какую-то пилюлю и приказал научнику ее выпить. Тот, безвольно, словно амеба выполнил приказ. В майоре ничего не осталось от того самоуверенного офицерика научной службы, который на базе Зеленого Мыса свысока разговаривал с Калтыхиным. Совсем плох. При первой же угрозе может впасть в панику. Впрочем, успокоительное подействовало быстро, челюсть майора перестала трястись, а на бледные щеки вернулся слабый румянец.  — Куда дальше, товарищ майор? — спросил Семецкий Володарского спустя пару минут, когда научника полностью отпустило. - Мы, повидимому на техническом складе, — встрепенулся Володарский. — То есть спустились на самый нижний уровень. Скорее всего, интересующие нас ампулы уровнем выше, в главном секторе лаборатории… нужно искать выход со склада…  — Ясно. — продолжил Семецкий. — Где-то здесь прошел Ходьков, значит, и мы пройти сможем. Что скажешь, Шахов?  — Я тебе что? Бабка-гадалка? — буркнул Журналист. — Ходьков прошел, да не вышел… Тихо здесь. Чересчур тихо… Ни тебе крыс, ни дерьма после бюреров… Я не верю, что Зона нам выкинула в масть… Если тут нет привычной гнуси, то возможно в лабе притаилось что-нибудь похуже.  — Эдельвейс! — Семецкий обратился к спецназовцу, который после пленения Калтыхина стал неформальным лидером среди бойцов. — Твои соображения?  — Ждем приказов. — отчеканил Эдельвейс, без малейшей приязни в голосе. Журналист снова усмехнулся уголками губ. Ага, ждут приказов, но действовать будут по-своему, ясно как божий день. Того и жди выстрела в спину… … Раздвижные двери, ведущие со склада вглубь лаборатории, были открыты, но сталкер не спешил к ним приближаться: прямо над дверным проемом проходил короб воздуховода. При одной мысли, что придется пройти под этим, мурашки пробегали по спине у Журналиста. Родион еще раз осмотрел короб воздуховода. Трещин нет, решетки воздухозаборников целые… Послать бы отмычку вперед, да вот кого? Семецкий — командир, Володарский впадет в истерику и натворит дел, к тому же он ценное звено, мать его, от которого зависит исход операции. Бойцы…?  — Муха, вперед. Пока не скажу стоп. — решился Журналист. Муха вздрогнул, но с места не сдвинулся. Глаза его блеснули, а палец правой руки скользнул со ствольной коробки на спусковой крючек.  — Муха, вперед… — тихо, но твердо повторил Эдельвейс и только тогда Муха послушался. Шаг, другой… Чувство тревоги вибрировало на постоянной, хорошо знакомой каждому сталкеру отметке. Постоянное, можно сказать дежурное чувство тревоги.  — Стоп. Муха замер, ровно на пороге, в аккурат под вентиляционным каналом. Прошла секунда, две… Ничего не происходило. — Вперед, два шага. — произнес Журналист и двинулся вслед за Мухой. Сталкер и Муха оказались в не большом округлом помещении с довольно широкой винтовой лестницей, ведущей на верхний ярус. Журналист отстранил в сторону спецназовца, знаком показал оставаться на месте, взял наизготовку автомат и начал подниматься наверх. Приблизившись к отверстию в потолке, достал из кармана болт и легонько забросил его наверх. Вспышка яркого света, больно резанувшая по привыкшим темноте глазам, совпала с утробным рыком донесшимся, как показалось, сталкеру из самого нутра подземного комплекса. Внизу тонко завизжал Володарский, но его писк тут же оборвался — видимо кто-то из группы заткнул ему ладонью рот. — Аварийный генератор, мать его трижды в бога в душу в мать! — прошипел Журналист, и выключил тактический фонарик. — Поднимайтесь! — крикнул он вниз, — Дальше со светом пойдем. Кажется, моя гайка попала в поле действия датчика движения, который включил освещение. Помещение второго яруса, на которое выводила лестница, оказалось просторным холлом. И нужно сказать в свое время этот холл был обустроен и отделан по последнему слову зарубежной инженерной мысли. Никаким совдепом там и не пахло: импортный кафель, импортные светильники, импортная мебель… вот только было одно „Но“. Холл выглядел так, как будто в нем ночевала, да что там ночевала — целый месяц жила обширная таджикская семья, или небольшой цыганский табор: мебель сломана, мягкий наполнитель обивки распотрошен и разбросан по полу, кафель местами отвалился, а местами выглядел так, будто в него периодически долбили тяжелыми и тупыми предметами. Собственно в роли тупых предметов выступали несколько огнетушителей, погнутых и с облупившейся краской. Один огнетушитель был сплющен и больше походил на тазик, в котором бабушки по деревням варенье варят. Из светильников уцелели только два аварийных — спрятанных в стенных нишах и прикрытых плафонами из бронестекла. Пол холла был усеян разнообразнейшим мусором, начиная от слипшихся от сырости комков жеванной бумаги и заканчивая связанной в причудливые узлы грязной одеждой. То тут то там попадались раздолбанные мобильники, ноутбуки и корпуса системных блоков компьютеров, осколки плат, смятые жесткие диски… „Да уж, — подумал сталкер. — вряд ли Володарский найдет здесь хоть один уцелевший бит информации…“ Завершали картину непонятного происхождения пятна на стенах, и подозрительные комки сухого вещества на полу.  — Дерьмо бюрера. — слегка поддел башмаком одну из таких куч Журналист. — Причем старое дерьмо… Дерьмово.  — Твою ж мать… — только и прошипел Семецкий, окинув взглядом. — это…это…  — Это жилище бюреров. — Журналист отбросил ногой кипу бумаги. Под бумагой оказались осколки разгрызенных костей. –Видал? Где едят — там и срут. Но хуже всего то — что это брошенное жилище. Судя по состоянию дерьма и слабой вони — брошеное около года назад. А судя по количеству дерьма — пробыли тут бюреры недолго… Бойцы и Володарский ошарашенными взглядами обводили помещение. Нужно сказать, что слабое аварийное освещение несколько сглаживало насыщенность картины, но, ни разу не ослабляло художественный эффект. Научник торопливо защелкал экспресс-анализатором, впрочем, объявив через секунду, что опасности нет.  — А бюреры — это вам не стая слепых псов. — продолжал меж тем Журналист исследуя загаженный пол. — их очень сложно испугать, и практически невозможно выкурить из облюбованной норы. Так что держите ухо востро. Вполне возможно, я просто не успею вас предупредить об опасности. Семецкий огляделся. В холл выходило четыре раздвижных двери. Две из них были просто расколоты на куски, полуоткрытые створки одной перекошены и, видимо, заклинены, а третья, не смотря на то, что была изготовлена с большими стеклянными вставками, выглядела абсолютно не пострадавшей от вандализма мутантов. К сожалению, толстый слой пыли с обеих сторон стекла мешал разглядеть помещение за дверью.  — Не двигаться! — скомандовал Журналист. Группа замерла, ощетинившись стволами автоматов. -А вот это уже интересно. — спокойно продолжил Журналист, достал штык-нож и расчистил от мусора небольшой участок пола. — Эдельвейс, Семецкий… взгляните. На полу явственно виднелся черный отпечаток подошвы примерно сорок третьего размера. Нужно заметить точно такие же черные отпечатки оставляли и башмаки членов экспедиици. — Тот, кто оставил этот след, прошел через тоже разлитое дерьмо на складе что и мы. — Ходьков, тот научник, из пропавшей экспедиции, сигнал от датчика которого засек спутник… — прошептал Семецкий. — Ты уверен? — спросил Журналист, ища взглядом другие следы подошв. — Уверен. — ответил за Семецкого Эдельвейс и указал пальцем на рисунок протектора. — Такой узор есть только на обуви „Сигмы“. …Следы вели к двери с заклинившими створками. Эдельвейс сделал шаг в этом направлении, но тихий оклик сталкера заставил его остановиться: — Стой, придурок. — Журналист произнес это тихим, спокойным тоном, но что-то прозвучало в его голосе, от чего у Семецкого прошлись мурашки по спине. — Сталкер…- голос Эдельвейса напоминал рокот отдаленно грома, но Журналист снова перебил спецназовца: — Я второй раз повторять не буду. Эдельвейс взглянул в глаза сталкера и отступил. — Что там? — запоздало стараясь разрядить ситуацию, спросил Семецкий и посмотрел на перекошенную дверь. В дверном проеме виднелся коридор, вдоль стены, которого тянулся вентиляционный короб. Хотя в коридоре света было мало, сбушник разглядел, что одна из секции короба оторвана и валяется на полу. — Я ебу? — зло прошипел в ответ сталкер. — С вопросами — к Сахарову. Нельзя туда идти. Захочешь проверить — я тебе ебало разобью. Командуй лучше — куда дальше? — Володарский! — бросил через плечо Семецкий, все еще глядя в бешеные глаза сталкера, в глубине которых едва заметно плескался страх. — Похоже мы в холле „грязной зоны“ лаборатории. — сбивчиво заговорил майор. — Судя по маркировке у дверей — здесь виварий, здесь препараторская, а здесь… — голос Володарского внезапно сел, когда он указал запертую дверь. — здесь главный бокс лаборатории… Кажется, мы пришли… — А что там? — спросил Журналист, указав на дверь за которой скрывались следы Ходькова. -Там переход в „чистую“ зону… — Прекрасно. Значит нам туда и не нужно. — оборвал майора сталкер. — Главный бокс… — Семецкий перебрался через кучу мусора к закрытой двери, осмотрел створки. — Похоже на электронный замок. — сбушник извлек из кармана бейдж. — Самое время испробовать карточку, которую ты Родион среди костей нашел…  — Не гони лошадей, Семецкий. — остановил его Журналист. — прежде чем вскрывать этот долбанный ящик пандоры и совать голову в самое пекло, непомешало бы осмотреть остальные комнаты… Так спокойней спине будет. — Верно, Родион… Ну что ж, сталкер — выбирай направление… …Виварий был разгромлен и загажен мутантами едва ли не больше чем холл. Не уцелело ничего — ни стеллажи, ни мебель… Только расположенные в стенных нишах вольеры с дверцами из армированного стекла выглядели неповрежденными. Неиначе эти дверцы были сработанны той же фирмой, что и дверь, ведущая в главный бокс. Сталкер обратил внимание, что каждый из вольеров был абсолютно герметичен. За стеклом среди опилок белели скелетики лабораторных крыс. Посреди просторного вивария лежал еще один скелет. И хотя череп был фактически раздавлен упавшим кислородным баллоном, одного беглого взгляда на пропорции костей было достаточно чтобы понять: этот скелет принадлежал не человеку.  — Это бюрер. — зло сплюнул сталкер. — Я не знаю что напугало остальных мутантов, но это было достаточно страшным чтобы заставить их выводок не только убраться отсюда, но и бросить своего мертвеца. Бюреры никогда не бросают трупы своих сородичей — это внушительный и жирный кусок жратвы. Тем более что унести его, с телекинетическими способностями мутантов не составляет труда. Идем дальше. Чем скорее мы уберемся отсюда — тем лучше. В препараторской также не уцелело ничего, кроме кафельного столика для проведения вивесекции. Под ногами хрустело сплошное крошево из битой лабораторной посуды и оргтехники. Давящая тревога не покидала Журналиста, хотя вокруг не было ничего сулившего опасности — ни аномалий, ни свежих следов мутантов. На всякий случай сталкер прокидал болтами помещение — никакой подозрительной реакции. — Кажется… кажется это журнал … Похоже на записи результатов вскрытия подопытных животных.. Необходимо забрать его. — голос Володарского был на удивление тверд. Научник без разрешения сталкера двинулся к дальней стене, где лежала толстая лабораторная тетрадь в черной обложке. Видимо действие успокоительного и отсутствие видимых угроз отключило у майора не только чувство страха, но и благоразумие. Журналист, только что кинувший туда болт, решил было не тратить нервов, но взглянув на предмет интереса Володарского обмер: тетрать лежала раскрытой и один из ее листов мелко подрагивал. Сталкер метнул взгляд вверх — точно над тетрадью в потолке располагалась вытяжная решетка. Журналист преодолел прыжком расстояние, разделявшее его с майором, схватил Володарского за плечо, развернул и коротко ударил по печени. Научник вскрикнул и рухнул на пол. Через мгновение в висок сталкеру уперся ствол АКСа. — Спокойно! — рявкнул Семецкий. — Клещ, убери оружие! Шахов, твою мать, тебе придеться объяснить что происходит. — Да не знаю я! — сверкнул белками Журналист. — Когда подхожу к вентиляции, меня аж в дрожь бросает. Первый раз это случилось наверху, там где первые кости нашли…в черепе этой бабы были три странных отверстия, мутить начинает как вспомню эти дыры. А своему чутью я доверяю. Хуй бы с каждым из вас, если в одиночку гробанетесь, но здесь можем все под раздачу попасть! — Почему сразу не доложил? — набычился Семецкий — А хули докладывать? — уже спокойнее ответил Журналист — Что у меня очко играет? Я сталкер, а не психоаналитик — не мое это дело копаться в природе хренового предчувствия и его анализировать. Вы меня не нянькой нанимали! Хотите жить — слушайте меня. Не хотите — лучше сразу застрелитесь. Я плакать не буду. — Родион, пойми. — задушевно проговорил сбушник. — Этот журнал может оказаться очень важными. Ты же сам видел — практически все цифровые носители информации уничтожены бюрерами…А эти записи могут пролить свет на многое… — Семецкий, ты — дебил?  — Уходим отсюда. — Вместо ответа скомандовал Семецкий.- Журналист первый, Эдельвейс замыкающий, остальные обычным порядком. … Зона, при всей своей паршивости и непредсказуемости, иногда выкидывает счастливый билет. Карточка открыла дверь в главный исследовательский бокс, который совершенно не пострадал от мутантов. Экспресс-анализатор вновь не показал заражения. А посредине главного стеллажа, среди колб, реторт, пробирок и чашек Петри стоял открытый дюралевый кейс, в котором находились шесть надежно зафиксированных ампул с синей жидкостью. Глава 15. Июнь 2009 года. Чернобыльская Аномальная Зона. Квадрат 8Б Западного сектора Чернобыльской Аномальной Зоны. Объект 412 „Мертвый город“. Лаборатория Х-3 Видимо бойцы Калтыхина разработали свой план заранее, и просто ждали удобного момента. Едва только стало ясно, что синие ампулы — действительно цель их поиска, как Журналист оказался лежащим мордой в пол с заломленными руками, а Семецкий, пробовавший оказать сопротивление — в нокдауне. Оружие сбушника и сталкера мгновенно оказалось у Мухи и Клеща, включая дополнительные магазины и штык-ножи. Что касается Володарского, Эдельвейс просто забрал автомат из рук хлопающего глазами майора, после чего подмигнул растеряному научнику, и приложил палец к губам: » Не шали, парниша“. В общем — бунт на корабле по всем правилам. Не то чтобы Журналист не предполагал такой поворот событий — предполагал, вот только посчитал его крайне маловероятным: Калтыхин в заложниках, крайне опасная обстановка лаборатории, да и плотное, заботливое, внимание солдат Таченко резко снижали шансы на успех мероприятия. А вот Эдельвейс, видимо посчитал, что стоит. Рисковые парни в спецназе СБУ, ничего не скажешь. В общем, диспозиция была такая: на входе в бокс, с оружием наизготовку стоит Клещ. У противоположной стены, в зоне поражения одной автоматной очереди на коленях, с заложенными за голову руками — сталкер и плюющийся кровью из разбитой губы Семецкий. Волородарского оставили стоять там, где его и застала „смена власти“: у стеллажа, напротив пленных. Похоже бойцы решили, что майор не представляет никакой угрозы. Рядом с ним, на крутящемся лабораторном стуле расположился Эдельвейс. Муха стоял слева от пленных и его автомат был однозначно готов плюнуть свинцом одновременно с оружием Клеща. Точно посредине лаборатории, Эдельвейс поместил уже закрытый дюралевый кейс с синими ампулами, отобранный у Семецкого. В результате захвата и обезоруживания ни один стул не перевернулся, ни одна склянка не разбилась и только пыль, взметнувшаяся во время краткосрочной схватки, кружила в свете галогеновых светильников. Однако работали профессионалы. - Ну, вот и пришло время поговорить майор. — Эдельвейс устроил поудобней на коленях СВУ, достал пачку сигарет, закурил. — Что это за ампулы? — Эдельвейс, ты понимаешь, что ты уже до трибунала допрыгался? — пошел в контратаку Семецкий. Вместо ответа Эдельвейс встал и ударил Семецкого берцем в грудь. Сбушних охнул и повалился на пол, хватая ртом воздух. Эдельвейс спокойно повернулся и снова уселся на стул. — Что это за ампулы? Не ответишь ты — спросим у сталкера. На крайний случай — допросим Володарского. Время у нас есть. Твои дружки ведь сунуться в лабу только через сутки… — Да что ты с ними панькаешься, Эдельвейс — буркнул Муха. — Их же за пять минут разговорить можно  — Как видишь, товарищ майор, — вновь обратился к хрипящему Семецкому Эдельвейс. — У пацанов руки чешутся поговорить с тобой по душам, порасспросить, за что ж ты, сука, капитана продал. И моя сдержанность — это не гуманизм вовсе. Просто хрен его знает, какая гнусь на твои вопли и запах крови сюда заглянет. Вот поэтому я просто спрашиваю. Но, если ты в молчанку играть собрался — я ж могу и рискнуть… — Ты неправильно понимаешь ситуацию, — прохрипел, усаживаясь у стены Семецкий. Помассировал рукой грудь, поморщился и продолжил. — Я понятия не имею, что находится в ампулах. И подчиниться воле Таченко я был вынужден, чтобы спасти экспедицию, наши жизни и жизнь Калтыхина. И только я один знаю, как нам выбраться из этой задницы. — Ну? — Задачи экспедиции ты знаешь не хуже меня. Добавлю, помимо эвакуации пропавшего ученого мы должны были выяснить, чем занималась эта чертова лаборатория. Были приняты беспрецидентные методы секретности, ведь лабораторией интересовалось не только СБУ, но и другие спецслужбы, о принадлежности которых, мы можем только догадываться… На кон поставлено очень многое. Ввиду этого, извините за банальность, задачу нужно выполнить любой ценой. В том числе и вступая в ситуационные союзы с потенциальным противником. Как ты понимаешь, ценность жизни задействованных в операции фигур имеет более низкий приоритет, чем выполнение миссии. Не заставляй меня называть номера соответствующих директив и цитировать параграфы. Ты сам все не хуже меня знаешь. — Знаю. Однако, директивы говорят и о том, что если, вследствии деятельности или бездеятельности командира выполнение задания может быть поставлено под угрозу, допускается … — Я знаю, что допускается. — перебил Эдельвейса Семецкий. Именно этой директивой я руководствовался, когда согласился на сотрудничество. Ведь в противном случае нас бы всех расстреляли и выкинули мутантам на прокорм: ваш охуительно патриотичный командир в результате отказа от сотрудничества с Таченко не только поставил под угрозу цель миссии, но превратил нас в просто ненужных свидетелей. А давая согласие, я как второе лицо в экспедиции, не только устранил недееспособное командование, согласно упомянутой тобой директиве, но и получил реальный шанс спасти наши задницы, попутно выполнив задание, приоритетность которого выше всех наших жизней вместе взятых. И заметь — я отстранил Калтыхина, сохранив ему при этом жизнь, а вот вы своей самодеятельностью можете просрать все подряд: приказ, любимого капитана и собсвенные жопы. Журналист, ведать не ведавший ни о каких директивах, отметил про себя, что если сбушник и врет, то врет весьма убедительно. По крайней мере, поставить в тупик Эдельвесйа Семецкий смог, теперь нужно только аккуратно развивать выигрышную ситуацию. — … Мы на войне, боец, — продолжал меж тем Семецкий.- А война не обходиться без потерь. Пока что у нас потери условные: Калтыхин жив. — Калтыхин в заложниках. — поправил Эдельвейс. — Верно. И живой он Таченко нужен до только тех пор, пока Сухопарый не получит ампулы. После этого ваш командир переходит в разряд ненужных свидетелей. — Зная, что в ампулах, можно поторговаться с Таченко. — возразил Эдельвейс. — Обменять капитана, пригрозив уничтожить содержимое кейса. В случае обмена, пару ампул оставим себе. — Нихрена. — голос Семецкого все больше и больше набирал ноток превосходства. — Во-первых, мы не знаем что в ампулах, и вряд ли сможем узнать: вся лабораторная информация уничтожена мутантами. Во-вторых, пытаясь уничтожить ампулы, мы можем освободить вирус, предположительно заключенный в них, тем самым поставив под угрозу всю страну. Мы просто не в состоянии просчитать всех последствий. В-третьих, откуда нам знать, что Сухопарому нужны именно ампулы? А не кейс, например? Возможно, в конструкции кейса вмонтирована капсула с образцом бактериологического оружия, а синяя хреть в ампулах — только камуфляж? И образец этот можно уничтожить только строго определенным химическим или биологическим путем? И последнее. Директива, Эдельвейс, директива: выполнение задания — важнее жизни капитана. А ампулы — это все что мы знаем о деятельности лаборатории. Отдать даже часть из них в руки конкурентов — это не просто провал операции, это — предательство. Тех, кто сумеет убежать от людей Таченко — посадят всерьез и надолго. Эдельвейс задумался, но приказа опустить оружие своим людям не дал. Семецкий выглядел спокойно и уверенно.  — Хорошо. Как мы можем выйти из ситуации и выполнить задание? — спросил, наконце Эдельвейс -А Калтыхин? — начал было Муха, но Эдельвейс отстановил его движением руки.  — Вариант у нас только один. Искать запасной выход из лаборатории. — заговорил Семецкий. Володарский утверждал, что близость лаборатории к реке позволяет оборудовать ее собственной системой водозабора и канализацией, что предполагает наличие довольно просторных каналов комунникаций. Мы можем попытаться уйти по одному из этих двух путей. Герметичность и запас кислорода комбинезонов, позволят нам определенное время двигаться даже под водой. Но с каждой секундой время истекает. Наверху бойцы Таченко уже дождались геосканер, и пройдет совсем немного времени, прежде чем все щели, ведущие в лабораторию, будут перекрыты. По-хорошему нас нужно было отправлять в лабораторию, только после тщательной разведки, но… по каким-то причинам Таченко поспешил… И мы должны воспользоваться этой ошибкой капитана. Такой вариант таит массу опасностей, но с нами сталкер и достаточное количество боеприпасов: в шесть стволов мы имеем серьезные шансы пробиться в случае атаки мутантов.  — А дальше? Без пищи, с одной аптечкой и порядком растраченным боезапасом… — Директива. — отчеканил Семецкий. — В случае необходимости все, что найдется из боеприпасов и медикаментов передается одному из нас, тому, у которого есть максимальные шансы добраться до периметра. Выполнение задачи — вот главный приоритет. — А максимальные шансы окажутся, естественно, у сталкера. — криво усмехнулся Эдельвейс. — Максимальные шансы, — проговорил Журналист. — будут у того, кто выбереться живым и минимально израненным из канализации. — Сам назначишь, в крайнем случае. Ты ж теперь командир. — серьезно сказал Семецкий, обращаясь к Эдельвейсу. — А Калтыхин? — сдавленным голосом спросил Эдельвейс. — Пока мы на свободе, а кейс у нас, он им нужен живой. И как только мы свяжемся с центром — Калтыхин станет единственным шансом капитана Таченко на помилование. — Таченко может укрыться в Зоне… — Может. Но его семья будет в нашей власти. Казалось, Эдельвейс дрогнул под напором доводов Семецкого и ситуация пройдя критический пик, начинает стабилизироваться, но тут в разговор вступил Муха:  — Ебать, Эдельвейс, да что ты их слушаешь? Сталкер и штабная крыса! Они тебе насоветуют! Капитан еще на материке говорил, что от них можно ножа в спину ожидать! Ты кому веришь? Ты им веришь? Я их, блядей, прямо тут порешу! На последних словах голос Мухи модулировал до фальцета. Боец вскинул автомат, направляя ствол в сторону Журналиста.  — Отставить, Муха! — рявкнул Эдельвейс, и сразу же добавил более мягким тоном: — не твори хуйни, братишка… — Братишка?! — похоже Муху понесло. — А может это они тебе братишки? Капитан тебя на горбу из-за периметра выволок в 2006, а ты Семецкому веришь? — Муха направил оружие на сбушника и крикнул Семецкому в лицо: — Ты доебал меня своими историями, блядь! — Епифанцев… Володя… ты не нервничай, ты отдохни. — Эдельвейс впервые при посторонних назвал Муху по имени и фамилии. Муху трясло. Журналист не впервые видел подобную картину. В зоне с катушек съезжали часто и густо.  — Муха, давай поговорим… — Эдельвейс поставил свой автомат у стола и медленно шел к Епифанцеву. Клещ держал оружие наизготовку, попеременно водя стволом от пленных к Мухе. Муха же весь покрылся потом и направил оружие на Эдельвейса:  — Ты же сними за одно, сука! Ты же меня сталкеру в отмычки назначил… — Вова, мы с тобой еще со срочки вместе… как ты можешь такое говорить…- продолжал увещевать Эдельвейс. Муха сделал два шага назад, не сводя оружие с Эдельвейса. …Чувствство опасности взвыло громкой сиреной, перекрывая даже то напряжение, которое повисло в боксе. Журналист метнул взгляд за спину Мухи и почувствовал, как внутри мгновенно все заледенело: солдат стоял в углу, уперевшись в стол, а слева от него под потолком чернела стальная решетка воздухозаборника вентиляционной шахты. Через мгновение события обрушились стремительной лавиной. Решетка с треском вылетела из ниши и ударила по голове Муху — на кафель брызнула кровь. Журналист не своим голосом крикнул „Забрала!“ и одним движением опустил защитное стекло комбинезона, с облегчением услышав шипение воздуха при герметизации. Краем глаза успел заметить, что забрала успели опустить Семецкий и, внезапно, Володарский. Эдельвейс не успел. Вылетевшее из вентиляции вслед за решеткой облако черной пыли окутало голову и плечи бойца — через секунду среди стен лаборатории заметался полный мучения крик. Затрещала очередь — Муха в агонии нажал на спусковой крючек. И хотя пули ушли вверх, две из них попали в Володарского — пробитое пулями забрало „СЕВЫ“ мгновенно окрасилось кровью. Научник захрипел, упал на стеллаж, сполз на пол и затих. За несколько секунд черная пыль успела заполнить практически половину бокса. Журналист вскочил на ноги одновременно с Семецким и оба рванули к выходу. Сталкер заметил, что в правой руке сбушника дюралевый кейс с ампулами. Пыль следовала за ними по пятам. Растерянный Клещ стоял на пути и сталкер с сбушником буквально вынесли своими телами в холл. Троица распласталась на засранном бюрерами полу. Семецкий первый вскочил на ноги, подбежал к панели у дверного проема и нажал красную кнопку. Дверные створки успели сойти до того, как облако пыли проникло в холл. Клещ, столкнул с себя сталкера и журналист успел заметить, что боец не только успел закрыть забрало, но и не выпустил автомата из рук. Все остальное оружие осталось внутри бокса. Журналист попытался встать, но тут же получил тычок прикладом по коленной чашечке и снова повалился на кучу мусора — Лежать! — донесся до сталкера приглушенный скафандром приказ Клеща. Клещ одним прыжком оказался у дверей в бокс. Ударил ладонью по кнопке на панели электронного замка. Створки не шелохнулись. Из-за створок продолжали доноситься крики Эдельвейса, в которых уже не было ничего человеческого.  — Открой дверь! — ствол автомата повернулся в сторону Семецкого! — У тебя ключ-карта! — Ему уже не помочь… — ответил Семецкий, пятясь от дверей, за стеклом которых клубилось черное облако  — Быстро, тварь! — Хорошо. — ответил Семецкий, сделал шаг к двери, споткнулся за покореженный корпус сервера, упал на четвереньки. Изнутри бокса, прямо из черной пыли в стекло двери уперлось окровавленная ладонь и начала медленно сползать вниз, оставляя за собой красные полосы. Мгновение спустя в стекло ударилась голова Эдельвейса. Спецназовец уже не кричал. Его лицо было покрыто какой-то черной пузырящейся жидкостью, изо рта и носа толчками шла кровь. Лицо Клеща исказила гримаса омерзения и он на мгновение выпустил из поля зрения Семецкого. Сбушник тут же схватил бойца за ноги и рванул на себя. Муха взмахнул руками и рухнул на спину. Журналист подскочил к упавшему спецназовцу и ударом ноги выбил из правой руки Клеща оружие. Пока сталкер поднимал автомат, Семецкий запрыгнул Клещу на грудь и вбил под подбородок острый осколок кафеля. Осколок пропорол ткань комбеза и застрял в горле спецназовка. Клещ плюнул в стекло забрала кровью, и забил руками. Семецкий поднялся на ноги и ударом башмака сломал Клещу шею. Еще не стихли последние судороги, а Семецкий уже достал из разгрузки убитого спецназовца два дополнительных магазина и кинул их Журналисту. Опешивший, от такого разворота дел, сталкер едва успел их поймать. — Что это было, Родион? — спросил Семецкий, прячя в свою кобуру двенадцатизарядный » Форт“ Клеща. — Понятия не имею. — ответил Журналист. — Похоже, эта хрень пряталась в вентиляционных каналах… Семецкий поднял с пола кейс, открыл и с облегчением убедился, что все шесть ампул целы. — Пора искать канализационный коллектор и убираться… — начал было сбушник, но слова застряли в его глотке, когда он бросил взгляд на двери главного бокса. Черная пыль осела практически до самого пола, поэтому можно было рассмотреть все, что происходит в боксе. За измазанной кровью дверью стояла фигура, которую, на первый взгляд, можно было принять за человека. Но это только на первый взгляд: Тело было вполне человеческим, но на месте головы у фигуры раздувался и пульсировал огромный фиолетовый мешок. Плоть этого нароста была гладкой и блестящей, пронизанной красными прожилками, наподобие вен. Пять или шесть таких вен утолщались, превращались в кольчатые щупальца, которые отходили от нароста и врастали в тело на уровне ключиц. Это хорошо было заметно, так как одежда на груди непонятного существа была растегнута. Что касается самой одежды, то это был изорванный и грязный защитный комбинезон ССП-99 „Эколог“ -стандартная экипировка ученых для вылазок в Зону. На груди чудом уцелела металлическая бирка, на которой было выгравировано: „Служба Безпеки України. Підполковник Ходьков С. А.“» За спиной Семецкого выматерился Журналист. Меж тем черная пыль за дверью полностью осела, и стало видно, что у ног бывшего подполковника Ходькова вниз лицом лежит Эдельвейс. Из нароста на голове мутанта выстрелило три узких бледных щупальца, устремились вниз и впились в голову лежащего спецназовца в районе теменной кости. По телу Эдельвейсма прошла судорога, солдат выгнулся дугой, из его рта снова хлынула кровь. Семецкий закричал, а через мгновение сбушник и стакер бросились со всех ног к винтовой лестнице. Ужас и отвращение полностью овладели людьми — их совершенно не волновали поиски запасного пути из лаборатории через канализационные коммуникации, они просто бежали как загнанные звери по своим следам и единственным их желанием было убраться поскорее из этого проклятого места, выбраться из душного и зараженого черной пылью подземелья, увидеть над головой небо, а не серые бетонные плиты. Когда беглецы загремели каблуками по лестнице, мутант отошел от двери и одним прыжком скрылся в отверстии воздуховода. То существо, которое некогда было бойцом специального отряда СБУ „Сигма“ с позывным Эдельвейс, последовало за ними. Сталкер и сбушник бежали, а смерть гналась за ними по пятам. В каналах вентиляции что-то выло и гремело, каждый воздухозаборник на их пути плевал смертоносной черной пылью. Кажеться из нескольких воздуховодов к беглецам тянулись руки – но, ни Семецкий, ни Журналист не оглядывались. Когда выбежали на железный мост складского помещения, дорогу им преградил еще один мутант. Кем он был раньше, определить было сложно — бледное грязное тело было без одежды. Журналист от бедра дал очередь — пули ударили мутанта в грудь, перебросив голое тело через перила мостика. Внизу всплеснула вода, обдав беглецов брызгами. Журналист позволил себе оглянуться только у самой лифтовой шахты. Хлестнул по темноте лунем тактического фонаря и содрогнулся — по грязной воде в их направлении брели пять или шесть фигур с наростами вместо голов. — Наверх!!! — сталкер заорал на всю мощь легких, после чего извлек из разгрузки фальшфеер, выдернул чеку, и когда яркое белое пламя разгорелось в полную силу, швырнул факел в воду. Разлитое топливо для генератора мгновенно полыхнуло, пламя стало быстро распространяться по поверхности воды. Но Журналист уже не видел этого, он, что есть сил, карабкался наверх по скобтрапу, вслед за Семецким. Судя по всему, внизу разгорелся не шуточный пожар, а шахта лифта оказалась чем-то вроде дымохода в этой адской печи: горячий воздух устремился снизу вверх, неся за собой мазутную гарь и дым. Зуммер внешней температуры защелкал и вскоре выл наподобие маленькой сирены, предупреждая владельца комбинезона о критическом уровне термических нагрузок. Внутри скафандра стало жарко, пот заливал глаза сталкера, кажется, горели подощвы башмаков, но Журналист ни на миг не останавливался, стараясь как можно быстрее подняться на поверхность. Как только беглецы перевалились через край лифтовой шахты и распрастались на полу верхнего яруса внизу прогремел взрыв –видимо пламя добралось до уцелевших бочек с горючим. За первым взрывом тот час последовал и второй и третий. Шахта изрыгнула целое облако горячего солянистого дыма. Кафель на полу пошел волнами. Бункер содрогнулся всем своим бетонным телом. Плита над головой дала трещину, сыпанула крошевом осколков и просела, оголив прутья арматуры. Журналист вскочил с пола, подхватил под руку Семецкого и потащил к выходу, едва находя дорогу в задымленном помещении. Что-то глухо стукнуло об металлическую коробку гермоворот, и сталкер с удивлением отметил, что сбушник держит в левой руке дюралевый кейс, вцепившись в рукоятку мертвой хваткой. Как он только с кейсом по трапу так быстро подняться смог? Как только беглецы миновали гермоворота, потолочная плита обвалилась окончательно, намертво закупорив вход в лабораторию Х-3. Глава 16. Июнь 2009 года. Квадрат 8Б Западного сектора Чернобыльской Аномальной Зоны. Объект 412 „Мертвый город“. Квадрат 9В, северо–восточнее Объекта 412, сектор „Рыжий Лес“. … Их тут же сбили с ног, уложили прямо в жирную, чавкающую грязь. Автомат мгновенно испарился из рук Журналиста, такая же участь постигла и металлический кейс в который, казалось бы, мертвой хваткой вцепился Семецкий. У сталкера мелькнула мысль, что вот и отбегались, сейчас в расход пустят, но вместо грохота выстрелов раздалось шипение, и на Журналиста обрушилась струя пены — бойцы Таченко просто обдали беглецов из огнетушителя, сбивая пламя. А горело все, что могло — подсумки, ремни и ткань разгрузки. Как ни странно, в этом был и свой положительный момент — высокая температура наверняка уничтожила всякую микробиологическую гнусь, которую сталкер и сбушник могли вынести на своих комбинезонах из лаборатории. К чести разработчиков, сам комбинезон „СеВа“ вновь оказался на высшем уровне, с достоинством выдержав испытание огнем, сохранив тем самым жизни сталкеру и сбушнику. Вот только, надолго ли? Едва только Журналисту удалось откинуть измазанное грязью забрало шлема, подкатил на УАЗе хмурый Таченко, бегло осмотрел содержимое кейса и коротко бросил: — Быстро справились. Всего два часа, двадцать семь минут. Где остальные? В ответ Семецкий указал рукой на клубы дыма, валящие из подвала под руинами здания: — Там. Капитан внимательно посмотрел на сталкера и сбушника, покрытых толстым слоем грязи, пены и копоти, зло сплюнул и скомандовал: — Кейс и этих двоих в машину. Таченко сам сел за руль, а в кузов запрыгнули два автоматчика в АЗК. Журналист обратил внимание, что оружие бойцов снято с предохранителей. Но это, как раз было понятно. Удивляло другое: отсутствие Сухопарого. Агент ФСБ был послан в Зону именно за этим кейсом, и был просто обязан присутствовать при встрече группы из лаборатории. Впрочем, Зона могла внести свои коррективы. Неужели Сухопарый гробанулся, пока они там по подземельям лазили? Вполне вероятно, но Журналисту не очень-то верилось в подобное везение. Тем не менее, Таченко был явно чем-то обеспокоен, и вовсе не походил на человека, который выполнил все поставленные задачи. Меж тем УАЗ подкатил прямо под здание Горкома. Таченко, как и обещал, подтянул подкрепления: на площади появилась третья БМП, а также четыре армейских грузовика. Судя по спешно оборудованным новым огневым точкам, вокруг базы, количество солдат увеличилось. Журналист приблизительно прикинул, что здесь практически вся рота. Выходит, что на Военных складах остались только караульный взвод, а также расчеты гаубиц и РСЗО.  — Сталкер и Семецкий за мной! — Таченко вылез из машины и скорым шагом двинулся в здание. Конвойный легонько подтолкнул стволом автомата Журналиста в спину, и сталкер двинулся вслед за капитаном. Второй боец бережно нес дюралевый кейс. В вестибюле находилась широкая лестница, ведущая на верхние этажи. Ступени марша были залиты кровью. Судя по характеру кровавых пятен, здесь пронесли раненного с сильным кровотечением. Пару раз несущие вступали в пролившуюся кровь, поэтому пол коридора второго этажа был весь в отпечатках армейских ботинок. Следы вели в тот кабинет, где накануне вечером Таченко раздавал инструкции пленным. Сейчас дверь кабинета была завешена камуфлированной плащ палаткой. » Уж не госпиталь ли у них тут?“, — подумал Журналист. — „И судя по количеству кровищи — ранения не шуточные. Значит, на поверхности тоже было жарко. Интересно, какая хрень тут произошла?“ Капитан жестом остановил пленных и конвой, и вместе с кейсом скрылся за занавеской. Спустя пару минут Таченко вышел в коридор, и скомандовал:  — Сталкер в кабинет, Семецкий за мной. Откидывая плащ-палатку, Журналист услышал как удаляющийся по коридору капитан бросил сбушнику: „Докладывай“. В кабинете пахло спиртом, лекарственными препаратами и кровью. Яркий свет автомобильных фар, подвешенных под потолком, освещал импровизированный хирургический стол, сложенный из снарядных ящиков и покрытый брезентом. На столе хрипел и метался солдат, которого не без труда удерживали двое санитаров в белых халатах поверх формы. У стола стояла капельница. Сухопарый сидел на старом табурете и курил. Рядом с ним в картонной коробке лежал забрызганный кровью хирургический халат, резиновые перчатки, маска… Журналист остановился у дверей.  — Вколи раненому успокоительного, — бросил санитару Сухопарый, подходя к сталкеру. — Если он не успокоится, все швы разойдутся к ебени матери.  — Пока вы были в лаборатории, — перешел сразу к делу фсбшник, — пропала связь с дозором выставленным вот здесь. Сухопарый развернул армейскую топографическую карту, и ткнул пальцем указывая точку. Судя по карте, дозор располагался у самого края сектора, там, где начинался Рыжий Лес.  — Посланные на проверку бойцы, установили, что дозорные самовольно покинули пост и, судя по следам, двинулись на север, в Рыжий Лес. Следов боя обнаружено не было.  — А откуда раненный? — Журналист указал на хирургический стол. — Зацепило краем гравиконцентрата. — ответил Сухопарый. — левую ногу до колена размолотило в отбивную. Как видишь –пришлось ампутировать. Собственно поэтому этот уйти и не смог. Хотя, как там сумели пробраться двое других из дозора — еще та загадка: там очень крупное скопление гравитационных ловушек.  — Дезертиры…- пожал плечами Журналист. — Но ведь ты меня не за этим позвал сюда?  — Я тебя не звал. — сухо бросил фсбшник. — Это Таченко настоял, что бы ты посмотрел и высказал свое мнение…  — Мнение о чем?  — Раненый явно подвергся какому-то пси-воздействию. Остальные — видимо тоже. И только попавшаяся на пути аномалия не позволило ему уйти с другими. — Зомбирование..? — Нет. Я на зомби насмотрелся. Этот — не зомби, можешь мне поверить, заявляю как врач. У зомбированных происходят необратимые изменения в обмене веществ, в нервной системе, отсутствуют многие рефлексы, зомби не чувствуют боли…Этот, — Сухопарый кивнул на операционный стол. — Не зомби, однозначно — человек, но похоже он погружен в какой-то гипнотический транс. Взгляни сам. Журналист удивленно указал на перемазанный грязью комбинезон. Сухопарый вяло махнул рукой, мол, плевать. Да, хорошее отношение к пациенту, ничего не скажешь. — … Нужно идти, он зовет.. Он знает, он истинный… Я иду, я иду.. слышишь.. Мое желание… ты исполнишь его… ты… Отпустите, суки! Он зовет! — После инъекции успокоительного раненный десантник перестал метаться, лишь только бледные губы продолжали шевелиться. Глаза на покрытом липкой испариной лице раненного были открыты, и в них застыло страдание. Ничего похожего на пустые, расфокусированые зенки зомбированных. Сухопарый был прав — на столе лежал человек, способный испытывать и физическую и душевную боль. — Посмотрел? — спросил Сухопарый, и Журналист уловил нотки нетерпения в голосе фсбшника — Посмотрел… — Что скажешь? — Первый раз такое вижу… — Пошли, доложишь капитану. — нетерпеливо сказал Сухопарый и подтолкнул сталкера к выходу. *** — Значит это то, что нам нужно? — Таченко взглядом указал на кейс. — Вероятнее всего, — ответил Сухопарый. — с документацией я мог бы дать гарантированный ответ, но … — Вероятнее всего…- пробормотал капитан, потом приказал бойцам убрать кейс из помещения и приставить к нему охрану.  — Обращаться с кейсом следует очень аккуратно. — заметил Сухопарый. — Судя по докладу Семецкого об инциденте в лаборатории, ампулы могут представлять огромную биологическую угрозу. Следует как можно скорее переправить кейс на военные склады, в защищенное место, и без промедления организовать отправку в центр. Сталкера также я заберу с собой. — Погоди.. — Таченко достал сигарету, закурил. — что с раненным? — Физическое состояние стабильно. Потерял много крови, но жить будет. Что касается психики… — Сухопарый поморщился. — Боец в трансе… Бормочет какой-то бред про Зов, исполнение желаний… Наверняка наслушался сталкерских баек. „Зов… Исполнение желаний…Сталкерские байки“ Что-то щелкнуло в голове у Журналиста и, через мгновение сталкер вспомнил. — А ты что скажешь? — Таченко тяжело посмотрел на Журналиста. — Есть одна версия… — ответил сталкер и спиной почувствовал ледяной взгляд фсбшника. — Ну? — С Западного кордона доходили слухи о какой-то новой аномалии. Воздействует она не физически, а …психически, что ли? — Журналист мгновение помолчал, собираясь с мыслями. — Бродяги слышат голос, от которого сходят с ума. Ну, точнее не сходят, а теряют самообладание. В сталкерских барах эту аномалию называют Зов. Говорят, что неизвестный голос начинает звучать в голове, звать… И обещает исполнить любое желание.  — Так точно. — подал голос Семецкий. — Про это явление докладывали и отряды военных сталкеров. Упоминалось также, что Зов бывает разной интенсивности, и на разных людей воздействует по-разному. Некоторые из подвергшихся его воздействию полностью, теряют самообладание и уходят по направлению к центру Зоны. Другие, переносили Зов легче. У них просто возникают слуховые императивные галлюцинации, без потери контроля над собой. Вне Зоны галлюцинации прекращались. Даже у тех, кого приходилось выносить из Зоны связанными. Таких бойцов отстраняли от работы внутри периметра, их обследовали психиатры, но так ничего толком сказать и не смогли.  — Значит, последствия обратимы? — оживился Таченко. — Случаи были. — подтвердил Семецкий. — Чепурной! — капитан позвал адъютанта.- Передай приказ отделению Космача готовиться к выдвижению в район пропавшего дозора. Исполнять! Журналист! Ты пойдешь со мной проводником. — Капитан, я не рекомендую принимать все за чистую монету. — Сухопарый говорил, спокойно и даже расслабленно. — эти два субъекта гробанули практически всех членов своей экспедиции в лаборатории, и вполне способны навешать любую лапшу ради того, что бы вырваться из-под нашего контроля. К тому же сейчас уже 15.00. Дело к вечеру. Ты идти собираешься по следам пропавших бойцов, по неразведанной территории ночью? Риск не стоит свеч, а потери неизбежны… — Завали-ка ты ебало, майор. — без лишних церемоний рыкнул в ответ Таченко. — Пропали мои бойцы. И я, как командир, обязан сделать все, что бы их спасти, или хотя бы найти тела. В моей роте — такие порядки. И мне плевать на все уставы и инструкции. Особенно на твои инструкции.  — Не нервничайте, товарищ капитан, не принимайте необдуманных решений. — Сухопарый перешел на официальный тон, и голос его похолодел. — Впрочем, вы командир. Мое дело — раненый и доставка ампул в безопасное место. Я забираю кейс и отправляюсь с раненным бойцом на Военные Склады. Прошу предоставить транспорт и охранение. — Транспорт для раненного и охранение ты получишь. Можешь катиться до самой медсанчасти. И отправляйся поскорее, пока сумерки не наступили. — усмехнулся Таченко. — Но вот кейс, я оставлю у себя. — Капитан, что ты несешь? — услышав о кейсе Сухопарый потерял всякую субординацию. — Нахрена тебе кейс в Рыжем Лесу. Ты хоть до конца представляешь, что в этих ампулах? — Достаточно. — усмехнулся Таченко.- Достаточно представляю, чтобы понять — Зона боится этих ампул. И любая созданная Зоной тварь, которая обладает способностью звать, а значит, обладает разумом, тоже будет бояться этих ампул. И если будет нужно, я засуну ампулы в задницу обладателю этого разума, но своих пацанов верну.  — Ты ебанулся?! — Сухопарый едва сдерживал себя, что бы не перейти на крик. — ты представляешь, как в Центре на это посмотрят? — Да успокойся ты. Вернемся живыми — заберешь и кейс, и оставшиеся ампулы и поедешь на Лубянку докладывать. — Таченко продолжал улыбаться, он явно получал удовольствие от беспомощности Сухопарого. — Можешь, вон майора с собой прихватить. Важная птица — на Лубянке будут довольны. — Мне нужен кто-то в качестве отмычки. — сказал Журналист. — Хорошо, берем Семецкого с собой. — легко согласился Таченко. Сухопарый стоял бледный как полотно. — Приказываю отправляться с раненным на место постоянной дислокации. — отчеканил Таченко, в упор глядя на фсбшника. — Транспорт и охранение вам предоставят. Выполнять. Когда Сухопарый удалился, Таченко повернулся к Журналисту и сказал, обращаясь к Журналисту: — Даю слово. Найдем моих ребят — и ты и твой приятель вернетесь живыми за периметр. Сейчас вас накормят, смоют с комбезов грязь и выдвигаемся. *** Журналист стоял на опушке Рыжего Леса и курил. Дым от сигареты подхватывался аномальным полем, находящейся всего в полуметре от сталкера, втягивался в гравитационную ловушку, мгновенно расползался по всему сектору действия, закручивался спиралью, и взмывал вверх, примерно на трехметровую высоту. Это была уже третья сигарета подряд, так что пространство воронки, подкрашенные серой дымкой, было хорошо видно. Табачный дым обозначал границы гравитационных аномалий не хуже болтов. При этом дым от сигарет был достаточно легким, чтобы аномалия не сработала, и достаточно незаметным в отличие от дымовой шашки, а значит, не привлекал лишнего внимания. Поэтому у каждого сталкера в кармане всегда лежала пачка сигарет, даже у тех, кто не курил. А таких, некурящих, почитай, что и не было: смысл бояться рака легких, если сутками торчишь среди радиоактивных очагов? Аномалия была огромной. Но не в этом была беда — справа располагалась не меньшая комариная плешь, слева — дрожал трамплин. И так везде, куда взглядом не кинь. Точнее — куда болтом не кинь, извините за двусмысленность. Сплошной аномальный фронт. Где-то поплотнее, где-то более рыхлый, но везде одинаково смертоносный и непроходимый. По крайней мере, непроходимый для твари с человеческими габаритами. Тем более удивительным было то, что следы пропавших бойцов вели прямо к аномальному фронту, терялись в траве, над которой трепетал потревоженный аномалиями воздух, и, насколько мог разглядеть в лучах заходящего солнца сталкер, выходили по ту сторону воронки. А там уже цепочка отпечатков на мокром песке вела к радиоактивным соснам Рыжего Леса. Казалось, какая-то сила приподняла аномалию, как полог в палатке, пропустила бойцов, и вновь водрузила ловушку на место. …Рыжий Лес. Туда даже Выдра не рисковал заходить. Здесь был последний Край сталкерской Ойкумены, последние метры земли, по которой ступала нога человека после 2006 года. Хотя, кто знает? Туда прорывались роты Вооруженных сил.. Несколько раз прорывались.. Чтобы остаться там навсегда… Наверняка какие-то отчаянные бродяги тоже решили заглянуть за роковую черту, влекомые жаждой наживы или простым человеческим любопытством… Нет, нога человека там ступала… Вот только никто не возвращался. И эти из дозора тоже не вернутся. Наверняка. И у тех, кто идет по их следу тоже шансов не много… Впрочем, разве у Журналиста и Семецкого богатый выбор? Или подохнуть от пуль вояк, или быть разорванным в аномалии, или попытать счастья в Лесу… Сталкер сплюнул. В горле першило от табака. Хлебнуть бы коньяка из фляжки, да спокойно все обдумать, но, во-первых, не было фляжки (сгинула где-то в подземелье), а во-вторых, Таченко вряд ли позволит тратить время на раздумья. Сталкер притоптал окурок и достал из кармана болт. Кажется, чуть правее от цепочки следов, там, где соседние аномалии соприкасались, их активность была ниже обычного. Может быть, они взаимно гасили другу друга? Хрен его знает, гадать времени не было, приходилось проверять. .. И первый и второй болты вроде бы прошли нормально, показывая, что впереди как минимум два метра свободного пространства. Начало той тропы, по которой ушел дозор? А то, что следы в стороне, так тропа просто сдвинулась с течением времени. Обычное явление в Зоне… Поэтому сталкеры никогда не возвращаются по своим следам — кто знает какая гадость угнездится там, где ты полчаса назад спокойно прошел?  — Семецкий, — вполголоса позвал Журналист сбушника, тихо стоящего в метре позади сталкера. — Подойди ко мне… Нужно заметить, что сбушник был хорошей отмычкой. Без команды не дергался, лишних вопросов не задавал, и с нервами, видать, у него было все в порядке. Это после лаборатории-то… Сталкера, повидавшего немало, нет-нет да и пробирала дрожь, при воспоминании о подземных тварях и погибших спецназовцах, а вот Семецкий то ли вообще не до конца осознал произошедшее, то ли отлично владел собой. Впрочем, темп событий не позволял заниматься ни рефлексией ни самокопанием. События менялись с ошеломляющей частотой, как, впрочем, в Зоне и заведено. Трястись и переживать внутри периметра для человека непозволительная роскошь. Потому что тут одна задача –выжить. Любой ценой. Выживем — тогда и переживать будем.  — Видишь два болта на траве… Да эти… двигайся тихонько к ним строго по-прямой… Журналист уже приготовился облегченно выдохнуть, как вдруг, буквально в полуметре от болтов отмычку резко рвануло влево. Семецкий качнулся, взмахнул руками, устоял на ногах, но резкое колебание воздуха потревожило гравиконцентрат, который разрядился с оглушительных хлопком. Волна сжатого воздуха сбила с ног сбушника, и его немедленно поволокло к воронке. Журналист сорвался с места еще до того, как Семецкий успел упасть. Успел схватить отмычку за руку до того как ноги Семецкого втянуло в воронку. Успел оттолкнуться ногами от земли, преодолевая притяжение еще не набравшей полной силы ловушки. Успел сгруппироваться, когда упал на землю на безопасном расстоянии, а на него кулем рухнул перепуганный сбушник. Успел… Сзади оглушительно хлопнула в холостую сработавшая аномалия, передавая гаснущую энергию соседкам. Весь аномальный фронт всколыхнулся, пошел волнами, поднимая пыль и опалую листву. Пару раз затрещали разряды электр, в сотне метров справа полыхнула жарка… Солдаты Таченко, стоявшие в десяти метрах от края аномалии двинулись было на помощь, но Журналист остановил их движением руки, а после показал большой палец, подтверждая, что все в порядке. — … Родион, там в лаборатории, я … я не хотел Муху убивать… — зашептал сидящий на земле Семецкий. Похоже, его пробрало. Совесть прорезалась, что ли?  — Да успокойся ты…- поморщился Журналист ощупывая ребра. — Все ты правильно сделал… Это Зона, тут не всегда есть время дураку объяснять, что он дурак…  — … Что ты задумал Родион? У тебя есть план как сбежать от Таченко? Нужно обсудить … — продолжал меж тем Семецкий. Зрачки его были расширены, темп речи его ускорялся, а шепот стремительно модулировал. Истерики тут еще не хватало. Сталкер размахнулся и от души ударил отмычку ладонью по лицу. — Успокоился? — Да. — Слегка ошеломленно, но вполне уверенно ответил Семецкий. — Не парься. Бывает. — подбодрил его Журналист, и тихо добавил. — Плана нет. Действуем по обстоятельствам. Впрочем, можешь убираться к Сухопарому, если желаешь.  — Не желаю.- голос Семецкого приобрел прежние интонации. Сбушник быстро приходил в себя. — Вот и хорошо, — сказал Журналист. — Видимо, ты слишком приблизился к краю комариной плеши и активировал ее. Тебе придется еще раз пройти к болтам, на этот раз постарайся держаться левее и… Договорить Журналист не успел. Его голос прервал оглушительный треск громкоговорителя:  — Внимание! Говорит заместитель командира роты, майор медицинской службы Сухопарый! Вторе отделение, вы окружены! Среди вас находятся люди зараженные неизвестной инфекцией и представляющие серьезную биологическую угрозу! Согласно тринадцатому параграфу полевой службы в Зоне аномальной активности, вы должны отбыть в карантин до прибытия медицинского отряда с материка. Всем немедленно сложить оружие! Бойцы, которые были с Таченко, мгновенно рассредоточились и заняли круговую оборону. Башня БМП развернулась в сторону звука. Ствол автоматической пушки качнулся в поиске цели. — Экипаж БМП! — пролаял громкоговоритель, –Немедленно покинуть машину! Вы находитесь под прицелом РПГ. Не валяйте дурака, парни! Вот оно что. Сухопарый решил пойти ва-банк и решился на силовую смену командования в роте! И повод он нашел вполне весомый. А главное, чекист заранее просчитал подобное развитие событий и успел подготовиться. Наверняка, те бойцы, которые были с ним, на поверку окажутся заранее внедренными агентами, или завербованными уже в Зоне. Пригрел Таченко змеюку на груди, пригрел… Впрочем, чего еще было ожидать от ФСБ? Кстати о бойцах: подошли бесшумно, сумели окружить отделение, не обнаружив себя… Красавцы, ничего не скажешь… Интересно сколько их? Вполне возможно горстка, но какая разница? В случае начала боя, люди Сухопарого успеют уложить как минимум пол отделения, прежде чем обнаружат для противника свои позиции. На звуки стрельбы выдвинутся силы из Мертвого Города, но пока они доберутся, все будет кончено. А победитель (наверняка, Сухопарый) расскажет заранее приготовленную историю о страшной биологической угрозе… Кейс с ампулами к тому времени будет уже на пути к периметру… С другой стороны заставить солдат стрелять в своих однополчан не так-то просто… Только поэтому все отделение и пленники до сих пор живы… Хотя, Семецкого и Журналиста стопроцентно держит на прицеле снайперская пара. Несомненно, носителями инфекции объявлены именно они. Так что начнись замес — пленники умрут первыми.  — Сухопарый, сука ты ебучая! — проревел Таченко едва ли не перекрывая мегафон майора. Одним прыжком капитан вскочил на броню БМП: — Кто с тобой? Покажитесь, придурки! Я ж вас каждого лично знаю! Вы, что крысы в своих стрелять будете по приказу этого мудака? Ну?! Я здесь, торчу как лом в навозе, стреляйте, суки! — Капитан, мы хотим избежать крови! — рявкнул в ответ громкоговоритель. - Вы, возможно, заражены и не отдаете отчет в своих действиях… Журналист упал на землю. Ощущение было такое, что его сбили с ног сильным толчком. Уже падая, стаклкер успел заметить, как с ближайшего холма к БМП протянулся реактивный след от выпущенной из РПГ гранаты. Выстрел успел заметить также и Таченко — капитан скатился с брони в соседнюю канаву буквально за секунду до взрыва. Бронемашина подпрыгнула и исчезла в ярком сполохе пламени. Через мгновение еще не успевший утихнуть грохот взрыва прорезали автоматные очереди. Но даже сквозь какофонию боя, Журналист различил едва уловимый писк в ушах… Семецкий лежал рядом. То ли успел сам упасть, то ли его сбило взрывной волной… Сталкер схватил его за плечо. Семецкий повернул к Журналисту измазанное грязью лицо. Кажется жив, и даже не контужен. Писк в ушах достиг своего апогея, сменившись глухим акустическим ударом. Перед глазами начало двоится.  — Контролер! — заорал прямо в лицо Семецкому сталкер, стараясь перекричать звуки боя. — это контролер!!! Ну что ж, все предельно ясно: пока товарищ капитан и товарищ майор выясняли отношения, на огонек заглянула Зона в обличии одного из своих самых опасных мутантов. Тварь незаметно и быстро взяла под свой контроль кого-то из бойцов, и приказала ему открыть огонь… Слова сталкера утонули в грохоте оружия. Пошли в ход гранаты. Над головами пленников просвистела очередь, заставив вновь вжаться в землю. Черный дым от пылающей БМП стремительно заволакивал все вокруг. Журналист, обхватил голову Семецкого руками и закричал ему прямо в ухо: — Хватай меня за пояс! Держись поближе ко мне и не опускай! — после чего рывком поднял Семецого на ноги и, пригибаясь, устремился к аномальному фронту. Почувствовав, что Семецкий уцепился за ремень, сталкнер крикнул „не отпускай и не останавливайся!“, после чего шагнул прямо в крутящуюся воронку… *** Ничего не понимающий сбушник последовал за ним. Когда волна вращающегося воздуха коснулась лица Семецкого, сбушник едва не повернул назад, но в ту же секунду воздушное давление исчезло, а Семецкий почувствовал ужасный холод, пробравший тело до самых костей. Сталкер покачнулся, едва не упал, но удержал равновесие, продолжая двигаться вперед, преодолевая метр за метром, и волоча за собой сбушника. Плотные воздушные струи воронки еще несколько раз сменялись областями с низкой температурой. Метров через десять, уже у самых деревьев Рыжего леса, сталкер замедлил шаг. Его колени подогнулись и Журналист начал медленно оседать на землю. Тогда Семецкий, бывший до этого лишь пассивным балластом, обхватил обмякшего сталкера поперек груд и буквально вытолкнул за границу аномальной зоны. … А потом наступила тишина. *** Как оказалось, аномальный фронт полностью глушил звуки с той стороны. Грохот боя, наверняка отчетливо слышный в Мервом Городе, абсолютно не нарушал тяжелую и душную тишину лесной чащи. А ведь Семецкий смог оттащить теряющего сознание сталкера всего за сотню метров от северного края аномалии, к югу от которой гремело несколько десятков автоматов. Журналист был очень плох. Лицо было белым как мел, из носа и ушей шла кровь. Зрачки под воспаленными веками были расширены, а кожу покрывала липкая испарина. Было очевидно, что больше сталкер не сделает ни шагу. Семецкий уложил Журналиста в обширной земляной пещере, под корнями огромной, наполовину вывороченной и засохшей сосны. Паршивое укрытие, но другого искать не было, ни времени, ни сил. Слава богу Таченко не отобрал аптечку после выхода из лаборатории. Трясущимися руками Семецкий вколол Журналисту обезболивающее и противошоковое. Собрав в кулак нервы и знания, полученные на курсах первой медицинской помощи, сбушник прощупал тело сталкера на предмет переломов. Вроде обошлось… Но бледность, холодный пот.. Это могут быть симптомы внутреннего кровотечения. Семецкий старался не допускать паники, но в то же время осознавал, что в данном случае он бессилен оказать необходимую Журналисту помощь. Пока еще бушевал в крови адреналин, перспектива остаться в одиночку без оружия и средств на неразведанной территории Зоны просто пугала. Но это пока. К тому же практически стемнело, а запах крови наверняка привлечет обитателей леса… Семецкий старался прикинуть план дальнейших действий, но от прогнозов веяло холодом отчаяния. Меж тем вколотые сталкеру препараты подействовали. Журналист даже попытался приподняться на локте, впрочем, без особого успеха. — Прошли.. — удивленно прохрипел Журналист… — надо же, прошли… — Это ты прошел, Родион. — ответил Семецкий подкладывая под голову сталкера охапку сухой травы. — Но как? Как тебе это удалось? Ты побежал прямо сквозь аномалию! Мы должны были погибнуть…  — Нужно было остаться под огнем солдат, которыми управлял контролер? — голос Журналиста слегка плыл под действием стимуляторов, но казался вполне бодрым. Но ведь это пока… — Хорошо. Расскажешь после. Как выберемся отсюда. — пробормотал Семецкий. — Где мы? -Я не знаю. — перепачканное кровью лицо сталкера исказило некая смесь улыбки и гримасы боли. -… я не был в этом секторе… никто не был…Грудь болит… Расстегни комбез … посмотри… Семецкий не ответил. Он вдруг обмяк, ткнулся лицом в край ямы и начал сползать на дно. Журналист с титаническим усилием приподнялся на локтях и увидел у края их убежища темную фигуру на фоне багрового неба. *** Прикосновение холодных и заскорузлых лап мутанта было омерзительным, но оно снимало боль. Ужас, вспыхнувший в сознании, как слепящий прожектор, угас буквально через несколько секунд, превратившись в едва заметный, тлеющий уголек на самом краю сознания. В ушах звучал легкий шепот нескольких голосов, шепчущих на тарабарском языке, как словно аудиозапись прокручивали в обратном направлении. „Я стану зомби“, мелькнула мысль у Журналиста. Мелькнула и тут же погасла не оставив после себя абсолютно никаких эмоций… » Глупое мясо“ Скрипучий голос вынырнул из шепчущего потока и колокольным звоном раздался в голове. Сталкер почувствовал как контролер расстегнул комбез на его груди. Через секунду мягкий свет артефакта озарил стены убежища. Боль в грудной клетке сменилась легким покалыванием, когда мутант сунул за ворот сталкеру Душу — редкий и чрезвычайно ценный артефакт, обладающий исцеляющими свойствами. „Поумнел, Фартовый… — вновь проскрипело в ушах, когда пальцы контролера скользнули по коже от ключицы к солнечному сплетению. — пыль Каменного гнезда в краске для татуировки… Обхитрил Зону… человек… Я ведь так и не понял ничего тогда…“ Журналист почувствовал, как учащенно забилось сердце, когда в скрипучем голосе послышались давно забытые, но смутно знакомые нотки. Превозмогая отвращение сталкер нашел взглядом морду мутанта и начал рассматривать ее в слабом сиянии артефакта… Все было искажено до неузнаваемости: глаза, лицо, фигура, руки, голос… Зона изменила, подгоняя под свой кошмарный стандарт, даже пропорции тела… Но все-таки это был он…Полковник СБУ Кравцов, официально — погибший во время образования Зоны в 2006 году, неофициально — сталкер Чемпион, пленник и раб банды Страха, товарищ по несчастью молодого журналиста Родиона Шахова. Чемпион, получивший при побеге смертельное ранение и оставшийся умирать под выбросом. Но не умерший, а превратившийся в одно из самых опасных исчадий проклятой земли. В контролера. Учитывая его прошлую профессию — весьма иронично. У Зоны определенно было чувство юмора. — Чемпион…- ошеломленно прошептал Журналист, -но…но.. как? — Зона…- проскрипел Чемпион. Губы контролера не шевелились, его голос звучал просто в голове у сталкера. Пальцы мутанта извлекли откуда-то из темноты Слизняка — артефакт, останавливающий кровотечения, в том числе и внутренние. Второй артефакт также нашел свое место под одеждой Журналиста, в районе диафрагмы. — Зона… — мутант отстранился и его морду скрыли сумерки. — Зона… Я хотел уничтожить ее, а она взяла мою память и боль… и дала жизнь… Я все забыл, кем был… что потерял … Журналист слушал, просто слушал, ни черта не понимая, просто пытаясь запомнить слова мутанта. В голове роились вопросы, но они едва оформившись, ускользали, сменяясь новыми вопросами. Разум не поспевал за чередой мыслей то ли ослабленный ранами, то ли скованный пси-полем мутанта… Перед глазами все плыло в синеватой дымке. От воздействия артефактов немели пальцы на руках… — Я вспомнил когда проник в твой мозг… Там … У окрестностей завода „Росток“.. Поэтому и не выпил твой разум… хотя ты убил другого… такого как я…. — голос мутанта звучал из дымки. Пустой, нечеловеческий голос.  — Я вспомнил все… кем был… чего хотел… Понял что ищешь ты… Пошел за вами… Ждал у военной базы… Шел по следу до города… Я искал всю жизнь и не понял… искал всю жизнь, а найти смог ты… Зона тебя вела… Зачем? Я понимаю… теперь… я часть ее… она Тоже жертва… Она скована… Но она привела меня, чтобы я спас тебя… и вот то, что ты искал… Свет, исходящий от артефакта сверкнул на металлической поверхности. Журналист повернул голову и шумно выдохнул: рядом с его плечом стоял тот самый кейс, с ампулами. „Что же стало с Таченко и солдатами?“, только и успел подумать сталкер, как тут же скрипучий голос мутанта дал ответ:  — Они мне не нужны… Я оставил их…. Судя по всему, мутант копался в мыслях Журналиста, читая их как раскрытую книгу. От осознания этого факта, сталкеру стало не по себе.  — Семецкий здесь… он на пути с тобой… — ответ вновь опередил вопрос. — Но у него другая цель… не твоя… ему лучше умереть, но Зона свела вас вместе…ее цель…ее желание… ее план… я не смею нарушить … у Зоны свой замысел… Голос мутанта звучащий в голове сталкера слабел. Вместе с ним ослабевало и свечение артефактов. При этом сознание Журналиста становилось все более четким. Исчез шепот в ушах, отступила боль, конечности перестали неметь.  — Зона дала тебе этот путь… Твой приговор… Но есть то, что я должен сделать сам… только сам… я должен, я поклялся… Да простит меня Зона… Рука мутанта откинула крышку кейса и осторожно вытащила две ампулы из держателей. — Что в ампулах? Зачем они тебе? — впервые в полный голос произнес Журналист. — Там смерть для одних…и жизнь для других… Не нужно знать тебе больше… неведение… вскоре спасет тебя… за тобой идут … Голос мутанта умолк, и в месте с ним погасли артефакты. Журналист почувствовал, что его тело бьет дрожь. Не болезненная лихорадка, а обычная дрожь от сырости и холода. Журналист сел и почувствовал, как артефакты, лежащие у него на груди, рассыпались от движения в пыль. Они потеряли свои свойства. Теперь это были просто комки серой, как небо Зоны, пыли, которую ветер гонит от Припяти к периметру. Контролер исчез. Растворился в тумане, невесть откуда взявшемся и затопившим окрестности молочно-белой пеленой. Застонал, приходя в себя Семецкий. Журналист двинулся на звук, опираясь на руки, и с удивлением почувствовал ладонями асфальт, а не рыхлую землю, которой положено было быть в их норе.  — Семецкий ты жив? — спросил Журналист  — Голова раскалывается… — поморщился сбушник. — я что заснул? Семецкий встал на колени, оглянулся. — Но ты… Родион, ты, же ведь умирал… тебя на груди был огромный ожег, а теперь… — брови Семецкого поползли вверх, когда он увидел за распахнутой молнией комбинезона Журналиста покрытую свежими шрамами, но все-таки здоровую кожу. — Как это могло случиться?  — Меня больше интересует другое. — Журналист попытался встать, но был еще слишком слаб, и опустился на одно колено.  — Меня больше интересует другое, — повторил Журналист. –Куда нас Зона занесла и чего от нас хотят эти космонавты. Семецкий взглянул в направлении указанном сталкером. Начинался рассвет, солнце уже показалось над горизонтом, но его еще скрывали стены большого четырехэтажного здания, перед которыми на асфальте сидели сталкер и сбушник. Стремительно рассеивающийся туман открыл взгляду большую и широкую лестницу, ведущую ко входу, над которым, на карнизе, расположилась надпись из металлических, покрытых выгоревшей краской букв — „НИИ Радиоволна“. По ступенькам спускались четыре фигуры, облаченные в странные, укрепленные механическими конструкциями скафандры. Лица идущих скрывали дыхательные маски шлемов. У двоих „космонавтов“ в руках сталкер рассмотрел стрелково-гранатометные комплексы ОЦ-14„Гроза“. Когда до Журналиста и Семецого оставалось не более трех метров, один из „космонавтов“ заговорил: — Майор Службы Безопасности Украины, Семецкий Юрий Михайлович? Мы ждали Вас. Конец Второй Части