It's in your reach Concentrate "Passive, Aggressive" Placebo
Ровно в десять часов утра Харли стояла перед дверью, ведущей в комнату допросов. Рядом с ней застыл Эддингтон, который временно принял на себя обязанности Солвэйта и вызвался ее сопровождать. Заключенного привели пять минут назад. - Ну, Квинзель, ты готова? Мужчина с некоторым беспокойством взглянул на свою спутницу. Девушка нервно кусала губы. Сегодня она выглядела немного бледнее обычного, а круги под глазами, которые ей не удалось скрыть с помощью макияжа, выдавали, какую бессонную ночь она провела. Волосы, как всегда, собраны в строгий пучок на затылке, стекла очков поблескивают в свете люминесцентных ламп коридора. Простая белая блузка заправлена в черную юбку-карандаш, на плечи наброшен белый халат с прикрепленным бейджем, туфли на высоком каблуке прибавляют ей несколько сантиметров роста. Но, несмотря на все это, она выглядит словно испуганная девчонка, ждущая начала выпускного экзамена. Харли, как могла, пыталась побороть волнение и свой необъяснимый страх. Внутренний голос настойчиво твердил, что еще не поздно бросить все к чертям собачьим и сбежать. Не будь здесь Эддингтона, она, наверное, так бы и сделала. - Если ты не… - начал было ее провожатый, сообразив, в каком нервном напряжении находится девушка, но Харли уже прикоснулась к ручке двери и выдавила из себя беззаботную улыбку. - Все в порядке, Эдвард, я справлюсь. Она, собравшись с духом, потянула на себя дверь и вошла в допросную. Первое, что бросилось в глаза в тускло освещенной комнате – стоящие у противоположной стены санитары. Два дюжих парня, таким бы на боксерском ринге выступать. Раньше она никогда их не видела. При виде миниатюрной блондинки в медицинском халате один из них, смуглый, с аккуратной черной бородкой, не удержался от сальной улыбочки. Харли сделала вид, что ничего не заметила. Плевать на этих идиотов. Ее взгляд скользнул по скудной обстановке помещения. До этого ей ни разу не доводилось бывать в такой комнате, но теперь она с точностью могла сказать, что допросные в фильмах выглядят очень правдоподобно. В боковую стену вмонтировано пуленепробиваемое зеркальное окно, выходящее в соседнюю комнату, откуда за ней будут наблюдать Эддингтон и дополнительная охрана, готовая броситься в допросную при малейшей опасности. В центре комнаты находился прикрученный к полу стол, по обе стороны от него, через столешницу, стояли стулья. Один для нее, а на втором сидел ее новый пациент. Едва Харли вошла в допросную, он поднял голову и исподлобья взглянул на нее. Джокер, разумеется, был переодет в оранжевую больничную робу, его запястья были закованы в наручники, тонкая стальная цепь тянулась вниз, к кандалам на ногах. Волосы, грязные и спутанные, странного зеленовато-желтого оттенка, тонкими прядями свисали на лицо. Грима на нем не было, это не допускалось правилами лечебницы. Он сидел, откинувшись на спинку стула, совершенно неподвижно, только его черные глаза неотрывно следили за тем, как девушка, пару секунд постояв на пороге, оглядываясь и собираясь с силами, решительно подошла к столу и расположилась напротив. Несколько мгновений они невозмутимо изучали друг друга. Харли понимала, что этот момент – первое впечатление – самый важный для дальнейшего контакта. Девушка не знала, о чем думал Джокер, глядя на нее, но она сама чувствовала себя очень и очень странно. Все мысли, которые возникли у нее этой ночью – о том, что она, возможно, уже встречалась с этим человеком, мгновенно улетучились. Этот тяжелый, абсолютно непроницаемый взгляд почти физически давил на нее. Никогда раньше она не испытывала подобного дискомфорта просто глядя человеку в глаза. Ей казалось, что он сканирует ее, разбирает на атомы, чтобы понять, как лучше уничтожить. Его глаза в таком освещении казались черными, совершенно черными, радужка сливалась по цвету со зрачком. Под глазами залегли глубокие фиолетовые тени, будто он давно мучился бессонницей, тяжелые веки делали его взгляд еще более пугающим и хищным. На бледной коже яркими рубцами выделялись уродливые шрамы. Те самые шрамы, о которых Харли читала в интернете, только вживую они выглядели совершенно иначе. Отталкивающе, невероятно реалистично и странно. На мгновение ей вдруг безумно захотелось дотронуться до них, чтобы самой проверить, настоящие или нет, но она затолкала эту сумасбродную мысль на самые задворки сознания. Харли, пару секунд спустя, сообразила, что сидит и откровенно таращится на своего пациента. Это плохое начало. Он может прийти к выводу, что она совершенно некомпетентна. Как ни странно, эта мысль помогла ей побороть страх и взять себя в руки. Она уже здесь, в этой комнате. Так что не время бояться. В конце концов, она врач, а он пациент, черт бы его побрал. - Доброе утро, я - доктор Харлин Квинзель. Руководство лечебницы назначило меня вашим новым терапевтом, - ровным, бесцветным тоном произнесла девушка, стараясь подавить любое проявление эмоций. - Здра-аствуйте, доктор-р, - растягивая слова, подал голос заключенный. Он все так же исподлобья наблюдал за ней. Несмотря на его достаточно вежливое приветствие, Харли снова начала чувствовать себя не в своей тарелке и поспешила перейти к стандартным вопросам. - В вашем деле пустует графа с настоящим именем. Вы не восполните пробел? – как можно спокойней и доброжелательней спросила Харли. Нет, она не хотела показаться мягкой, просто чувствовала себя немного неловко и старалась прикрыться вежливостью. Нужно настроиться на продуктивный диалог. Но от Джокера не ускользнула ее слабость. Он быстро наклонился вперед, положил руки на край стола и, не разрывая зрительного контакта, произнес, чуть понизив голос: - Ну-у, если тебя смущает мой псевдоним, то можешь обращаться ко мне "мистер Джей". Харли проигнорировала его замечание о смущении и мгновенно зацепилась за предложенный вариант: - Джей - это ваше настоящее имя? - Быть может, - чуть прищурившись, ответил он и внезапно добавил, - Ха-арли. Она не смогла сдержать легкого удивления, когда он произнес ее неполное имя. Обычно, так ее называли только близкие и друзья. Джокер же сделал это нарочно, словно пробовал на вкус его произношение и, все так же, не мигая, продолжал наблюдать за девушкой. Этим переходом за рамки официальности он вторгался в личное пространство. Харли прекрасно поняла, зачем он это сделал, но не хотела сдавать позиции, и потому не подала виду, что ей это не понравилось. Она наклонилась вперед, по-прежнему держа руки на коленях, и произнесла, чуть строже, чем ей хотелось: - Прошу обращаться ко мне доктор Квинзель. Он сморщил нос, закатил глаза так, что стало видно покрасневшие белки, и на мгновение прервал зрительный контакт. - Как скажешь, док, - слова сопровождались легкой ухмылкой, словно он ставил под сомнение ее право называться «доктором». Харли же пропустила мимо ушей этот тон, решив не реагировать на подобные мелкие провокации. Девушка удовлетворенно кивнула, собираясь продолжить расспросы, но едва она открыла рот, как он перебил ее, на полтона повысив голос и гнусавя: - Доктор, а куда делся предыдущий доктор? Харли на секунду замешкалась. Этот вопрос сбил ее с толку. Черт, почему она не придумала ответ заранее? Ведь это на самом деле был самый логичный и предсказуемый вопрос, который он мог ей задать. Пока она лихорадочно соображала, стоит ли говорить ему правду, Джокер задумчиво облизнул губы и, чуть склонив голову на бок, уставился в упор. - В любом случае - это даже к лучшему. Ты гораздо симпатичней, док. Харли постаралась не обращать внимания на оценочную характеристику, но не могла не отметить, что это ей немного польстило. - У доктора Солвэйта возникли некоторые проблемы со здоровьем, - она решила не рассказывать всей правды, но и не лгать. - Оу, бедный док. Отправь ему от меня открыточку, пусть поправляется, - усмехнулся заключенный, приподняв брови в притворном сочувствии. Квинзель слегка нахмурилась. Ей не понравился этот самодовольный тон. Словно он видит в этом некоторую личную заслугу. Ну, здесь сложно спорить, скорее всего, так и есть. - Давайте вернемся к нашему разговору, Джей, - девушка вновь попыталась повернуть беседу в нужное ей русло. - Мистер Джей, - поправил он, многозначительно подняв вверх указательный палец. - Хорошо, мистер Джей, - покорно согласилась Харли. Нет, она ни в коем случае не проявляла слабость, просто не видела смысла противоречить ему в таких мелочах. Но это не значит, что она будет плясать под его дудку. Он обороняется ее же оружием – не позволяет перейти рамки официальности по отношению к себе. Что ж, умно. - Может быть, вы хотите что-нибудь рассказать о себе? Например, о своем детстве? - невозмутимо произнесла Квинзель, внимательно глядя на него из-за стекол очков. Кажется, этот вопрос ему не слишком понравился. В общем-то, другого она и не ожидала. Скорее всего, его уже основательно достали эти стандартные формулировки, но, пока она не разработала собственную стратегию, лучше придерживаться протокола. Джокер откинулся обратно на спинку стула и притворно зевнул, прикрывшись ладонью. Он со скучающим видом посмотрел в потолок и облизнул губы. - Вы не хотите говорить об этом? – решила уточнить Харли, будто он неясно дал ей понять, что его не интересует эта тема. - Ску-учно, док. Скукота… придумай что-нибудь новенькое, - качая головой, прогнусавил он. - Хорошо, может быть, вы сами предложите тему разговора? – спокойно спросила она, понимая, что сильно рискует, задавая такой вопрос. Но, с другой стороны, необходимо втянуть его в диалог, только так она сможет собрать хоть какие-то сведения и заодно присмотреться к его поведению. - М-м, дай-ка подумать, - прогундосил он, подперев подбородок указательным пальцем, делая вид, что размышляет. Через мгновение он вдруг резко наклонился вперед, и впился в лицо собеседницы проницательным взглядом: – Почему именно ты, а, док? Почему они прислали тебя? Харли слегка отпрянула назад, синхронно с его движением вперед и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Естественно, как она не предугадала? Он будет говорить о чем угодно, только не о себе. Но его вопрос заставил ее задуматься, в принципе, она понимала, почему выбор Морригана пал на нее, но ей не слишком хотелось делиться этими мыслями со своим пациентом. Да и какое ему дело? - Не могу сказать точно. Распоряжение начальства, - с деланным безразличием ответила Харли. - Это не ответ, док. Может, ты просто стыдишься признаться в этом, м? – он слегка повернул голову, хитро прищурившись и глядя на нее сбоку. Девушка открыла рот, чтобы дать отрицательный ответ, не совсем понимая, что он имеет в виду, но Джокер снова ее перебил: - Сколько тебе лет, док? Ты ведь недавно закончила интернатуру, так? Сомневаюсь, что тебя назначили за твои профессиональные достижения, - он приподнял брови, придавая лицу совершенно невинное выражение - мол, не обижайся, и, чуть понизив голос, продолжил: - Что тогда? Должно быть, делаешь хороший кофе своему боссу? – он на мгновение умолк, потом, чуть прикрыв веки и задрав голову вверх, тихо, но, так, чтобы она его услышала, добавил: - А может и не только кофе… Конечно, он не сказал прямо, но достаточно прозрачно намекнул на свое представление о ней. Смазливая подчиненная, которая ради продвижения карьеры спит со своим боссом. Ши-кар-но… Ну и сволочь. Харли, чуть наклонившись вперед и, стараясь не подавать виду, как ее задело такое предположение, холодно ответила: - Я уже год работаю в должности психотерапевта. Приготовление кофе не входит в мои обязанности…. Вы мыслите стереотипами, - не удержавшись, добавила она. Его реакция на эту простую фразу была неожиданной. Он вдруг ударил ладонями по столу, заставив девушку вздрогнуть, и расхохотался. Вживую это оказалось еще ужасней, чем на видео. Неприятный, визгливый, совершенно помешанный смех. Харли непонимающе смотрела на своего собеседника, невольно заострив внимание на его зубах. Это отвратительно. Сколько он их не чистил? Желтые, покрытые налетом, но на удивление ровные. Наверное, еще один элемент для создания образа «злого клоуна». Хотя сейчас, без грима, это выглядело как-то… неподходяще. Все еще нервно хихикая, он направил указательный палец в сторону Харли и спросил: - Зачем ты стала психотерапевтом, док? С твоей внешностью и такие трудности. Почему? - А может, я просто люблю трудности? – девушка не смогла совладать с раздражением, мелькнувшим в голосе. Ей определенно не нравилась эта смена ролей, но пока она решила просто понаблюдать и позволить ему говорить. Тем более, ей вдруг стало интересно понять, куда он клонит. В любом случае, она сможет контролировать ситуацию. - Э-э, не-ет, - протянул он, погрозив ей пальцем, - тут что-то другое. Наверное, ты думаешь, что в должности психотерапевта выглядишь солидней, ты добилась всего сама, своим трудом, да? Ты кому-то что-то пытаешься доказать. Обычно, такие как ты, мила-а-ашки, - он особо подчеркнул это слово, многозначительно приподняв бровь, - не ищут трудных путей и пользуются тем, чем их одарила природа. Но ты – ты… Не такая. Для кого ты стараешься, док? Родители, которым было на тебя плевать? Наверное, ты не единственный ребенок в семье и тебе всегда не хватало внимания? – он, не отрываясь, смотрел в лицо девушки, читая ее словно открытую книгу и озвучивая идеи, приходящие в голову. Харли, широко распахнув глаза, смотрела на него, словно загипнотизированный тушканчик на змею. Его слова били точно в цель, но самой главной причины он все еще не назвал. Девушка понимала, что ей нужно немедленно прекратить эту психологическую атаку, но не могла. Он играючи раскручивал винтики в ее голове. - Или все дело в тебе? Ты пошла работать в Аркхэм, чтобы доказать что-то самой себе, чтобы проверить… Хм… У тебя низкая самооценка, док? - с утрированной заботой поинтересовался он, быстро облизнув губы и причмокнув, - Что с тобой случилось? Какая-то детская травма? Вы… вы, мозгоправы, - он ткнул указательным пальцем по направлению ее лица, - все причины ищете в… ах… детстве, верно? Харли сидела напротив него и пыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. Черт… Даже ознакомившись с записями Солвэйта, она не смогла в должной мере оценить масштаб нависшей над ней угрозы. Он только что залез к ней в голову, радостно покопался в мозгах и вывалил свои находки на стол перед ней. За каких-то пять минут. Зачем она вообще пришла сюда?! Он ей не по зубам, она ведь знала это, но из упрямства, из тщеславия, из желания что-то доказать самой себе, сидит здесь. С чего она взяла, что он ее пощадит? Харли, чуть нахмурив светлые брови, подняла на него глаза и заметила выражение самодовольства, мелькнувшее на лице. Его черные глаза как-то странно блестели. Хищный, азартный блеск. Он словно бросал ей вызов. Ждал ее реакции, проверял - сбежит или нет? Можно ли продолжить игру или игрушка уже сломалась? Девушка почувствовала, как в ее душе поднимается раздражение. И почему все считают, что она слабачка, почему считают возможным смотреть на нее свысока? Она ведь никогда никого не просила о снисхождении, ее бесило это самое чувство превосходства в Кайле, иногда в Нике, а сейчас в психопате, сидящем напротив нее. Какого черта?! Так просто он от нее не отделается. Он выбил ее из колеи, браво, удалось. Но она не позволит ему закрепить эту победу. Не на ту напал. Квинзель, вновь нацепив на лицо маску вежливого равнодушия, мягко улыбнулась и покачала головой. - Я расскажу вам в следующий раз, если вы расскажете мне что-нибудь о себе. Все-таки, эти сеансы предназначены для вас, в первую очередь. - Quid pro quo, Кларис-с-а?* - прошипел он, довольно правдоподобно пародируя небезызвестного киношного психопата, не мигая, глядя на нее своими жуткими глазами. Девушка выдавила дежурную улыбку и кивнула. Что ж, если он хочет с ней играть, то она оставит за собой право выбирать условия этой игры. Но, для этого ей необходимо подготовиться. На сегодня она видела достаточно, и сможет, исходя из увиденного, выстроить свою защиту и продумать тактику для дальнейшей работы с ним. - Если вы не против, то предлагаю отложить этот разговор до нашей следующей встречи. На сегодня все, - эти отработанные слова прозвучали доброжелательно и уверенно, словно все прошло как по маслу, и она не теряла инициативы. - Тогда до встречи, док. Уже скучаю, - успел подмигнуть он, неприятно осклабившись, выставляя напоказ свои желтые зубы, прежде чем к нему подошли отделившиеся от стены санитары. Харли успела забыть о том, что кроме них двоих в комнате присутствуют эти живые предметы интерьера. Она проследила взглядом, как они выводят Джокера из допросной, на их фоне он казался невероятно худым в своей оранжевой больничной робе. Уже в дверях он вдруг резко мотнул головой и оглянулся через плечо, посылая быстрый взгляд сидящей за столом девушке. У Харли сжалось сердце, этот взгляд не сулил ничего хорошего. Звериный, хищный, совершенно дикий. Это длилось меньше секунды, но у нее затряслись поджилки. Страшно, чертовски страшно… За беседой с ним, она успела немного расслабиться и отодвинуть назад свой страх, а теперь… Он снова нагнал на нее ужас. Нельзя забывать, кто он на самом деле. Один из санитаров подтолкнул его, чтобы он пошевеливался, в коридоре их поджидало еще трое охранников. Вся эта процессия двинулась в корпус, где содержались особо опасные заключенные. Харли осталась сидеть на том же месте, задумчиво созерцая металлическую поверхность столешницы. Она подняла голову, когда на пороге допросной показался Эддингтон. Он хмурился, в его глазах светилось беспокойство. - И что это было, Харлин? Зачем ты уступила ему инициативу в разговоре? – усевшись на освобожденное Джокером место, спросил доктор. - Я подумала, что так он будет более заинтересован в беседе. Стандартные вопросы не для него, - с деланным безразличием ответила девушка. - Да? А мне показалось, что ты просто растерялась от его давления. Почему ты не прекратила это? – он проницательно смотрел на Харли, словно надеясь поймать ее на чем-то. Девушке не слишком понравился его менторский тон. - Ну, он ведь не вышел за границы дозволенного, верно? Это обычная провокация. Он хотел застать меня врасплох, выбить из колеи. Своеобразная проверка на прочность. Но этим ему меня не напугать. Пусть придумает что-нибудь новенькое, - ухмыльнулась Харли, задумчиво глядя в стол. Ее собеседник покачал головой и притворно вздохнул. - А что насчет этой игры? Quid pro quo? Серьёзно? Ты собираешься рассказывать ему о себе? – внимательно глядя на нее, спросил Эдвард. Харли лишь улыбнулась и мягко, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно, произнесла: - Я думаю, по-другому с ним не получится. Он все равно попытается залезть ко мне в голову, вытянуть все, что сможет, чтобы использовать это против меня. Но так, в игре, я смогу его контролировать. Я за дозированную правду. Буду говорить лишь то, что не имеет для меня большого значения. И, если это поможет в нашем деле, если он начнет говорить сам, я готова пойти на это. Она на мгновение умолкла, обдумывая еще одну мысль, появившуюся в голове, и подняв ясные голубые глаза на Эддингтона, грустно вздохнула: - У Ника не получилось выстроить с ним диалог, потому что он не умеет играть в поддавки. Ник слишком властен и прямолинеен, а я готова пойти на небольшие уступки, если это может принести реальную пользу. Эдвард склонил голову набок, пристально глядя на девушку. После секундного раздумья, он согласно кивнул и медленно ответил: - Да, это может сработать. Ты права, Харлин. Ник пытался навязать ему свои условия и правила, но не смог. Джокер слишком анархическая личность. Он каждый раз выводил Ника из себя, нащупал слабые места и бил по ним с завидным упрямством. Я пару раз наблюдал за сеансами по просьбе Морригана, - вздохнул доктор, устало потирая виски, - Что ж… У тебя метод весьма своеобразный. Но будь осторожна. Этот парень любит поговорить. Главное, не воспринимать всерьез все, что он болтает. - Разумеется, - кивнула Харли и умолкла. Оба поняли, что разговор окончен и поспешили разойтись. Эддингтон отправился куда-то в сторону блока интенсивной терапии, а Квинзель вернулась в свой кабинет. От дальнейшей работы ее никто не освобождал, и она решила привести в порядок некоторые бумаги, относящиеся к другим пациентам. Пока она находилась под впечатлением первого сеанса, ей было сложно сконцентрироваться и проанализировать ситуацию, поэтому она решила заняться рутинной работой, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Девушка увлеклась и не заметила, как быстро пролетело время. Очнулась она, только услышав жужжание телефона, валявшегося на дне ее сумочки. Нашарив сотовый, она уткнулась взглядом в светящийся экран. Звонил Кайл. Интересно, что ему нужно? Обычно, он звонит ей на работу только в том случае, если хочет предупредить, что не сможет ее забрать. Решив, что гадать не имеет смысла, она приняла вызов и прижала телефон к уху. В трубке тут же раздался знакомый баритон: - Привет, милая. - Привет, Кайл, - вздохнула она. - Слушай, Харли, я сегодня не смогу тебя забрать… «Как предсказуемо», - девушка закатила глаза. -… тут такой аврал на работе. Строители опять что-то напутали, нужно ехать на объект, разбираться. Даже не знаю, когда освобожусь, скорее всего, очень поздно. Мне так жаль, милая, - в трубке послышался слишком громкий вздох сожаления. Харли с трудом удержала усмешку. Ну да, жаль. - Ничего, все в порядке, - вслух ответила она, - Я сама как-нибудь доберусь, - последние слова сопровождались не менее притворным печальным вздохом. Кажется, Кайл сообразил, что расстроил ее. Он ведь знает, как она ненавидит общественный транспорт. Поэтому, мужчина решил немного загладить вину и проявить участие. Он спросил нарочито заботливым тоном: - А как у тебя дела, милая? Как прошел первый сеанс с психопатом? - Ну, довольно неплохо, - хмыкнула Харли, - он даже не попытался меня убить. А если серьёзно, то дело действительно сложное. Сложнее, чем я могла представить. - Ничего, ты справишься, - воодушевленно ответил Кайл. «Ага, с таким настроем пора вести тренинги на тему «Поверь в себя», - мысленно съязвила девушка. Она ничуть не разделяла его оптимизма. - Ладно, Харли, мне уже пора бежать, - поспешил закруглить разговор мистер Брентон, - буду поздно. Люблю тебя. Он отключился прежде, чем Харли успела ответить. Ну да и черт с ним. Он всегда так делает, ведь работа не ждет. Девушка разочарованно вздохнула и поморщилась, окинув взглядом разложенные на столе кипы бумаг. Нужно протянуть время до конца рабочего дня, а дома она сможет заняться более интересным делом. Раз Кайл задерживается, некому будет ее отвлекать, она сможет спокойно все обдумать. Во всем можно найти свои плюсы, главное – знать, где искать. Что и говорить, ей уже не терпится приступить к анализу сегодняшнего сеанса. Ее страх испарился, волнение улеглось. Теперь ею завладело любопытство, интерес исследователя к новому, совершенно неизученному объекту. Ох, поскорей бы добраться домой.***
Удобно расположившись на диване в гостиной, Харли поставила кружку с горячим чаем на пододвинутый кофейный столик, рядом с открытым ноутбуком. Подсунув под спину подушку и завернувшись в клетчатый плед, девушка положила на колени толстую тетрадь, в твердом черно-красном переплете, в ней она обычно вела записи по своим пациентам. Мысли, догадки, теории и собственные впечатления от общения с больными она записывала на разлинованных в клетку страницах. Получалось нечто вроде личного/рабочего дневника. Так она вела все свои дела, эта привычка появилась еще в университете. Вооружившись ручкой, девушка задумчиво уставилась на открытый лист, еще не запачканный синими чернилами. Она перебирала в уме запомнившиеся моменты своей встречи с особо опасным преступником. Наверное, стоит начать с малого. Проанализировать его поведение. Первый вопрос, который пришел ей на ум – почему он часто и так явно облизывает губы? Само по себе это выглядит довольно отталкивающе и раздражает, но никаких двусмысленных ассоциаций не вызывает. Может ли это движение считаться невербальной провокацией с его стороны? Если взять за основу язык жестов, то возможны несколько вариантов: предвкушение чего-то приятного, сюда же относится флирт (что маловероятно), ощущение дискомфорта (еще менее вероятно) и задумчивость, процесс принятия какого-то решения (что вполне может быть). Харли с сомнением покачала головой. Нет, все-таки, этот жест употреблялся им слишком часто и спонтанно, будто по привычке. Почему? Девушка попробовала облизнуться точно так же. Это напомнило ей непроизвольное движение, возникающее, когда на губах появляется какая-нибудь ранка или трещинка. Начинаешь постоянно ощупывать ее языком. Харли хмыкнула и закатила глаза. И почему ей сразу не пришла в голову эта мысль? Господи, это ведь так просто. Все из-за шрамов, рассекающих рот. Он по привычке ощупывает их, несмотря на то, что они давно заросли. Со стороны это выглядит довольно странно и неприятно, но не несет в себе никакого угрожающего посыла. Довольная своей первой маленькой догадкой, девушка откинулась на подушку и отрешенно уставилась в потолок. Она машинально черкалась на полях тетради, продолжая размышлять о своем пациенте. Интересно, а как он все-таки получил эти шрамы? Солвэйту он озвучил пару версий, что-то о взбесившемся отце и подружке, из-за которой он сделал это сам с собой. Маловероятно. Стоит ли спрашивать? Скорее всего, он не ответит или сочинит очередную небылицу. Этот вопрос стоит отложить до лучших времен. Харли сделала отметку в своей тетради и перешла к следующему пункту, который ее впечатлил. Зубы. Когда он смеялся, это выглядело довольно мерзко. Этот человек явно не обеспокоен личной гигиеной. Его волосы тоже были мыты последний раз… черт знает когда. Но щетины она не заметила. То есть, у него есть возможность бриться, а все остальное его не волнует. Опять же – почему? Девушка хмыкнула, ну, это ведь тоже вполне очевидно. Щетина среди шрамов смотрелась бы крайне нелепо. И, кроме того, в обычной жизни, он почти постоянно наносит грим, что тоже не располагает к ношению бороды. Она с трудом подавила улыбку, на секунду представив это зрелище. Да уж. Так, что еще бросилось ей в глаза? Его худоба. Ну, тут анализировать бесполезно. Либо генетика, либо просто мало ест. Скорее всего, чревоугодием он не страдает. Но при его росте, такая худоба выглядит болезненно. Харли мысленно вернулась в комнату для допросов и вспомнила, что еще ее поразило. Возраст. Едва ли больше тридцати. Как странно… Почему-то, до того, как он стал пациентом Аркхэма, до того, как она увидела его без грима, ей казалось, что он намного старше. В деле ведь должна была встретиться какая-нибудь информация о возрасте, да и о физических данных. Но, увлекшись исследованием его психопатологий, она не обратила на это внимания. Девушка решила исправить свою оплошность и потянулась к толстой папке с делом, которую она всюду таскала за собой. Пролистав несколько страниц, она нашла ту, на которой в графы шаблона от руки были вписаны нужные ей цифры. Почерк был не знаком, скорее всего, эти пометки оставил обследовавший его врач, а не Солвэйт. Возраст: Точно неизвестен. Приблизительно 27-30 лет. Да, здесь она не ошиблась. Опустив глаза чуть ниже, она наткнулась и на физические характеристики. Рост: 195 см. Вес: 72 кг. С этим все ясно. В целом же он выглядел не слишком хорошо, словно не спал несколько дней. Хроническая бессонница? Это довольно странно, ведь на ночь ему должны давать седативы, которые, обычно, действуют и как снотворное. Нужно поговорить об этом с санитарами, которые постоянно дежурят у его камеры, и заодно выяснить у Эддингтона, что именно ему колют. Скорее всего, небольшие дозы хлопромазина, чтобы не было искушения буйствовать. Записав все эти пункты в свою тетрадку, Харли решила, что анализ личности преступника через его внешность – это, конечно, хорошее дополнение к ее работе, но нужно взять себя в руки и перейти к тому, что действительно важно. К тому, что случилось сегодня на сеансе. Судя по всему – это были еще цветочки. Джокер за пять минут смог вытащить из нее дерьмо, копившееся годами, тщательно замаскированное под непринужденной улыбкой, под личиной молодой, успешной специалистки. Странно, что Ник ни разу не попытался этого сделать, хоть и имел такую возможность. Наверное, Солвэйт просто не посчитал нужным копаться в ее грязном белье. В конце концов, она ведь и сама в состоянии привести мозги в порядок, стоит лишь захотеть. Избавиться от комплексов, отпустить прошлое… и прочая чушь, которую она обычно твердит своим пациентам. Девушка скептически усмехнулась и покачала головой. Грош цена всем ее советам, если они не могут помочь ей самой. Возможно, именно поэтому Ник и не стал к ней лезть – она сама должна справиться. Или же ее проблемы попросту его не заинтересовали, для него это слишком мелко, ему подавай таких уникумов, как Джокер. Но, какая ирония, этот пациент оказался не по зубам даже ему. Бедный Ник, неудивительно, что он так нервничал и злился. Сладить с Джокером невероятно трудно… если вообще возможно. Но, она должна попытаться. Должна найти подход, подобрать ключик, чтобы залезть к нему в голову. Скорее всего, сейчас она выбрала верное направление и ввязалась в очень опасную игру. Ее шансы на победу ничтожно малы. Но, как говорится, кто не рискует - тот не пьет шампанского. Само собой, от Джокера ей не скрыться, как бы хорошо она ни подготовилась. Он все равно найдет лазейку, ухватится за малейшую ниточку и будет вытягивать ее, пока не вытащит весь клубок. Но, одна странность… Почему сегодня он не стал этого делать? Он уже нащупал ее слабое место, но почему-то остановился, умолк. Позволил ей отдышаться. В чем причина такой снисходительности? Девушка встряхнула головой, и белокурая прядь упала ей на глаза. Увлеченная своими размышлениями, она не заметила этого. Все ее мысли крутились вокруг нового пациента. Ответ на вопрос маячил прямо перед глазами. Очевидно, он не хотел так быстро лишиться новой игрушки. Значит, игрушка показалась ему любопытной, заинтересовала. Настолько, что на первый раз он даже решил ее пощадить. Будет ли он так же любезен на последующих сеансах? Да, если она правильно себя поставит, если продолжит игру и не даст разгадать всех своих карт. Ведь он азартен. Она заметила что-то такое в его глазах. Взгляд «игрока» был ей хорошо знаком, отец Харли был таким, он передал свою увлеченность дочери. Этот взгляд она иногда видела в зеркале. Девушка порывисто сбросила плед и поднялась на ноги. Быстрым шагом она направилась в ванную комнату и зажгла свет. Да, она не ошиблась. Взглянув в глаза своему отражению, она заметила искру интереса, любопытства, не замутненного страхом. Чего уж скрывать, она испытывала какое-то странное возбуждение, прилив адреналина. Зрачки были слегка расширены. Ведь это дело принимает чертовски интересный оборот. Справится она или нет? Сможет ли противостоять самому Джокеру? Сможет ли доказать самой себе… Глядя на свое отражение в зеркале, Харли вдруг вспомнила парочку мимоходом отпущенных словечек в ее адрес. Нарочно или нет, он дал положительную оценку ее внешности, назвал «симпатичной» и «милашкой». Что ж, если так, то его вкусы не слишком отличаются от вкусов большинства мужчин. Ну, хоть что-то нормальное… Эта мысль заставила ее скептически усмехнуться. Вдоволь изучив свое отражение, Харли прошла обратно в гостиную и потянулась к кружке с позабытым чаем. Отхлебнув остывший напиток, она вернулась к работе, и начала продумывать стратегию собственного поведения. Она не солгала Эддингтону, в общих чертах раскрыв свой план. Нет смысла обманывать Джокера, скорее всего – у нее просто не получится, да и врунья из нее никудышная. Кроме того, если он поймает ее на лжи, то у нее точно не будет шанса добиться его расположения. Одно из главных правил психотерапии – установление доверительных отношений между врачом и пациентом. Поэтому, она будет говорить правду, но лишь ту, которую посчитает допустимой. Главное – не позволять ему задавать наводящие вопросы. Как она могла сегодня убедиться – он обрабатывает информацию с невероятной скоростью, мыслит и анализирует очень быстро. В этом она не сможет с ним тягаться. Ему ничего не стоит сбить ее с толку, значит, она должна лишить его такой возможности. Что ж, если они решили играть по ее правилам, то грех не воспользоваться этой привилегией. Харли задумалась над тем, как лучше установить эти рамки, чтобы он не чувствовал себя стесненным. О его пренебрежении всевозможными правилами она уже наслышана. Но, как бы девушка не пыталась сосредоточиться, ее мысли уносились в какие-то заоблачные дали. Она поймала себя на том, что сидит и вспоминает известные ей преступления Джокера, после сеанса они представлялись в несколько ином свете. Все-таки, он гений, этого у него не отнять. Ужасный чокнутый маньяк-террорист, превосходный стратег и хитрый манипулятор. Массовый убийца, поставивший на уши весь Готэм… Наверное, она должна трястись от страха из-за того, что ей придется работать с таким человеком. Но в голове неотвязно билась совершенно иная мысль – она вдруг снова вспомнила встречу шестилетней давности. Ей почему-то казалось, что она не ошиблась, и действительно узнала его. Так сложно в это поверить. Сложно осознать. Тем более, прошло целых шесть лет, шесть грёбаных лет! Скорее всего, память подсовывает ей искаженные воспоминания. Она может подсознательно переносить образ Джокера на того парня, исходя из имеющихся у нее данных. Шрамы, голос, смех. Такое же ощущение опасности, затягивающее внутренности тугим узлом. Конечно, она может проверить свою догадку, просто удовлетворить любопытство, направив беседу в нужное русло. Задать ему завуалированный вопрос, так, чтобы наблюдатели ни о чем не догадались. Интересно, а вспомнит ли он ее вообще? Харли покачала головой и вздохнула. Все-таки, вся ситуация и разговор представляются весьма опасными и сомнительными. Допустим, просто на минутку допустим, что она права, это один и тот же человек… Как изменится ее собственное отношение к происходящему? Ведь шесть лет назад, он оказал ей большую услугу, совершенно безвозмездно (если не считать стыренной зажигалки и пачки сигарет, но это такая мелочь, что можно и не вспоминать). Жест доброй воли или просто случай? Почему он поступил именно так? Возможно, на тот момент, его сумасшествие еще не достигло терминальной стадии? Он был почти нормален? Тут Харли не удержалась, издала тихий смешок и покачала головой. Неудачная формулировка. Ладно, он был более вменяем, чем сейчас. Но шрамы уже присутствовали – значит, причина творящегося безумия не в них. Возможно, то, как он их получил – стало катализатором, запустило процесс, болезнь начала прогрессировать под воздействием каких-то внешних обстоятельств, пока не вылилась в полное помешательство. И-и… держись, чертов Готэм. Ах, хватит строить эти нелепые догадки. Ник ведь писал, что Джокер является «идейным» психопатом. Нужно поближе ознакомиться с его идеями и узнать, что им движет. Она должна понять его логику, образ мыслей и конечную цель. Тогда она сможет поставить верный диагноз. Это трудно, невероятно трудно… Все еще не поздно отказаться. Будь она в здравом уме – так бы и сделала, но… Сейчас, когда Джокер почти раскусил ее, отказ от дела будет означать лишь одно – она испугалась и признала его правоту. И что ей делать? Ведь он не упустит шанса вытрясти из нее все дерьмо, вытащить на свет всех внутренних демонов. Теперь она понимает, чем он так опасен. Он сдирает с людей уютную обманчивую оболочку и заставляет взглянуть правде в глаза… Девушка потерла виски, пытаясь сконцентрироваться и развить эту мысль. О нет, сейчас это сложно для ее понимания. Она ни черта не спала прошлой ночью, слишком устала и перенервничала. Харли, чувствуя, как голова пухнет от переизбытка информации, решила, что стоит отдохнуть и хорошенько выспаться. У нее будет время подумать об этом завтра. Завтра она заступает со второй смены, а сеанс с Джокером… хм… мистером Джеем, состоится не раньше трех часов. Лучше еще раз обдумать все на свежую голову.