Дом2 по-арийски

Куприянов тоже молодец. Нашел из-за чего бегать и скрываться. Мог бы сразу признаться и не усложнять и без того трудную ситуацию. Именно трудную, и это не преувеличение, даже наоборот, ибо умудриться втюриться в Маврина, значит обеспечить себе бессонные ночи, уставший вид и постоянную необходимость кому-то угождать и что-то придумывать. Но он же неисправимый мазохист, что ему эти трудности. Это он только с виду гордый и независимый, а на деле милее и добрее домашней кошки. Можно тискать и мучить сколько угодно — слова поперек не скажет. Если и ляпнет что-то не подумав, так неделю самого себя обвинять будет. Но он решил жить с Мавром и это его выбор. — Макс, голодать не советую, — Владимир дотронулся до его плеча. — Дубинин готовит вполне сносно. — Да я не собирался, — Максим обернулся. — Задумался просто. Пойдем. — Подожди, — Холстинин, обняв его, усадил обратно на диван, сам присел рядом. — Я видел, что он заходил к тебе. — И не остановил? — Нет. Так бы вы не поговорили спокойно. — Спасибо. — Ну вы где там пропали? — крикнул с кухни Виталий. *** После завтрака Максим повез Дубинина в студию Маврина. Виталий почему-то решил, что из-за пробок они могут опоздать, чем сильно расстроить Сергея, и не забыл помотать из-за этого Максиму нервы. Намекнул, что можно было ехать по другой дороге, а не слушать мат из соседних машин и сильно нервирующее бибиканье. С крайним заявлением Дубинина о сигналках и расплодившихся покупателей прав в переходах, Максим не согласиться не смог. Хоть и не в тех же определениях, но по сути. На секунду посетила мысль, что неплохо было бы обзавестись ковром—вертолетом или еще какой-нибудь подобной штуковиной. На всякий случай. Но Дубинин, на дух не переносящий весь русский рок, переключил радио, и Агата Кристи сменилась какими-то народными запевами. Возражать постеснялся. Оно и правильно, что переключил, нечего депресняк слушать. В студии вопреки ожиданиям и причитаниям Виталия обнаружился только Максимов, вцепившийся в кружку с кофе. По его внешнему виду допустил, что парень ночевал в студии, только проснулся и решил сразу заправиться. Чтобы шеф не понял, в чем дело? Хотя нет. Парень не спал вообще. Замедленная реакция тому подтверждение. — Вы как здесь? — подобрал слова Леня. — Так Маврин пригласил, — Виталий обошел помещение, заглянул в бокс. — Не приходил еще, — Максимов добавил в свою кружку еще пару ложек кофейного порошка. — Не кофе, а бадяга какая-то, не пробирает никак. А Ящер часа через два явится. Оклематься бы до этого. — Гулеванить меньше надо, — буркнул Дубинин, взяв в руки мавринский Урал. — Совсем распустил вас Серый. — Спать не пытался? — Максим отобрал у Леонида кружку. — Уже до ящеров накидался. — Нельзя спать. Нельзя. — Ему можно, а тебе нет? — А он не спит. Никогда. — Максимов дотянулся до своей кружки. — Никогда. — Угу, — Максим накрыл кружку ладонью. — Не спит, не ест, не трахается. А вместо кислорода у него сигаретный дым. Да отдай ты ее. — Я всегда об этом подозревал, — Максимов выпустил емкость со своей дозой, встав с дивана, подошел к шкафу. Видимо, не вспомнив, что ему там нужно, вышел из студии. В углу нервно хихикнул Дубинин. Как-то раз он сам подобным образом пытался развести невыспавшегося Холстинина. Только оказалось, что Петрович может по трое суток не спать, и не терять при этом способность отличать реальность от издевательств. Лёнечка же оказался не таким стойким, и куда его сейчас понесло — загадка. Максим бросился за ним, догнав уже у скамейки, скрутил и повел обратно. По пути попытался объяснить, что это только шутка, что надо поспать хоть немного и что за это не последует никакого наказания. Радость от того, что удалось убедить басиста, длилась не долго. Видимо под действием уличной свежести Леня осознал, что к нему пришли гости, а оставлять гостей без чая стало бы верхом неприличия. Руководствуясь этим заключением, Максимов забрал чайник и вместе с ним куда-то ушел. — За водой в магазин, наверно, — предположил Виталий в ответ на удивленный взгляд Удалова. — Какие еще предложения? — Можно проводами попробовать связать, — подойдя к столику, Виталий отпил немного из кружки, но тут же выплюнул. — Фу, мерзость. Он после этого при всем желании не уснет. Так и будет в тумане косячить. — Ты откуда знаешь, — Максим тоже взял кружку, но пробовать не рискнул. — Сам пробовал так. — Пробовал. Давно. Можешь мне лекцию нравоучительную прочитать. — Больно надо. Лучше вспомни, как тебя в человеческий вид приводили? — Ну это не для посторонних история, — Дубинин деловито наморщил лоб. — Петрович приводил, в общем. Пока я не вырубился от бессилия. — Не вариант, — Максим откинулся на спинку дивана. — Почему же? — Дубинин хитро улыбнулся. — Я могу на шухере постоять и Ящера отвлечь. — Да ну тебя. И почему Ящер? — Фиг знает. Они все его так называют. Тем временем из похода вернулся Максимов с чайником. Включив его принялся что-то искать в шкафу, чуть не рассыпал сахар, но что-то расколотил. Выругавшись, стал это что-то собирать, порезался, снова выругался с упоминанием каких-то басовых сил. Плюнув на это решил немного посидеть на полу. — Не передумал? — поинтересовался Виталий. — Не жалко тебе парня? — Извращенец! — обреченно констатировал Максим. Обойдя Дубинина, присел к Лене. — Давай посмотрю. Придерживая басиста под руку, Максим проводил его к дивану, заклеил порезанный палец найденным в мавринском бардаке пластырем. Убедил Ленечку, что уж с чаем он точно справится сам, и нет в этом ничего криминального. Виталий же нашел веник с совком, и убирает последствия Ленечкиных попыток заварить чай. — Дубинин, здорово, — на плечах Виталия внезапно возник до безобразия довольный Маврин. — Давно ждешь? Этот упырь тебе болтовней поди весь мозг вынес. Макс, привет! — Взаимно, — Максим приветливо улыбнулся, но от объятий воздержался, дабы не напоминать ему про странное желание свести его с Купером для душевного разговора. — О! Чего это с ним? — Маврин заглянул в глаза Леониду. — Максимов, я кажется, тебя предупреждал. Предупреждал? — Предупреждал. Чего я-то сразу? Не опоздал, не употреблял, дыхнуть могу, если хочешь. Не выспался только. — Не выспался он. Ладно, ты пока мне не нужен, можешь поспать. Виталь, пойдем работать. Шепнув что-то на ухо Максиму, Дубинин проследовал в указанном направлении. Возможно, показалось, но дверь они закрыли на ключ. Зачем-то. Или у Серого привычка такая, закрывать все? — Теперь точно не усну, — заключил Максимов. — Надо струны поменять. — Успеешь, — Утконос притянул его обратно. — Еще разгромишь здесь что-нибудь. Как это Маврину объяснять будешь? — Никак. Он и слушать не станет, — Леонид недоверчиво посмотрел на Максима. — Тебе что за интерес? Заботливый? — Не могу смотреть, как басисты себя изводят, — невозмутимо ответил Максим. — Ничего с собой сделать не могу. Слова Дубинина про необходимость довести этого малолетку до бессилия уже не кажутся бредом или издевательством. Способ, конечно, не самый гуманный, но другого нет. Не вырубать же его микрофоном, как тогда Храмова. Или все-таки лучше просто вырубить. Маврин не оценит, но поймёт. И как ему об этом сообщить? Лёнечка, я хочу тебя трахнуть и это для твоего же блага. В обморок не шлепнется, но совершенно точно офигеет от услышанного. Возможно, в окно сигануть попытается от озабоченного драммера. Это потом точно никому не объяснить. Изнасиловать его без предупреждения? У самого в голове такое не укладывается. Лучше бы Дубинин Серому это предложил. Тому ведь не в первый раз. Наверно. Может, до дома его отвезти, пока Виталий занят. Отвезти и вернуться. Только дверь заперта. Вот что значит, когда фантазия не стандартная. — Слушай, а ты как чай завариваешь? — отвлек от размышлений Максимов. — У меня нифига так не получается. — Чай? — переспросил Максим. — Да обычно. Как объяснить-то? — Лучше запиши, — Леня достал ручку. — Один фиг сейчас не соображаю. — На чем писать? — Блин. Сейчас, — басист метнулся по студии в поисках бумаги. — Да на коже пиши, один фиг. — Татуировку потом не набьешь? — попытался отшутиться Максим. — А почему нет? Хорошая идея. Ты пиши. Пытаться его переубеждать опасно. Мало ли что еще взбредет ему в голову, потом отговаривать замучаешься. Придерживая его руку, Максим приложил перо ручки к бледной коже на запястье басиста. Не вздрогнул, значит не больно, значит можно писать. Желательно разборчиво. Сам не заметил, что поглаживает ладонь Леонида большим пальцем. А этот паразит улыбается довольно и молчит, будто до его эрогенной точки добрались. Или это он от ручки. Есть же мазохисты с патологическим желанием что-то на себе набивать. Маврин, например. И этот, похоже, из того же подвида. Только вместо иглы перо ручки. Собравшись с мыслями, все же дописал рецепт. Очередной взгляд на лицо довольного кота. Да пошло оно все лесом. Манеры, правила — все это придуманная аскетами ерунда. Этот басист сам нарывается на то, чтобы его поимели и не скрывает это. Максим оттолкнул басиста, и тот опрокинулся на подушку. Только выхватил у драммера ручку и вышвырнул ее прочь. — Сам напросился! — взобравшись на него, Удалов одним рывком превратил его майку в тряпку, — Наркоман кофейный. Максимов попытался что-то возразить, но тут же лишен этой возможности куском собственной же майки. Максим стянул с себя футболку и уже добрался до ремня. Второй рукой он умудрился расстегнуть ремень Максимова и замок. Ловкость рук надо тренировать при любой возможности. Можно и с джинсами поступить в стиле Беркута, но рука не поднимается портить и без того рваную вещь. В чем же он домой тогда поедет? Утконос укусил сосок басиста, Лёня изогнулся и застонал. Дыхание участилось. Пальцы проникли в волосы, и перехватив несколько прядей, запрокинули голову. В шею вонзились зубы. На секунду показалось, что он вампир и это не результат просмотра страшилок. Инстинктивно попытался вырваться, чуть не заорал. Да и не смог бы. Сам не заметил, когда Максим успел связать его руки. Похоже, что проводами. Перехватив под живот Утконос приподнял басиста и поставил на колени, локти вонзились в старый, дряблый поролон дивана. Джинсы сползли до колен. Зачем-то вспомнил, где Завидов хранит барабанные палочки, за одно узнал, что Удалов умеет читать мысли. Или сам как-то умудрился прочитать мысли Удалова. Да какая теперь разница? У драммеров ведь фантазия в одном направлении. И палочки свои в порыве страсти засовывают в одном направлении. Издав очередной стон, Максимов обмяк и рухнул лицом в подушку. Теперь уже без разницы, что он будет делать дальше, пусть хоть ремнем бьет, хоть трахает дальше. Благо, что поролон хоть частично сохранил свои функции, и вставший болт не причиняет особого дискомфорта. — Потерпи, маленький, — Утконос поцеловал его во впадинку чуть ниже спины, и тут же сжав плечи стал делать массаж. Сильные руки размяли плечи, спину, бока и бедра, а после вновь поставили на колени. Максимов мысленно поклялся себе никогда больше не употреблять кофе и постараться проредить ночные гулянки. Признал, что Алексис со своими нравоучениями — невинный ребенок в сравнении с этим драммером. Почувствовал, как сомкнулись лопатки, потом осознал, что в него вошел Максим. Без предупреждения и всяких там церемоний. Теперь точно без разницы потому, что встретившись с подушкой, отключился. Вернулся от мягких прикосновений к рукам. Проводов уже нет, ладони и запястья обернуты белой марлей, и во рту ничего не мешает. — Прости! — заботливо укрыв Лёню пледом, Максим поцеловал его в щеку. — Спасибо, — прошептал басист. — Офигенно же было. Можно, я отдохну немного? — Конечно. Максимов тут же закрыл глаза и задремал, Утконос, одевшись, устроился рядом на полу, сам не заметил как тоже заснул. — Макс, — Дубинин чуть сжал его плечо. — Просыпайся, домой пора. — Что? — Максим вздрогнул, протерев ладонями глаза, осмотрелся. — Где он? — Маврин вызвал Алексеева, тот отвез его домой. — Виталий помог Максиму встать с пола. — В таком виде? — В каком? — Виталий улыбнулся. — Они не дети и все понимают. И друг друга наблюдали в любом виде. Кстати, Максимов требовал передать тебе благодарность. Виталий вручил Максиму небольшой сверток. — Что это? — Не смотрел. Сказал, что какой-то редкий сорт чая, что тебе понравиться должно. — Так, вы еще здесь? — послышался возмущенный голос Маврина. — Я же просил. И я не выгоняю. Просто у меня планы. Виталий тут же накинул на плечи Максима куртку и аккуратно вытолкнул за дверь. По пути до машины, объяснял про то, что Маврин кого-то ждет, но не говорит, кого. Да это и не надо. Понятно ведь, что любимого своего. Поэтому и не хочет, чтобы еще кто-то присутствовал. Максим молча согласился с этой версией, это ведь дело Маврина. Только отъезжая от студии, заметил краем глаза в боковое стекло, как из одной из припаркованных машин вышел Беркут. Мысленно обрадовался, что Дубинин в этот момент искал что-то в телефоне. Иначе кто знает, какие еще версии событий могли бы появиться? Вплоть до попыток вправить Маврину мозги или спасать Купера от хищной птицы.