Дом2 по-арийски

Вновь повисла тяжелая пауза. Максим все-таки залез в куртку, пристегнувшись ремнем, повернул ключ. Нужно что-то сказать, поддержать его как-то. Но все разговоры на эту тему больше похожи на попытку оправдать себя или обвинить его, того хуже. Интересно, что у него с Куприяновым. Почему Гошан так оперативно слинял? Что-то подсказывает, что Удалов не ошибся, в том, что дел никаких у Игоря нет. Там в съемной квартире он никуда не торопился. Только выяснять подробности когда-то произошедшего между ними занятие не благодарное и не гуманное. Тем более, сейчас. Гуманистом стал? Порядочного решил изображать? Раньше надо было головой думать, а не тем местом, куда добрые дяденьки доктора натолкали кучу ваты, что сидеть неудобно. Хотя с ватой несомненно лучше, чем со стеклянным прибором. Тьфу ты. Нашел, что сравнивать… Может, Удалову рассказать про это? Не надо будет ничего придумывать, врать ему и самому себе. Нет. Достаточно того, что об этом знает Куприянов. — Прости, что не остановил тогда, — попросил Максим. — Да как бы ты меня остановил? На кулак бы только нарвался, — Виталий, порывшись в кармане, достал разрядившийся телефон. — Ты прости. Завелся на пустом месте, повел себя, как обиженный ребенок. Хочешь, я с Холстининым поговорю. — Хочу. — Замечательно. Значит, сегодня ночуем у него, — откинувшись назад, сообщил басист. — Дубинин. Ты хуже ребенка. Я тебе про другой разговор втолковать пытаюсь. Он из-за тебя места себе не находит. — Спорный вопрос. Мне кажется, он за каждого из нас волнуется. И новость о том, что ударник ночует в пыльной холодной студии, ему совершенно не понравится. — Нет, вы это слышали? — закричал Удалов. — И каким же местом ты сам неделю думал? Умник нашелся. — А вот не могу больше им думать, — еще громче закричал Виталий. — Болит, что сидеть на нем не могу. Вот и пришлось мозги включить. Доволен? Я между прочим за тебя тоже переживаю. Сам-то каким местом придумал выскочить на мороз голым? — Тем же самым. И не голым. И вообще, какое твое дело? — Да никакого. Плевать с Пизанской башни. По барабану, если угодно. Максим не ответил. Остановил автомобиль и вышел. Виталий вскочил за ним. — Макс, стой! — крикнул он. — Подожди. Долго догонять не пришлось. Максим присел на ближайшую скамейку, подняв ворот куртки, втянул голову. Бледные от холода пальцы перебирают, словно четки, звенья браслета, всего слегка потряхивает. Присев рядом, Виталий обхватил его за плечи. Хотел как лучше, получилась, как обычно, жопа. Хреновый дипломат, такой же психолог. В себе разобраться не в состоянии еще и полез куда-то. Надо же думать… Накричал еще. — Все в порядке, — чуть слышно произнес Утконос. — Сейчас соберусь. Пара минут. — Не торопись, я подожду, — Виталий сжал его ладонь. Предложить бы ему перчатки, да только сам их куда-то заныкал весной. — Пойдем в машину, там теплее. Устал? — Немного. Сейчас пройдет. — Давай я поведу. Не против? Максим согласился. Где-то в глубине сознания бунтует хозяин, кричит, что не правильно допускать к управлению постороннего, но надо собраться. Забраться на заднее сидение и не отсвечивать, пока не возобладает здравый смысл и не вернется способность адекватно мыслить. Согревшись, не заметил, как задремал. Виталий притормозил у светофора. На дороге почти никого, но лихачить не стоит. Чужая машина, к которой надо приспособиться, права свои валяются где-то дома, а видеокамеры натыканы даже в самых неожиданных местах, поэтому стоит вести себя аккуратно. Интересно, что сейчас делает Холстинин. Устроился с книгой в кресле, или в постели смотрит десятый сон. Маловероятно. Холстинин — сова, и спать в такую рань он не станет, даже если не найдет другого занятия. Еще сложнее представить Владимира мечущегося по квартире из угла в угол, терзаемого мыслями об исчезнувшем басисте. Если и будет переживать, то вряд ли это будет выражено в действиях и словах. Если только Удалов его пытал на эту тему. Но он не пытал. И не надо. Такая ситуация, что без пыток и расспросов все понятно. Логично. Но бояться нечего. Независимо от всего, что был, он будет рад и примет без претензий и обвинений. *** Попов почти бесшумно проник в студию. Дверь только чуть скрипнула, что заставило Сергея вздрогнуть и нервно оглядеться. Кажется, пронесло. Так же тихо он прокрался к шкафу, что-то туда положил, крадучись прошел обратно к двери и ушел. Что это было, остается только догадываться. К чему эти церемонии и секретность, что он принес? Хотел посмотреть, но не успел. Еще кого-то принесло. С ноги распахнув дверь, в студию завалился Беркут, отгрузил на пол пару звенящих пакетов. Еще интереснее. Что они затеяли? Какого лешего опять пришлось за ними наблюдать? Не иначе уже успели где-то помириться, притереться. Сейчас вот этот деятель романтический ужин готовить будет. Пиво, водка, презервативы, тьфу какое извращение. Беркут и романтика — понятия не совместимые совершенно. Интересно, что там спрятал Попов? Набор для пыток? Или коробочку с колечком? Блин. Да зачем это знать? Свалить пока не поздно, пока эти любовники не приступили к процессу. Стоп. Кто-то еще идет. И по голосу это не Попов. И не Холстинин с Дубининым. Это уже любопытно. Японский городовой! Купер! Он-то что здесь забыл? Кто его пригласил, зачем? Игорь принес еще пару пакетов с продуктами. Неужели Артур уговорит его помогать. Гошан, мать твою, как ты на это подписался, что этот ирод тебе пообещал? Аааа… Дверь Артур закрыл на ключ, и они приступили к приготовлению ужина. Чего? Беркут между делом шлепнул Куприянова по попе, но тот вопреки логике и ожиданиям не двинул ему по морде. Судя по выражению лица, ему этот жест доставил удовольствие, однако вслух он это признавать не стал. Только легонько потерся плечом о его плечо. Хорошенькое кино получается, оригинальный сюжет, его дивизию. — Быстро ты его слил, — заметил Игорь. — Я думал, ты пару недель с ним провозишься, как минимум. — Чего? Ты за кого меня принимаешь? — возмутился Артур. — За милую птичку, бросить которую не так просто. Что ты ему наплел, интересно. — Да послал и все. Сказал, что скучный он, и мне это не нравится. Он взаимно меня послал. — Прямо послал. — Криво. Там дороги — дерьмо, — Артур засмеялся. — Да забей ты на него. Мне показалось, он все понял и претензий не имеет никаких. Вот нихрена себе история. Интересно, а Серега в курсе того, что он послал этого дятла и претензий не имеет? Даже если и так, то что значит нечто оставленное Поповым в шкафу. Надо заметить, что дверцу он оставил приоткрытой, возможно, для того, чтобы Артур это заметил и заглянул туда. Михеев, твою суть! Загляни в шкаф немедленно. Даже мне любопытно, что там? — Артуша, а чего шкаф не закроешь? — ненавязчиво спросил Игорь. — Мешаться же будет. Артуша? Купер, конечно, может обратиться подобным образом, но такой теплоты и чувственности в его голосе слышать не приходилось. Что же это происходит? Плохой спектакль, омерзительный. Но, зараза, любопытно, чем этот беспредел завершится. — Чем она нам помешает? — отмахнулся Артур. — И не закрывается она нормально, только нервы тратить. К тому же мы туда при всем желании не влезем. — Без него влезем. Сам же знаешь, что в некоторые моменты подобные мелочи перестают иметь значение. — Игоряша, не грузи мозги, — Артур строго взглянул на Куприянова. — Мы туда физически не влезем. Закрыли тему. — Как скажете, Артур Вячеславович. Купер, как же ты до такого докатился? Любой бред, кроме происходящего сейчас. Вот что ты в нем нашел? Что? Когда? Или ты просто не в курсе еще про его странные экстремальные фантазии. Знаю, что ты мазохист, но не до таких же крайностей. Хотя какая разница? Делайте что хотите, в няньки вам не нанимался и на стреме стоять не подряжался. Соситесь, сколько влезет. Эей… Ну не прямо сейчас же, полегче там на поворотах. Артур как по команде оставил всю готовку и переключился на Игоря. Одним толчком припечатал его к стене, схватив со стола нож, полоснул по его груди. Футболка превратилась в рубашку, на груди Купера появилась тонкая кровоточащая полоска. Артур припал губами к его коже, Скользя языком по этой полоске, слизнул выступившую кровь. Купер застонал от удовольствия. — Брюки сейчас снимем? — Артур сжал его ягодицу. — Не торопи события, — прошептал Игорь. — Остынь немного, а то, как в прошлый раз получится. Прошлый раз? Получается, этот не первый и скорее всего не второй. В шкафу что-то не в первый раз мигнуло. Только сейчас обратил на это внимание. Серый — жук майский, похоже, поставил там видеокамеру. Зачем оно ему, при том, что они с Михеевым разбежались и взаимно друг друга послали? Или Михеев тупо врет и Куприянову. Сочиняет на ходу и ни разу не краснеет, вообще плевать хотел, на чувства партнеров. Что такое? Кто-то ломится в дверь. Михеев заверил, что этот непонятливый все равно не войдет и им не помешает. Куприянов притянул его к себе и потребовал, чтобы тот снял с него брюки. Кем бы ни был этот непонятливый гость, но сейчас больше всего хочется верить именно ему. И надеяться, что у него все получится. Получилось. Открыв дверь своим ключом, в студию ворвался Дубинин. Окинул взглядом эту наглую парочку. Тем хоть бы что, даже разделиться для приличия не потрудились или объясниться. — Макс, пойдем отсюда. Не на что здесь смотреть, — Дубинин взял за руку и дернул на себя. — Макс! *** — А?! Что случилось? — Приехали, говорю. — Уже? — Максим растер лицо руками. — Сейчас. — Что-то приснилось? — Да. Бред какой-то. Ерунда. — Привет! — только и вымолвил Виталий, увидев в дверях Холстинина. Все придуманные для объяснений и оправданий слова, как и предполагалось, разом вылетели из головы. Только и остается, что стоять и смотреть ему в глаза. Стыдно. Но и отвести взгляд страшно, почему-то. Максим что-то говорит, толкает вперед. — Дубинин, тебя где носило целую неделю? — Холстинин, схватив его за шарф, затащил в прихожую. — Где твой телефон и совесть, скотина ты этакая? Вот ничего себе повороты. Похоже, что недавно выстроенная теория, будто Холстинин не умеет выражать свой гнев и переживания, только что рассыпалась на мелкие осколки. И как теперь поступить? Надо что-то ответить, хотя бы обнять его. Холстинин выпустил шарф и прижал басиста к себе, уткнувшись носом в его плечо, жестко водит ладонями по его спине, периодически впиваясь пальцами. Вовчик, миленький, я тоже по тебе очень скучал, ты даже не представляешь как. — Да какая разница, где носило? — Прошептал Виталий, припав щекой к его щеке. — Главное, что я в эту дыру больше не сунусь и другим не советую. Я больше тебя не оставлю на долго, веришь? — Да, Виталь. Верю. Я сам тебя никуда не отпущу, и возражения не принимаются. — Я и не возражаю. Только можно одно пожелание? — Виталий жалостливо взглянул на своего гитариста. — Не для себя прошу. — Ну рискни. — Холстинин нащупал впадинку на спине басиста. — Со мной Максим приехал, точнее он привез меня. Можно он останется? Холстинин, запустив руку в каштановые пряди, дотронулся до его затылка, властным движением заставил Виталия прижаться к нему еще сильнее, так, что тот чуть не впился в него подбородком. Теперь Владимир заметил присевшего в кресло ударника. Уставшего и не желающего никуда идти. Если сказать, что другого спального места нет, он уснет в этом кресле, наплевав на удобства. — Макс, я что-то в толк не возьму, почему ты всё еще здесь? — В смысле? — Максим вскочил с кресла. — Сейчас свалю. — В коромысле, Макс. Диван в комнате, где комната, сам помнишь. Не стесняйся, будь как у себя дома. Так понятнее? — Да. Спасибо, Вов! — Максим стянув с себя куртку и обувь, просочился в комнату. — Пожалуйста, — Владимир обернулся, чтобы убедиться, что Удалов ушел в комнату и теперь точно им никто не помешает. — Теперь вернемся к нашим баранам. — Каким баранам? — Обычным, — Владимир сорвал с басиста шарф. — Или ты думал, что вылив на себя одеколон Удалова, ты отобьешь запах той шараги, где ты прохлаждался? — Ничего я на себя не выливал, просто Макс мне шарф отдал, переживает, что я простыть могу, вот и, — Виталий мотнул головой. — Да что в этом такого? — В этом ничего. Но адрес я все равно узнаю, и натравлю СЭС на этот притон. А ну марш в ванную! — Холстинин, ты чего? — Ничего особенного. Просто хочу, чтобы от моего любимого человечка пахло свежестью, а не каким-то неизвестным науке дерьмом, обильно залитым одеколоном ударника. Кстати, напомни мне подарить ему приличный одеколон на день барабанщика. — И такой день есть? — Дубинин попытался вырваться из рук Владимира. — Значит, ему подарочки, а Виталию Алексеевичу пиздюлей мешок? — Так ты большего не заслужил пока. Нервы мне мотаешь. Виталий решив не усугублять свое и без того сложное положение, все же согласился проследовать в ванную. Настаивал, что в состоянии самостоятельно избавить себя от столь неприятных Холстинину запахов. Только Владимир и слушать ничего не пожелал, сказал же, что ни на минуту больше не оставит. Виталий с Владимиром скрылись в спальне, туда же чуть позже Холстинин отнес огромный поднос с чем-то очень вкусно пахнущим. Остается только догадываться, что такое приготовил Владимир и когда он успел это сделать. А в финале этих фантазий вспомнить, что самому на ночь есть не желательно, отвлекать на себя внимание — верх неприличия. Выключив настольную лампу и закутавшись поуютнее в одеяло попытался заснуть. Фигушки. Мало того, что место непривычное, так еще и Куприянов влез в компании с вооруженным ножом Беркутом, влетающий в студию Прист вооруженный видеокамерой. Надо же было такому явиться. Хоть прямо сейчас бери бумагу с ручкой и начинай писать роман в пяти томах, один хрен не спится, так хоть с пользой для общества время провести. Интересно, зачем Попов решил следить за этой весьма неожиданной парочкой, если по сюжету ему уже все рассказали? Какие ему еще улики нужны? Возможно, Артур просто попросил отвалить, но Сереженька оказался не из понятливых и решил убедиться в этом лично? Фу, какое низкобюджетное мыло. Такое читать точно никто не станет, если только в поезде от нечего делать, и то при условии, что все кроссворды резко закончатся. Зачем ему это долбанное видео? На память о несостоявшихся отношениях? Вряд ли. Серега не конченый мазохист и так запариваться не станет. Какие еще версии? Похоже, требуется помощь зала или звонок другу. Кто у нас по писанине специализируется? Пушкина и Лобанов, например. Марго сразу диагноз выставит и отправит проспаться. Барабанщик, затеявший что-то писать среди ночи, не может вызвать иной реакции в принципе. Хотя Лобанов может предложить бухнуть еще, чтобы отпустило, так сказать клин клином вышибает. А что если и Попова накрыла творческая волна, только он решил сразу фильмец снять, по мотивам реальных событий. Сценарий для слабаков. Так хоть бы сказал, вместе бы скооперировались, да сваяли что-нибудь эдакое. Можно даже мистики немного пихнуть в эту историю. Например, Артур может превращаться в птицу, а Купер — колдун в третьем поколении. Собственно, он и сделал Артура оборотнем, мол не было у него другого выхода. Где-то в процессе выяснится, что эта их случайная встреча, совсем не случайна, что они оба редкостные извращенцы в плане отношений и поэтому не могли найти себе партнера, а тут такая встреча. Их отношения можно Сереге оставить. Не зря же он кино снимал, и в пристрастиях Беркута получше некоторых разбирается. Аааа… Что за ахинея? Какая книга, какой к ебеням порно фильм? Читать срочно! Неважно что, главное вытряхнуть из головы этот бред. Что тут у него есть? Философы одни, так это даже к лучшему, надежнее прочего отвлечет от лирической ереси. Теория о сверхчеловеке? Еще лучше. Главное на товарища Фрейда не нарваться в процессе. Еще и очки в машине оставил. Ничего, главное ведь желание и острая необходимость привести мысли в относительный порядок. Если вот так положить книгу и лампу поближе придвинуть, то получается вполне себе гуманно. В спальне какие-то шевеления, шаги. Резко закрыл книгу и толкнул ее под подушку. Чего испугался, сам не понял. Наказание за несанкционированное чтение в его квартире Холстинин точно не вводил, и книги не являются чем-то неприкосновенным. Но что-то заставило поступить именно так. — Тоже не спится? — спросил Владимир, прикрыв дверь спальни. — Хочешь, вслух почитаю? Владимир присел рядом, извлек из-под подушки книгу. — Не надо, поздно уже и освещение не очень. — Но тебя ведь это не остановило, — Холстинин наугад открыл книгу, пробежал глазами по странице. — Действительно, дерьмовое освещение. И литературка не очень, но другой в этом доме не водится. Поэтому я наизусть тебе могу пересказать содержание. — Я не говорил, что мне это не нравится, — виновато заметил Максим. — Просто… — Просто не усложняй, — гитарист отложил книгу в сторону. — Что там у тебя с Игорем случилось? — Сдал, значит. — Не сдал, а поделился информацией. Он же не совсем бесчувственное бревно, иногда вспоминает про друзей, переживает, — Владимир выключил лампу. — С формулировками у него не всегда удачно получается, но я над этим работаю. Что смешного я сказал? — Ничего. А с Купером я сам ничего не понял. Похоже, у меня с пониманием не всегда удачно получается. Все в порядке, на самом деле. Обещаю завтра быть в форме и на переживания не разводить. — О как завернул. Похоже, мой любознательный друг начитался-таки всякой ереси, да так хорошо усвоил материал, что умудряется увиливать от разговора, — гитарист поднялся с дивана и ушел в кухню. Разговор по душам — самое последнее, что сейчас хочется. В идеале планировал избежать его вообще, но не вышло. Вот что он к своему Виталику так не привязался с расспросами? Через пару минут Холстинин вернулся с парой бокалов в руках. — Держи, — передал один из бокалов Максиму. — Возражения не принимаются. — Я не буду. — Не принимаются, Максим, — настойчиво повторил Владимир. — Ничего тебе от этого не сделается, расслабься немного. Вискарем угостить, значит, решил. Перешел к крайней мере — сыворотке правды. Не хочешь, Удалов, колоться по-хорошему, будем колоть доступными способами. Бля! Удалов, ты нормальный? Тебе здесь люди помочь пытаются, а ты ахинею высокопробную городишь, одно что на приличный роман фантазии не хватает. Эликсир правды какой-то вспомнил. — Спасибо, Вов! — Утконос пригубил виски. Не надо никуда бежать, искать, решать, придумывать, можно просто расслабиться. Забраться под теплое одеяло, подумать о чем-нибудь хорошем, добром. Купер с Беркутом являться будут? Пусть. Это ведь только сон. Допив виски, Удалов поставил бокал на тумбу. Владимир рядом, обняв за плечи, притянул к себе. — Он просто меня избегает, — ровно произнес Максим. — Причин тому я сам не знаю. Он не захотел объяснить. До этого претензий в мой адрес не высказывал, хотел, что-то сказать, но не стал, убежал, сославшись на срочные дела. Больше я его не видел. Сегодня вот оказывается, в студию к нам заходил, но мое присутствие изменило его планы. Почему я в студии оказался, надо рассказывать? — Нет. Виталька поведал уже. Дождется у меня этот отшельник, — Холстинин достал телефон. — Сейчас и ему бессонницу организуем. Недоступен, паразит. — Оставь его. Я привык уже, не хочу разборок и выяснений. — Угу, — Холстинин закинул телефон на стол. — Этот гулена тебе не рассказал, где он неделю тусовался? — Нет. Я и не настаивал особо. Это важно? — Нет. Звонок заставил Максима вздрогнуть. Скорее от неожиданности. Но почему-то возникло желание обнять Холстинина и не отпускать его. Позвонят и уйдут, все равно приличные люди по ночам в гости не ходят, еще и без предупреждения. Так настойчиво. — Макс, ну ты чего? — Владимир все же вырвался из его объятий. — Надо спросить, зачем они пришли? Не отстанут ведь. Не отстанут. И сам не лучше, надо же себя контролировать немного. Это же как угораздило Холста обнять неожиданно для самого себя. Стыд и срам, Удалов! Хватит беспредельничать, спать пора. Сейчас Вовка выпроводит этих незваных гостей, и баиньки. — О как! — Холстинин от неожиданности даже отшагнул назад.