Ядовитые камелии

      Мысли медленно превращались в сплошной беспорядочный поток, отдаваясь в ушах глухим шумом. Этот взгляд — выразительный, пронизывающий, сейчас словно был лишён чего-то. Словно там отныне поселилась звенящая пустота. Он смотрел и будто никого перед собой не видел…        — У меня две новости для тебя, — равнодушно бросил Итачи, подходя к столу ближе, и кивнул в сторону дивана. — Проходи.       Он взял в руки стоявшую бутылку и продолжил:        — Хорошая и плохая. — На мгновение он замолчал, и неловкую паузу заполнил звук льющейся жидкости в пустой стакан.       Равнодушие в голосе было смешано ещё с чем-то более неприятным — с чем-то ледяным и смертельно острым. Но к чему эта иллюзия спокойствия?       Саске, воспользовавшись приглашением, прошёл внутрь кабинета, мимо дивана, прямо к рабочему столу и присел на его край.        — Ближе к сути, — он сложил руки на груди и поднял глаза. — Вообще мог бы и не звать, а передать через свою секретаршу.       Как, собственно, и поступил утром.        — Хорошая, — проигнорировал тот, поднимая стакан к губам, — хотя, это смотря для кого, я теперь буду не таким загруженным работой, как обычно. Потому что половину моих обязанностей взял на себя Мадара.       Глоток. И снова пауза. Саске досадно перевёл взгляд куда-то на стену, шкаф, на подоконник, на разбросанный по нему от ветра, очевидно, пепел.       Интересно, на что он будет тратить это время? На дурь, которую он принимает? Он прекрасно понимал, куда Итачи клонил, и чувство вины, которое должно было бить в рёбра, не сильно и терзало. С пониманием некоторых очевидных вещей, появилась и некая уверенность в том, что Мадара может и преследовал свои личные цели, но именно он в силах спасти ситуацию. И что Саске сделал правильный, из всех возможных, выбор.        — А плохая… — он как-то мучительно нахмурился, — меня предал мой собственный брат.       Ещё глоток.        — Я уже начинаю верить в то, что это у нас семейное, — лицо Итачи словно искажается гримасой боли. — Что это, черт побери, в крови.        — Не неси чушь.        — Как ты мог у меня за спиной совершить такое? — он наклонился немного ближе, упираясь на стол рукой и повышая голос особенно на последней фразе: — Почему именно ты?       Вот она, бушующая ярость, затаившаяся в глубине этого взгляда. Насквозь прожигающего, как лютый мороз.        — Я не предавал тебя. Я сделал то, что было в моих силах, чтобы хоть как-то спасти компанию.        — Ты поверил Мадаре. Хотя прекрасно знал, что ему нужно именно это!        — По крайней мере, — Саске встал и вплотную приблизился к нему, — он хоть был со мной честен.       Вырвав из пальцев Итачи стакан, он залпом выпил остаток и с громким стуком поставил его на стол, а затем, подойдя к дивану, в прямом смысле рухнул туда.        — Хочешь сказать, что сам ты был со мной предельно честен? — он презрительно вскинул брови, недвусмысленно подмечая не так давно произошедшее. — Сколько времени ты скрывал от меня свои… чувства?        — Неважно. Это совсем другое. — Тонкие пальцы по привычке стали сжимать запястье левой руки, на что Итачи несомненно обратил внимание. Возможно потому, что за несколько минут до того, как наблюдая у входа в здание курящего брата, сам делал то же самое.        — Я не знаю ничего важнее, чем отношения с собственным братом. Почему ты не поговорил об этом со мной?        — Мы оба знаем, что это в любом случае ни к чему не привело бы. По крайней мере, уж точно ни к чему хорошему. Так что эта проблема исключительно моя, и просто не парься по этому поводу.        — Я так разочарован. Я не могу поверить в то, что происходит. Просто две несовместимые вещи — любовь к брату и такое предательство, — он прошел рваной походкой по комнате и остановился у второго окна, находящегося на той же стороне. И стал непроизвольно нервно постукивать по подоконнику. Особого тепла эта картина не вызывала.        Саске провел рукой по волосам, задержавшись на несколько долгих секунд у виска.        — Я делал всё, чтобы этого не было. Уходил, сбегал, заглушал чем-то другим. Но я не смог, — голос сорвался в хрип. Саске, горько улыбнувшись, поднялся с места, бросив взгляд на окно, где какой-то мужик в светлом костюме спешно запихивал свою жирную тушу в такси. — Я не в состоянии изменить того, что есть. Я не могу ничего поделать с тем, что чувствую. И именно поэтому я поступил так. — Размеренным шагом он обошёл стол, выдвинул первый ящик, затем второй…        — Что ты делаешь? — стук прекратился. О, он обратил внимание.       …Затем последний — третий.       Думаешь, я не был разочарован, когда узнал, что ты не в состоянии уже как раньше относиться к фирме, которую взрастил наш отец, из-за этой дури, на которую ты подсел? — Саске напрягся, прищурившись и бросив на него озлобленный взгляд. Черная ярость пропитала слова, а в руках он сжимал такой же пакетик, что был на фото.       Знал ли он? Скорее, ставка на предположение.        — Я продал Мадаре свои акции, — продолжил он, кинув обратно то, что держал в руках, и, положив руки в карман, не задвигая ящик, так же размеренно направился к двери, — чтобы помочь защитить то, что дорого семье. И защитить тебя! Ведь это лучше, чем потерять всё.       Прикрыв ресницы, Итачи глубоко вздохнул. Внутри все скрутило, волнительная дрожь превратилась в нервную.        — Хватит! — гневно бросил он, подходя к столу и закрывая ящик. — Не смей так больше делать! Защищать нужно не таким образом. Ты думаешь, я не отношусь к делу серьёзно? Я никогда не доводил до критической точки и держал всё под контролем, пока ты не вмешался, доверившись Мадаре, словно наивный мальчишка. А я ведь предупреждал тебя. Вместе мы бы всё преодолели. Дея не стало, и ты покинул меня, предав. И теперь, на этой стороне баррикад я остался наедине с собой. Так что засунь свои чувства себе подальше в одно место.       Остро заточенный нож вонзился прямо в грудь. Причем обоим. Саске остановился. Нет, это не может быть Итачи. И будто он боялся оглянуться. Словно боялся, что тот человек за спиной окажется его братом.        — А вот мне трудно поверить в то, какой же ты мудак, — сипло бросил Саске и вновь шагнул к двери.       Вот и всё. Всё развалилось, как домино, как карточный домик, ветхое строение, изначально казавшееся незыблемым, единым неразрушимым монолитом. Это досадно, неприятно, но, черт возьми, ведь вполне ожидаемо. Так или иначе, все пути привели бы именно в эту точку отсчета. В точку невозврата.        — Я не успел на совет. Ты не видел моего отца? — дверь открылась и за ней показался Наруто с одноразовым стаканом горячего кофе из автомата на первом этаже, чьё лицо за мгновение ока отразило совершенно три разных выражения: привычно хмурое, характерное для работы, удивлённое и крайне обеспокоенное. — Всё нормально?        — Пошёл ты, Саске! — крикнул в след Итачи, прежде чем тот отпихнул вошедшего и скрылся за дверью.       Крайне нехарактерная ситуация для этих двух людей, но в свете последних событий всё более-менее объяснялось.        — Какого черта здесь происходит? — выразил свое недоумение он, встряхивая свою руку, пиджак, куда был пролит кофе, и проходя в кабинет.       Итачи, словно не видя его, к этому времени зажёг сигарету и сделал затяжку. Единственное приятное ощущение за весь день.        — Эй.        — Думаю, тебе лучше поговорить с ним, — выдохнул Итачи, выпуская сигаретный дым из лёгких. — Я хочу побыть один.        — Думаю, что лучше тебе рассказать всё. ***       Таксист остановил, как и просил Саске, у ближайшего бара. Там, где он, к слову, ни разу ещё не бывал. Что пить — разве имеет значения? Да и Ямазаки вряд ли сейчас оказался бы лучшим «собеседником». Однако стоило ему бросить взгляд в зал, как у столика неподалёку сидел знакомый тип. Не тот ли, кто принёс ему те снимки?       Просто отлично. Хоть что-то сегодня должно было произойти в пользу Саске.       Не теряя ни минуты, он решительно рассёк пространство между ними и, схватив за шкирку того, который от неожиданности успел лишь привстать, повалил спиной на стол. Нет сомнений в том, что Саске, всё-таки, не ошибся.        — Ты-то мне и нужен…