Вечное "люблю"

Ощущение было несколько двояким. С одной стороны, я была восхищена возлюбленным. Ведь некрасивая бывшая означает, что внешность для него не важна. И меня совсем не задевал тот факт, что у Федерико была такая дурнушка. Но с другой стороны, меня просто выводило из себя то обстоятельство, что сейчас Федерико обратился за помощью не к кому-нибудь, а к своей бывшей. Хотя, возможно, ему просто не к кому больше было обратиться. Не знаю. А, ладно, потом спрошу. Все равно сейчас меня больше волнует, в порядке ли мой возлюбленный. А потом уже можно будет и закатить ему истерику. Только уже наедине. Я хочу знать наверняка, не осталось ли у него чувств к Нине. - Что-то не так, - захихикала Юми, когда я никак на ее заявление не отреагировала. – Где истерика? Где ревность? Где дурацкие вопросы? - Это все будет, не сомневайся, - пробормотала я, не сводя глаз с окна. – Только после того, как я его поцелую. - А мне позволишь тоже его в щечку поцеловать? – тихо спросила Хельга. – Ведь он спас мою дочь. Ты не думай, ничего такого! - Ну, уж нет! – возмутилась я. – Обнять его, так и быть, разрешаю! Но вот, губы свои к нему даже не приближай! И в самом деле, какого черта?! В щечку она его, понимаешь, хочет поцеловать! Ни за что! Ничьи губы, кроме моих, больше никогда не коснуться этого совершенного лица! То есть ладно, если его в щечку поцелует Аврелия, Глория или Юми (уже даже я ее воспринимаю, как сестру). Но посторонняя девушка, пусть даже связанная с Федерико дружескими отношениями… Нет, нет и еще раз нет! На улице тем временем столпотворение начало рассасываться. Полицейские машины разъезжались, да и Нина со своим дядей уже садились в машину. А Федерико, с Арианой на руках, и Эрнесто уже вошли в дом. Я поспешно метнулась ко входу в гостиную – очень хотелось скорее увидеть возлюбленного. Время, на протяжении которого эти трое поднимались и добирались до двери, показалось мне бесконечным. Наконец, шаги на площадке и звонок в дверь. Хельга, на правах хозяйки, впустила ребят и тут же бросилась обнимать дочь, которая никак не желала отпускать Федерико. Бедняжка, наверное, очень напугана… Собственно, я смотрела только на возлюбленного. Он стоял передо мной, такой красивый и такой родной… Как бы я хотела прямо сейчас броситься к нему на шею… Увы, это трудно сделать из-за Арианы, которая, дрожа, цеплялась за него, как обезьянка за пальму. Это была маленькая девочка с прямыми угольно-черными волосами до плеч. Лица ее я не видела, потому что малютка была повернута ко мне спиной. Одета она была просто – в серую футболку и джинсовый комбинезон. Обычная прогулочная одежда. Но вот, на свет вышел Федерико, и я сразу же громко вскрикнула от ужаса. Левый висок моего возлюбленного украшала кровоточащая ссадина, а струйки этой самой крови почти застелили глаз. - Боже! – охнула Юми. – Где это ты так? - Или КТО тебя так? – добавила Хельга. - Сам виноват, - отмахнулся тот. – Надо было смотреть, куда становлюсь. - Очень больно? – робко спросила я. Меня отчаянно тянуло подойти, обнять любимого человека, дотронуться до ссадины, поцеловать парня в губы… Ему, казалось, тоже хотелось оказаться ко мне ближе, потому что он осторожно отстранил от себя Ариану и передал Хельге. Пока та обнимала и целовала своего ребенка, мой возлюбленный метнулся ко мне. Мгновение – и его надежные сильные руки обхватили меня, оторвали от пола и несколько раз повернули вокруг своей оси. О, какое это было счастье: после стольких часов страха за любимого человека оказаться, наконец, в его объятиях! Я обожаю наши соединенные тела, потому что они заставляют меня почти сходить с ума! Как прекрасно ощущать его любовь каждой клеточкой души и тела! Я ощущаю эту самую любовь бешено колотящимся сердцем, бабочками в животе, мурашками по коже… Но вот, мой взгляд падает на ссадину, и боль Федерико отдается в моей душе. Одна мысль о том, что ЕМУ больно, заставляет меня невыразимо страдать. Поэтому я осторожно, чтобы не сделать хуже, легко касаюсь раны пальцами. Сбившееся дыхание возлюбленного дает мне понять, что его тоже атакуют эмоции. И от этого мне становится тепло. Пальцы мои нащупывают только кровь, а это может означать одно… - Тебе нужно промыть рану, - заявила я. - Брось, - начал, было, мой возлюбленный. – Это просто… - Федерико! – воскликнула я твердо. – Тебе. Нужно. Промыть. Рану. - Ладно, - со смехом сдался тот. – Хорошо, сейчас промою. Он попытался отстраниться, но я не позволила. Мое трепещущее сердце не дало мне этого сделать. Оно заныло, стоило мне чуть ослабить хватку. Нет, не могла я отпустить любимого человека. Просто так – не могла. - Одну секунду, - попросила я и поцеловала парня в губы. Мне было все равно, что в комнате друзья Федерико, не говоря уже о маленькой девочке. Наплевать, что сейчас не лучшее время для поцелуев. Лишь бы только это соприкосновение наших губ длилось подольше! Лишь бы только подольше мое сердце заходилось от счастья! Лишь бы подольше тело будоражили электрические разряды! Лишь бы подольше голова кружилась от фонтанов чувств! Поцелуй, словно глоток воды в пустыне, стал для меня огромным счастьем. Даже такое легкое и поверхностное соприкосновение губ почти лишило меня разума. Он жив! Все хорошо! Федерико снова со мной, и мы снова целуемся! - Эй! – привлек всеобщее внимание Эрнесто. – Ладно, Юми вы не стесняетесь, но здесь же Ариана, в конце концов! Как бы мне ни претило отстраняться, сделать это все-таки пришлось. Эрнесто прав. У бедной девочки, вон, и без того, шок. Итак, после этого поцелуя, я все-таки отправила Федерико в ванную и обратилась к Хельге: - Аптечка есть? - На кухне, крайний ко входу навесной ящик, верхняя полка, - сказала та, не переставая обнимать дочь. Я послушно прошла, открыла нужный ящик и почти сразу обнаружила эту самую аптечку. Тут как раз и Федерико вышел из ванной. А Хельга объявила: - Ребята, давайте спать, а? Завтра все обсудим. Я уже договорилась с вашими матерями. Эрнесто, ляжешь в гостиной, хорошо? Ты, Юми, ложись со мной и Арианой. Ну, а вы, влюбленные, пожалуйте в комнату мамы. Я так думаю, раз ты, Виолетта, живешь в доме Гонсаллесов, вместе спать вам не в первой? Поможете постелить постели? Через полчаса мы с возлюбленным вместе ушли в комнату матери Хельги. Там была одна двуспальная кровать, застеленная свежим бельем, которое мы только что и постелили. Хельга дала нам с Юми по своей футболке, в которые мы переоделись после душа. Однако, прежде, чем лечь спать, нужно сначала кое с чем разобраться. А именно: с раной Федерико. Вскоре мы, уже переодетые, сидели на краю кровати. Я осторожно намочила ватный диск обеззараживающей жидкостью и осторожно начала протирать все еще кровоточащую рану. Надо сказать, промытой она выглядела уже не так страшно. Просто была разорвана верхняя часть кожи. Но для меня даже легкая царапина возлюбленного была пыткой… Федерико сначала охнул. Я испуганно убрала руку и шепнула: - Извини! Больно? Я не хотела! - Да нет, все в порядке, - улыбнулся мой возлюбленный. – Щиплет немного, вот и все. - Обязательно скажи, если будет очень больно, - попросила я и снова начала обрабатывать рану. – Слушай, а почему ты обратился за помощью именно к Нине, когда нужно было быстро привести полицейских? - Откуда… Ах, да. Юми. Но, Вилу, пойми: у нас с Эрнесто не было других вариантов! Я понимаю, тебе было неприятно видеть мою бывшую. Но Нина могла сильнее, чем кто-либо повлиять на полицию. Ее дядя там весьма крупная шишка. Поэтому я и позвонил ей. Только поэтому. Для меня, это, вообще, ничего не значит. А… - Стоп! – воскликнула я, отбросив вату и скрестив руки на груди. – Так у тебя остался ее номер?! - Спокойно, Вилу! – рассмеялся Федерико. – Я специально оставил его и занес в черный список, потому что в первые две-три недели она мне беспрерывно звонила! Я просто не хотел больше с ней общаться. - И позвонил ей, когда попал в беду, чтобы это доказать?! – огрызнулась я. - Ну, что ты! – зашептал мой возлюбленный, порывисто притянув меня к себе. – Я позвонил ей только потому, что нам больше не к кому было обратиться. Нужна была помощь со стороны полиции. Очень быстрая помощь. К сожалению, в нашей стране ее можно получить только через знакомых. И, к сожалению, среди моего окружения, только у Нины есть там родственник. - У вас с ней все было настолько серьезно, что ты был знаком с ее семьей? – спросила я, понемногу остывая в его объятиях. - Да нет, я даже ее родителей не знал, - покачал головой Федерико. – Просто был один случай. Словом, гуляли как-то я, Нина, Эрнесто и его тогдашняя подружка в парке. А тут на нас налетели какие-то отморозки. Ну, и полезли к нашим девушкам, посчитав, видимо, нас недостойными соперниками. Это, конечно, было те так, что мы с Эрнесто им и доказали. А тут, когда мы вырубали последнего, откуда ни возьмись, полиция. Нас под руки – и в участок. А там как раз дежурил синьор Медиси, дядя Нины. Он, конечно, изначально тоже разбираться не хотел. Велел бросить нас в камеру предварительного заключения, чтобы угомонились, а сам начал звонить матерям. И вот, когда дело стало принимать для нас скверный оборот, пришла Нина и рассказала дяде, как все было на самом деле. Он, конечно, ее послушал, разобрался, велел отпустить нас и даже выразил благодарность за то, что спасли его племянницу. Вот так и познакомились. Я вздохнула. Да, мой возлюбленный кругом прав. Зная его благородство, понимаю, что он бросился бы на защиту своей девушки при любом раскладе. И уж точно не его вина в том, что в полиции дежурил именно дядя Нины. - Ладно, - сдалась я, обхватив его за шею. – Но скажи еще одно: у тебя точно не осталось чувств к своей бывшей? - Вилу, ну о чем ты? – захихикал Федерико, приблизив свое лицо к моему. – Конечно, нет! Из всех девушек на планете я люблю одну тебя! - А как же Аврелия, Глория, Юми… - Ну, ты сравнила! Это ведь совсем другая любовь – родственная! И… - Поняла, - рассмеялась я. – Это шутка! В ту ночь, мы заснули быстро. Я только успела услышать, как возлюбленный шепчет мне в ухо: - Спи, любовь моя! Клянусь, мое сердце будет принадлежать тебе! Только тебе! Ты – моя единственная любовь! Может быть, поэтому я засыпала в таком прекрасном настроении. Он сказал! Он поклялся в своей верности! Он пообещал, что всегда будет любить только меня! Назвал меня своей единственной! Боже, я так счастлива! Конечно, моя ревность на этом не закончится. Она все так же будет трепать мои нервы и нервы Федерико. Но ведь, как гласит народная мудрость одного великого государства (кажется, России), «если ревнует, значит любит». Да, я люблю. Люблю без памяти, поэтому так жутко ревную. При этом, я безоговорочно доверяю возлюбленному. Я не доверяю лишь тем девушкам, к которым ревную…