Семейная сцена

- Лишь зря переводим время, - сетует Фидлер, делая жест рукой в сторону Книжника. - Старик слишком упрям. Шерилу непросто признать его правоту. Но время, драгоценное для его Роад, для его Тики, бежит слишком быстро. Граф не в себе. Как скоро он принесет их жизни в жертву своей странной привязанности к Четырнадцатому? Шерил сам не понимал, что хочет найти в чужой памяти. Он внушил себе, что там скрыт некий ключ, некое знание, способное подсказать, как снова избавиться от странного Ноя, из-за которого они все под угрозой. И тогда Граф станет таким, как прежде. И тогда Шерилу не нужно будет мертветь от страха за тех, к кому прикипел. - Позови Вайзли, - продолжает Фидлер. – Пусть он вытащит все, что есть в башке этого полутрупа. - Я не… - Шерил хочет возразить, что не доверяет пасынку. Опасается, вдруг тот выдаст его намеренья Графу. Но вспоминает, что Вайзли успел прикипеть к Роад и Тики так же, как он сам. Его мысли меняются. – Я не стану медлить, - кивает он. - Видел в окно, что они с Тики только что вернулись, - указывает Фидлер. И Шерил спешит. Вскоре они входят в затененную комнату вместе. Фидлер поднимает голову им навстречу и сразу замечает - что-то не так. Лицо у Шерила растерянное, огорченное. Брови нелепо изломаны у переносицы. Вайзли внезапно оживляется: - Убейте их, – кивает на пленников. – Они ничего не могут сообщить, я все уже знаю. Совсем недавно я был, был у него в голове! Видел мысли Четырнадцатого. О прошлом, о будущем. Ощущал его ненависть, его новую силу! Читал мысли Графа. Он снова позволит убить Семью, заранее прощает за нас! - от дрожащих интонаций его голоса Фидлеру холодно, мурашки ползут по спине. Вайзли с надрывом продолжает: – А потом убейте меня, отец. Быстро, не как сделает он! - и внезапно хохочет. Дико, так неподобающе страшно, что пленники, до этого обмякшие в креслах, вздрагивают. Шерил, которого Вайзли впервые назвал отцом, сводит брови сильнее. Его лицо обращается маской безысходности. - И я ничего не могу, - надломлено подытоживает он. – Ничего. Вайзли снова смеется. В его расширенных ярких глазах появилось безумие.