Noblesse oblige

Замок находился в отдалении от города, от суматохи и гама, что свойственны людям. Он нависал черной, невероятно ажурной, но всё-таки громадиной над огромным темным озером, которое даже в самые светлые дни было окутано туманом. Который, правда, не скрывал красоты силуэта замка. Это было очень старое здание, оно появилось тут гораздо раньше города, что вырос под его величественной тенью. Так всегда бывает. В замке сменялись хозяева: лорды приходили и уходили, - сменяя друг друга как времена года. Это была бы бесконечная круговерть, если бы однажды в город, а затем и в замок не пришли Благородные. Благородных не любили, кто же любить эту кровососущую погань? Но пришедшие не спешили устраивать кровавые пиры, приносить жертвы, каким-то своим, вампирским божествам. Не спешили насиловать женщин, чтобы оставить потомство, смешанное, нечистокровное, распятое на праве выбора кем быть. Нет, пришедшие Благородные были спокойны и выдержаны, они смотрели на людей с легкой усталостью и, как казалось некоторым, легкой завистью. Старейшины смотрели на вампиров, а те смотрели на них. Тогдашние владельцы замка изрядно портили старикам кровь: не уважали богов, не ценили исконную веру здешних мест, - и поэтому решение было принято очень легко. Вампирам всегда нужна кровь, а уж после длительного пути - так и подавно. Никто не интересовался откуда пришли Благородные, почему кортеж Патриарха клана столь измят. Конечно, люди должны были проявить больше почтения к Благородным, но... это никого не волновало: ни людей, ни вампиров. В одну ночь замок над озером стал вампирским, а через несколько лет вся округа знала о замке Кей-н-хёрт, возле города Ярнама, что ревностно хранил свои традиции, находясь под защитной тенью вампирского клана. Патриарха клана, его Отца, его Создателя, никто не видел. Он не вышел даже из кортежа, лишь на секунду, кто-то из глазастых городских мальчишек сумел разглядеть в окне тонкий профиль, да и то - не поверили. Ну, где же вампирскому выродку-то иметь тонкий профиль? В отличии от Патриарха, рядовые члены клана регулярно наведывались в город в основном, что удивляло многих, для того, чтобы прикупить различные семена и удобрения. Приходили Благородные не ночью, днем, не таясь и не страшась дневного светила, которое казалось совсем не замечало их. Народ погудел и перестал. Ну, где-то свирепствует чума, а где-то в город средь бела дня приходят вампиры. Вскоре, спокойные и невозмутимые вампиры из Кей-н-хёрта стали вполне обычной частью ярнамского пейзажа, словно они всегда тут были. Ночью их, правда, становилось больше, они выступали службу, ревностно храня покой и законность в городе в этом время суток. Это была основа договора между старейшинами, Церковью Ярнама и Благородными о совместном сосуществовании на одной территории. В договоре было много пунктов, которые ограничивали вампиров, но все прекрасно понимали, что случае чего, даже столь малых сил Патриарху хватит для того, чтобы вырезать весь город, выпить всю кровь, что была так ценна для Церкви, поэтому все преступники вместо казни отправлялись в замок, Благородные сами решали, что с ними делать. Это же правило касалось всех многочисленных разбойников, что селились в лесах близ города, который был славен своей медициной и своими целителями. Изредка кто-то из старейшин или протектората Церкви наведывался в замок, чтобы посмотреть, что там вообще происходит, узнать, не надо ли чего-то лично самому Патриарху. И всех их, приходящих туда, в ужасное вампирское гнездо, поражало то спокойствие, которым был наполнен замок. Цвели цветы на клумбах, разрастались кусты роз, нежно белели яблони. Где-то вдалеке слышался детский смех и отчего-то сладко пахло выпечкой. Патриарху никогда ничего не надо было (ну, кроме новых сортов растений), да его никто и не видел, все в основном общались с одним из его лейтенантов, верным сторожевым псом, хотя, конечно псом он и не был. Это был высокий, намного выше среднего роста, вампир с гордой выправкой настоящего аристократа и копной длинных, всегда собранных в хвост, белоснежных волос. Его голос был низким, чарующим, лишающим воли, а вот глаза напротив были самыми обыкновенными - темно-серыми. Черты лица его были немного резкими, но и не были лишены некоторой странной мягкости. Город жил своей жизнью, замок своей. Они лишь изредка пересекались, в редкие моменты совместного взаимодействия. Воды озера всё так же были темны, над ним всё так же нависала черная, невероятно ажурная, но все-таки громадина замка Кей-н-хёрт. В садах цвели яблони, высаживались новые сорта цветов. Где-то во внутренних помещениях замках смеялись дети, а глубине, в подвалах томились жертвы, бывшие некогда преступниками.

***

Патриарх спал, спал практически с самого момента бегства из столицы, изредка просыпаясь только для того, чтобы снова уснуть. Это пугало молодняк клана, им было тяжело без невидимой поддержки своего Отца, своего Создателя, но приходилось терпеть, ничего иного не оставалось. Его звали Наргис, он был самым последним творением своего Создатели, основателя Империи Благородных, которая практически полностью подчинила себе весь мир, поставив людей в ранг скота и развлечения для высшей расы вампиров. Да, он был последним, но он не был самым слабым, не был безвольным, не было сломленным. Наргис был самым совершенным творением своего Создателя, своего Господина и Бога. Он не был чистым, настоящим вампиром, он был нечистокровным, что выбрал жизнь Благородного и стал им окончательно после того, как получил в дар кровь Создателя. Редко кому из потомков случайных связей вампиров со смертными выпадала такая честь. Точнее, никому. Наргис был первым. И, наверное, последним. После смерти он сохранил полностью человеческий облик, изменились только зубы да строение челюсти и чем больше проходило времени с момента принятия Дара, тем яснее становилось, что Наргис так и останется восхитительно прекрасным в своем человеческом облике. Укутанная в черное одеяние, тонкая, очень хрупкая на вид фигурка вампира, приводила в восторг всех: от людей до вампиров, что прожили не одну сотню лет. А о золоте его волос ходили легенды. При Создателе Наргис жил уединенной жизнью отшельника, ни как не контактируя со своими братьями и сестрами по Дару. Боле всего он любил сады, и его Господин и Бог не мог ему отказать в этом. Ведь Наргис не боялся ни огня, ни воды, ни солнца, как и сам Создатель. Лучшее творение. Вампирская жизнь бесконечна... ровно до тех пор пока его не убьют. Мертвому телу не страшны не болезни, ни голод, ни холод - ничего. Умирали вампиры и сложно, и просто одновременно. Достаточно было лишь отрубить кровососу голову, как его жизнь в не-жизни прекращалась. Тело становилось пеплом, а пепел развеивал ветер. До бегства из столицы Наргис почти три сотни прожил в одиночестве, проводя свое время за цветами и книгами. Он прочел сотни фолиантов, изучил тысячи карт, но не был готов к жизни при дворе. Создатель же считал, что его самому младшему "сыну" пора получить в свои руки клан, который помог бы усилить, и без того сильное, влияние на людей. Больше пастбищ для скота, больше. Вампирская жизнь бесконечна... изредка мертвая плоть дает жизнь другой мертвой плоти. Рожденные, вампирами от вампиров, дети редки и ценны, их берегут, их холят, их лелеят, их балуют. Они медленно растут, медленно взрослеют. Человеческая женщина умерла бы, если бы ей пришлось вынашивать ребенка без малого два года. О, это было сложное таинство Смерти, которая давала жизнь. И для Смерти было не важно какого пола был при жизни тот вампир, которого она выбрала для того, чтобы зачать новую жизнь. С Сак-д-имом Наргиса свела сама Смерть, это было глупое происшествие, связанное с нападением взбесившего человеческого скота во время очередной Великой Охоты, такое иногда бывало и, это никогда не скрывалось, очень забавило Создателя. Он находил очень милыми и одновременно очень нелепыми все попытки людей выбраться из-под жесткой власти вампиров. Сак-д-им тогда появился из ниоткуда, собой закрыв, безмерно ценного, самого младшего, самого красивого, самого любимого "сына" Создателя. Людей всех убили, кровь выпили, тела расчленили, головы насадали на колья и выставили их в назидание остальному скоту, чтобы он знал, что его ждет. Раны Сак-д-има зажили меньше, чем за минуту. Так или иначе, краткая встреча на грани Смерти, свела их и стала тем, что дало сначала одну встречу, потом другую, потом счет пошел на десятки. Создатель лишь хмурил брови, скаля зубы в улыбке-оскале. Клан Сак-д-има был старым, одним из немногих, что состояли все сплошь из чистокровных. И на заре становления Империи, они первыми, совершенно добровольно, присягнули Создателю на верность и службу. Вампирская жизнь бесконечна... ровно до тех пор, пока не надоедает другому вампиру. Люди говорили всегда, что вампирам неведомы никакие чувства: ни страх, ни боль, ни ужас, ни отчаяние, - что Благородные лишены всего того, что есть у человека в достатке. Это было не так, это всегда было не так, но мертвая плоть, почти всегда спокойна, как гладь тихой заводи, о которой никто и ничего не знает. Никто сразу и не заметил, как Богом и Господином, для тихого и незаметного, как и весь его клан, Наргиса стал Сак-д-им, чья черная фигура в ореоле белых волос, грозно нависала над обманчиво хрупким "сыном" Создателя. А когда заметили стало поздно, без ведома и разрешения Создателя, Бога и Господина, они разделили холодное ложе. И Смерть была благосклонна.