Мы сами порождаем своих демонов.
Реборн ненавидел кладбища. Тошнотворная атмосфера мертвых вызывала в живых искренность, от которой Реборн отказался еще до проклятия. Люди всегда считали, что самый лучший катализатор для искренности – это алкоголь. Они просто забыли о том, что, стоя над могилой, рассказывают гораздо больше, чем после парочки стаканов крепкого бренди. На кладбище своя атмосфера. Здесь всегда стоит мертвая тишина, которая только изредка нарушается противным карканьем чернокрылых воронов. Между нетронутых временем надгробий с потертыми выгравированными фотографиями бесцельно бродят люди, которые напоминают мертвых гораздо больше тех, кто лежит под землей и гниет далеко не первый год. Реборн представляет себя со стороны. Похож ли он на мертвого? Ответ напрашивается сам собой. Рядом с ним всхлипывает Юни. Девочка вытирает мокрое от слез лицо платком, и в обычно жизнерадостных глазах Реборн больше не видит прежнего озорного блеска. Юни сегодня потеряла близкого ей человека. Реборн бегло осматривает остальных и получает ответ на свой вопрос. Он мертвый. Бьющееся под ребрами сердце стало просто механизмом, гоняющим кровь по организму. Но, как считает Реборн, так гораздо проще свыкнуться со своим образом жизни. Лицо Черепа без грима похоже на кукольное. Мертвенно-бледное, с изящными чертами и закрытыми глазами. Оно напоминает Реборну о том, что от смерти нельзя ускользать вечно. Сколько раз они говорили Черепу об этом? Сколько раз он доказывал им обратное? Реборн надвигает шляпу на глаза и обнимает Юни одной рукой, уводя с кладбища до начала погребения. Один. Во второй раз Реборн приходит на кладбище через шесть недель. Из гроба торчит прядь потускневших зеленых волос, а под переплетенными между собой пальцами на груди лежат сложенные очки. Реборн впервые видит Верде без халата, и это чертовски сильно бросается в глаза. Мысленно, насколько бы нелепым это не казалось, Реборн отмечает, что смокинг Верде совершенно не к лицу, но похоронить его в окровавленном халате было непозволительно грубо. Только есть ли разница для мертвых? Под землей их ждет один конец. Юни держится за его локоть хрупкими пальцами и молча плачет. Слезы текут по бледным девичьим щекам, и Реборну приходится отвести девочку в сторону и заботливо вытереть ее лицо ладонями. Позже, когда погребение заканчивается в их отсутствие, Реборн вызывается лично доставить Юни в особняк. Гамма не возражает. Он знает, что сейчас не время показывать характер. В особняке непривычно холодно, и Реборн просит служанку разжечь камин в гостиной. Обессилевшую Юни итальянец подхватывает на руки и доносит до спальни, где еще полтора часа сидит в кресле возле постели и смотрит на сжимающие его ладонь тонкие пальцы. На выходе из особняка он приказывает поставить дополнительную охрану. Этим все не закончится. Два. Третий раз случается через пять недель. Реборну кажется, что он попал во временную петлю. Неизменная атмосфера. Тошнотворные декорации. Реборн смотрит на застывшее лицо Колонелло, похороненного, в отличие от Верде, в рабочей одежде. Ничто не будет смотреться на нем лучше военного костюма. В стороне Фонг пытается успокоить рыдающую Лар Милч. На шее вдовы Реборн замечает обручальное кольцо, которое висит на тонкой серебряной цепочке рядом с давно обесцвеченной соской. После снятия проклятия пустышки стали для каждого из них своеобразным талисманом, без которого бывшие проклятые младенцы не выходили в свет. Но чем станет для Лар Милч обручальное кольцо покойного мужа? Реборн хмыкает, отводя Юни к стоящему в стороне Гамме и наказывая ему не сводить с девочки глаз. Во что они ввязались на этот раз? Реборн впервые изменяет своим принципам и остается на погребение. Традиция бросать на гроб жменю земли итальянцу не нравится, но он терпеливо отряхивает ладони, раздраженно хмыкая за спиной Фонга. Позже, когда остальные уходят с кладбища раньше него, Реборн достает из кармана военную бандану и осторожно вешает ее на уголок надгробия. Три. Через четыре недели Реборну приходит сообщение от Вайпера. Лар Милч покончила жизнь самоубийством. Реборн размышляет о силе и слабости и не понимает, как могла Лар Милч поддаться своему страху. Лар Милч, которая сделала из себя воина. Лар Милч, которая сделала воина из Колонелло. Лар Милч, которая носила под сердцем еще одного маленького воителя. В этот раз Реборн организует похороны вместе с Вайпером и Фонгом. Они прощаются с Лар Милч, не видя ее лица, потому что Реборн запрещает открывать гроб. Прижимающаяся к нему Юни смотрит стеклянными глазами в сторону, и итальянец по-отечески ласково гладит ее по сальным взъерошенным волосам. Юни устала. Реборн устал не меньше, но, в отличие от Лар Милч, он не собирается сдаваться. Это кажется ему слишком простым. На этот раз Юни уводит Вайпер. Он говорит, что в варийском особняке ей будет безопаснее. Реборн не пытается спорить, потому что варийским псам он доверяет гораздо больше, чем незнакомым прислужникам из Джиглио Неро. Под внимательным взглядом Юни, смотрящей на него сквозь автомобильное стекло, Реборн вешает на уголок надгробия Лар Милч две обесцвеченные пустышки и два обручальных кольца. Талисман превратился в надгробное послание. Четыре. Спустя три недели Реборн несется по дорогам Рима на скорости за двести в сторону варийского особняка. Нервы итальянца на пределе. Он крепко сжимает пальцами кожаную обивку руля и, раздраженно фыркая на светофоре, объезжает вставший перед ним грузовик. Он проносится мимо людей не пешеходном переходе и едва не сталкивается с жуком-легковушкой, но не позволяет себе обратить внимание на такие мелочи. Машина останавливается лишь тогда, когда Реборн заезжает во внутренний двор особняка Варии. Юни выбегает ему навстречу и бросается в объятия. Реборн успевает заметить вновь опухшие от слез глаза, покрасневшую кожу с едва проступающими веснушками и, крепко прижимая девочку к себе, смотрит поверх нее в сторону главного входа. Стоящий в дверях Скуало качает головой, и Реборн закрывает глаза. Юни он не отпускает до прибытия Гаммы. Днем позже Реборн развеивает прах Вайпера над водой во Фьюмечино. Он долго стоит на краю обрыва, незаинтересованно наблюдая за парящими в небе чайками и сжимая в ладони принадлежавшую иллюзионисту пустышку. Надгробное послание без надгробия. Реборн громко хмыкает и, размахиваясь, бросает соску в море. Жадные волны поглощают ее на глазах итальянца, и Реборн, надвигая шляпу на глаза, уходит с устроенных им лично похорон. Пять. В конце второй недели Реборн теряет все. Вместе с выжженным дотла особняком Джиглио Неро превратилось в пепел сердце Реборна. Итальянец радуется только тому, что на похоронах ему не придется смотреть на хрупкое девичье тельце в тяжелом дубовом гробу. На лакированной крышке гроба трепещет листьями сплетенный из живых цветов венок. Юни всегда любила полевые цветы. Юни любила запах сахарной ваты, пестрых бабочек на цветущих лугах и плеск прибрежных волн. Юни, как и Луче, любила все простое и непримечательное, то, что другим покажется просто пустым звуком. Юни, как и Луче, не заслужила смерти. Юни, как и Луче, будет вечно жить в выжженном дотла сердце Реборна. Фонг советует ему не смотреть на погребение. Он хлопает его по плечу, улыбается с непривычной печалью в глазах и, забирая из его рук обесцвеченную пустышку Неба, говорит, что закончит похороны самостоятельно. Реборн благодарен ему. Реборн уходит с кладбища, напоследок оборачиваясь и замечая в венке из живых цветов блестящую на солнце пустышку. И тогда Реборн все понимает. Шесть. Ровно через неделю Реборн не закрывает входную дверь. Он невозмутимо ужинает горячей пастой, выходит во двор, чтобы выгулять бегающую за ним хвостиком лайку, и возвращается в гостиную. Ему требуется всего десять минут, чтобы поставить себе стакан с бренди и разложить на журнальном столике карты для пасьянса, и еще пять, чтобы проверить состояние пистолета и снять его с предохранителя. Лайку он запирает в спальне на ключ. Скрип половиц в коридоре он слышит почти в полночь. Реборн не дергается. Его пальцы перебирают разложенные карты, изредка стучат по лакированной поверхности стола или граненому стакану. Собака на втором этаже пронзительно лает, переходя на громкий скулеж. Реборн откидывается в кресле и, оглаживая пальцами лежащий на коленях пистолет, тоскливо улыбается. Он улыбается даже тогда, когда на пороге гостиной возникает знакомый силуэт. В полумраке комнаты, освещенной лишь небольшой настольной лампой, глаза Фонга горят незнакомой Реборну яростью. На кончиках пальцев азиата причудливо искрится красное пламя. Реборн понимает, что поговорить они не сумеют. Через мгновение в доме раздается выстрел. Семь. Реборн приходит к ее могиле впервые со дня похорон. Здесь, на заросшем сорняками надгробии, Реборн оставляет обесцвеченную пустышку Солнца. Женщина улыбается ему с выцветшей фотографии, и итальянец снимает перед ней шляпу с ответной ласковой улыбкой. Обесцвеченная пустышка Урагана на серебряной цепочке висит на шее, отбрасывая солнечных зайчиков на мраморное надгробие.Искуситель всегда внутри нас.