Родство душ

К сожалению, даже за несколько месяцев их упорного труда работы в Сейсакоку не стало меньше, наоборот, ее даже прибавилось. Но Шори утешала мысль, что они смогли хотя бы немного продвинуться: теперь уже легче было пробираться через тернии беспорядка к звездам, а Джениус даже навострился распознавать важное и нужное в хаосе из ежедневных проблем, в которых даже самый мудрый политик рискует свернуть себе шею. Шори чуть сам себе ее не свернул, когда перед сном еще раз проглядел расчеты и проекты экономических реформ, которые они с Джениусом планировали ввести в следующем месяце. Несколько цифр упорно не желали сходиться и после второго – уже более внимательного - пересмотра. Шори тяжело вздохнул: время было далеко за полночь, и ему ужасно не хотелось поднимать на ноги своего коллегу-трудоголика. Однако на завтрашнее число было назначено собрание, где их доклад о нынешней экономической ситуации в стране должен быть представлен королеве и ее советникам, поэтому уже десять минут спустя Шори со всеми бумагами на руках неловко переминался с ноги на ногу у арки, ведущую в покои лидера Белых Воронов. К магическому пологу, поставленному Джениусом в качестве защиты, будильника и сигнализации, он прикоснулся всего на мгновение и теперь ожидал, когда магия разбудит своего хозяина. Джениус появился в дверях через минуту - сонный и слегка раздраженный. Судя по всему, магия вытащила его прямо из постели; поверх странного, белого одеяния, отдаленно напоминающего пижаму, Джениус набросил шитый из тонкой, теплой ткани халат. - Прошу прощения, что беспокою в столь поздний час, Джениус, но я нашел в наших расчетах ошибку, - просто сказал Шори. К сожалению, язык не мог полностью передать смысл японской грамматики - извинение за нарушение чужого личного пространства и сна, сожаление, что обнаружил так поздно и что, очевидно, придется потратить остаток ночи на исправление погрешностей. Джениус молча посторонился. Сейчас в его кабинете было темно, а из спальни лился мягкий, приглушенный свет. Пока Джениус зажигал свечи, Шори раскладывал на столе схемы и свитки с расчетами. Тени и полоска света придавали комнате причудливый вид: ни дать, ни взять уютное убежище мудрого волшебника-путешественника. Шори доводилось бывать здесь пару раз, когда Джениус звал его «отпить вкусного чая, заваренного из сбора редких травах», но сейчас даже магия, бродившая в комнате, не могла привлечь его внимания. Над ошибкой они бились еще несколько часов, прежде, чем поняли, наконец, в чем дело. После работа пошла веселее – каждый сидел над своей частью проекта и аккуратно исправлял ее, по нескольку раз сверяясь с книгами и друг с другом. Чтобы не заснуть, Шори завел легкую беседу, постепенно принявшую интересный поворот. Речь зашла о вежливых обращениях людей друг к другу согласно этикету, и вот здесь Шори, прервавшись в самый разгар объяснения некоторых японских суффиксов, вдруг спросил: - Но этом, в самом деле, нелогично. Почему же вы зовете меня "Шори-доно"? Разве мы не друзья? Джениус внимательно на него посмотрел, и Шори поспешил добавить: - Обычными знакомыми нас теперь назвать сложно. - Это так, - согласился Джениус. – Мы коллеги, мы больше, чем обычные знакомые, и, тем не менее, существует разница в статусе и традиции, которым я следую… - казалось, он размышлял вслух и пытался что-то решить для себя. - На них трудно не обращать внимания. И как же мне тогда вас называть? Шори-сан? Шибуя-кун? Или, может быть, Шо-чан? Почему-то из уст Джениуса это прозвучало не как ирония, а как издевательство. Шори тихо застонал, уронив голову на локти. - Вы нарочно? - приглушенно спросил он. Джениус засмеялся и примирительно коснулся его плеча. - Прошу прощения. Я немного увлекся, поддразнивая вас… Однако, задачку вы задали непростую. Ситуация не совсем стандартная. - Сначала я думал, что вы просто не хотите сближаться, потом понял, что тут другое. Грешил даже на статус, - Шори повел плечами, отмечая, что перенял некоторые обороты речи от Джениуса, - думал, может, воспитание сыграло свою роль, а теперь… Мне очень импонирует ваши вежливость и уважение к традициям, поймите, - поспешно добавил он, не желая обидеть Джениуса. – Но обращение «доно» немного режет слух. Джениус взглянул на него с легким удивлением, нахмурился, а потом его лицо прояснилось. - А что в вашем мире означает обращение «доно»? Шори моргнул. И стал перечислять. – Дословно это переводится как «благородный господин». В основном используется в официальных документах или письмах. Различных грамотах. В армии при обращении к офицеру. Оно... хм-м, показывает большую значимость и высокое положение. Или сильное уважение служащих к своему господину и членам его семьи. Джениус с большим интересом выслушал его, повертел перо в пальцах. Задумчиво сказал: - В нашем языке то же самое, только подобное обращение можно встретить гораздо чаще. - Значит, это всего-навсего дань уважению? - недоверчиво уточнил Шори. - И только? Джениус покачал головой, рассеянно глядя куда-то поверх своих бумаг. - В нашей стране уважение очень дорого стоит Шори-доно. Уважение идет рука об руку со статусом, однако, даже уважение нужно еще заслужить… Он поднял голову и встретился взглядом с Шори, необычно серьезный и печальный. - Я считаю вас своим другом, и глубоко признателен вам за вашу дружбу. Однако, от старых привычек трудно избавиться. - О, - сказал Шори, пытаясь обдумать все то, что ему сообщили. На некоторое мгновение в комнате воцарилась тишина – были слышны только скрип пера и шорох бумаги. - Я рад, что дело обстоит именно так, - сказал Шори спустя пару минут. Его работа уже была закончена, и теперь он с наслаждением разминал свои пальцы. – Однако «доно» подчеркивает нашу разницу в статусе, а это сильно мешает сближению. Джениус задумчиво кивнул. - У вас есть альтернативное решение? - Есть. Наедине опускайте это обращение и называйте меня просто по имени. Джениус слегка поморщился, словно ему предложили выпить на брудершафт с королем и сказать ему: «держи краба, чувак!» - Может, остановимся на Шори-сан? - спросил он. Шори вздохнул. Даже наедине "Шори-сан" звучало как-то неправильно, но и это уже прогресс. - Годится. И они скрепили обещание рукопожатием.