Русал

С каждой минутой вода становилась все холоднее. Чем ближе подплывал русал, тем сильнее он ощущал злобу и лютую ненависть, исходящую из мрака. Сердце заходилось в тревожном ритме, хвост и плавники все чаще и сильнее путались в густых высоких водорослях, покрывавших дно расщелины и уходящих к самой поверхности. Вода была мутной, она мешала видеть и покрывала разум юного русала дурманящим туманом. Заходящие лучи солнца – уже, наверное, настал закат – пробивались сюда сквозь грязно-зеленую толщу редкими вспышками и алыми полосами. Внезапно, из-за черного рифа вынырнула глубинная тварь и вцепилась зубами в спинной плавник русала. Но мермену, застегнутому врасплох, все же ничего не стоило сбросить её. Эти мерзкие, склизкие существа не были для него угрозой поодиночке, но вот хитрая, жаждущая крови стая с легкостью могла убить целый отряд, если хотела есть. А сейчас их снедал зверский голод. Редко кто заплывал в эти воды, даже глупые рыбы оплывали это место стороной. Голодающие, обезумевшие от одного только запаха живой и теплой плоти, твари не могли не наброситься на столь желанный ужин. Острые клыки впивались в спину и плавники; склизкие щупальца обвивали руки и хвост. С яростным шипением они бросались на мермена, кусали и царапали его бледную кожу, но покрытая чешуей, она не давала разорвать русала на части. Яростно отбиваясь хвостом, он пытался скинуть, оторвать от себя этих мерзких созданий. Мермен хотел обмануть их, скрыться в густых водорослях, создать видимость своего присутствия в сумраке, но твари его чуяли. Обладая слабым зрением, они могли спутать его со старым бревном или причудливой скалой, но не когда были голодны. Резко ударив плавником и взмахнув хвостом, русалу удалось сбросить большую часть отвратительных существ, и он без промедлений кинулся к поверхности, поскольку знал, что они боятся солнечного света. С каждым толчком, с каждым вздохом – жабры все больше болели – он, прорывая толщи воды, был ближе к поверхностной глади. Мермен уже был готов глубже вдохнуть и изогнуться, напрягая мышцы, чтобы вынырнуть, но внезапная боль резанула его левый бок. У русала помутилось в глазах, как вдруг он почувствовал, как что-то теплое неожиданно окружило его. Кровь. Бардовой дымовой завесой она закружила мермена, заставив вздрогнуть. Острыми кривыми когтями мерзостная тварь вцепилась в его бок там, где кожа не была покрыта чешуей. Опомнившись от резкой боли, русал выгнулся и, развернувшись, вцепился в глотку гадкого существа. Стоило ему чуть сильнее стиснуть пальцы на тонкой шее, как тварь забилась в предсмертных судорогах и, что-то прошипев в последний раз, затихла в руках своей жертвы. Победоносно ухмыльнувшись, он толкнул кровавый труп прочь от себя. Но победу праздновать было рано. Учуяв кровь, глубинные твари безумно заклацали страшной пастью и с большим рвением кинулись к русалу. Их выпуклые мутно-желтые глаза горели лишь одним желанием: сожрать. Не видя ничего, гнусные создания неслись за мерменом, путаясь в водорослях и расшибаясь о подводные скалы. Рана была глубокой, и русал, проживший под водой не одно десятилетие, понял, что единственный шанс выжить – выбраться на берег. Прикрыв ранение одной рукой, он развернулся и, держась как можно ближе к поверхности, поплыл к мелководью. Силы постепенно стали покидать молодого мермена, но он, не сбавляя скорости, продолжал плыть. Запах его крови под водой могли учуять не только существа глубин, но хищники, обитающие ближе к солнцу, были не прочь отведать ослабевшего и раненого русала. Мало-помалу дно стало подниматься, а вода становилась теплее. Мелкие рыбешки косяками плавали вокруг мермеда, но близко не подплывали. Даже раненый зверь опасен. Совсем скоро русал стал чувствовать плавниками и хвостом кончики водорослей, которые цеплялись за его чешую. Постепенно погружаясь в зыбкий сон, мермен доплыл до мелководья. Тут веки русала закрылись, и он погрузился в темноту.