Единственная слабость

Он всегда приходит в одно и то же время, так что Мэйбл даже не пытается притворяться занятой, не делает вид, что он застает её врасплох. На часах 21:45, когда дверь открывается. Билл всегда подчёркнуто-одет — фрак, цилиндр, перчатки, неизменная трость в руках. — Мне кажется, или сегодня ты опаздываешь, — говорит она двери, захлопнувшейся за спиной. — Слова, слова, дорогая, — Билл изящно опускается в кресло и ставит рядом трость, — а ты ещё одета. — Неужели? — переспрашивает Мейбл. Она поворачивается, встаёт перед ним в нарочито расслабленной позе, но внутри у неё все дрожит, как в первый раз. Хотя и в первый раз с ним она не дрожала. Связи с демонами, пожалуй, обыденны для неё, даже такие, но вот Билл... Это другой разговор. Она ведёт руками по бёдрам вниз и захватывает подол тёмно-синей облегающей юбки. Билл смотрит подчёркнуто вежливо, словно заглянул на чашечку чая, а ему внезапно предложили чашечку секса. Мэйбл неспешно тянет подол юбки вверх и задирает её почти до самого живота, демонстрируя лишь резинку чулок и то, что на ней нет белья. Аккуратно выстриженный треугольник волос и ажур — сочетание, против которого трудно устоять. — Как мило, — чуть нараспев комментирует Билл. Трость снова в его руке. Он поднимает её и держит перед собой, касаясь ноги Мэйбл. Проводит окованным концом вверх по бедру, заставляя Мэйбл прикусить губы. Выше и выше, и вы-ы-ыше, немного щекотно и странно, когда трость движется по внутренней стороне бедра, и вот холодный металл оказывается прямо у неё между ног, скруглённым концом упираясь в набухший клитор. — Подойди поближе, мне отсюда не видно, — буднично просит Билл, не опуская трости. Мэйбл делает шаг вперёд и не может удержаться — лёгкая волна удовольствия проходит по её телу, когда промежность скользит по гладкой поверхности, но даже не замедляется, следует к нему, по-прежнему придерживая юбку, пока, наконец, не упирается лобком в руку Билла, и он опускает трость, лишь долю секунды полюбовавшись влажным блеском на поверхности. — Ах, Мэйбл, Мэйбл, — произносит он все тем же тягучим тоном и, подавшись вперёд, гладит рукой между половых губ. Билл никогда не снимает перчаток, но Мэйбл это даже нравится, и, пока Билл грубо ласкает её, она позволяет себе стон, стараясь не отпустить юбку. Они смотрят друг другу в лицо, фокусируются на губах; Билл — на её пухлых, слегка приоткрытых, Мэйбл — на его, изогнутых в странной полуусмешке. Выдержка изменяет Мэйбл, когда шелковистая ткань задевает чувствительную кожу, Билл обводит большим пальцем клитор и без предупреждения погружает в неё один палец, и это так хо-ро-шо, что Мэйбл готова плюнуть на всё и насадиться глубже, сильнее, но только чуть шире расставляет ноги. — М-м-м, очаровательно, — томно тянет Билл, двигая рукой в ней, влажный звук смазки вторит ему. Затем убирает палец, и раздразнённая Мэйбл готова сжать бедра или руки у него на горле, но тот не обращает внимания — расстегивает ширинку, высвобождая вставший член, проводит по нему измазанной в её соке перчаткой, затем хлопает ладонью по колену. Прозрачный намёк. Мэйбл не надо повторять дважды: она опускается на колени, стараясь сделать это медленно, всем видом показывая, что делает это нехотя. Обхватывает ладонями член Билла и совсем легонько дует на головку, проводит губами по всей его длине, вверх и вниз, смачивая слюной. Билл съезжает вперёд на кресле, расставляет ноги шире, с его лица понемногу слетает равнодушная маска. Мэйбл жадно ловит эти моменты, особенно когда Билл кладет руку ей на голову, вплетая пальцы в волосы. Она безотрывно смотрит ему в лицо, открывает рот и обхватывает губами головку члена, скользит ниже и ниже, а когда тот становится мокрым от слюны, проводит языком от основания к самому кончику. — Довольно, — цедит Билл, убирая руку, — иди сюда. Мэйбл поднимается и садится к Биллу на колени. Ткань юбки трещит, и Билл ничтоже сумняшеся рвёт её пополам. — Моя любимая юбка, — с придыханием замечает Мэйбл. Она так возбуждена, что даже бёдра стали влажными. — Переживёшь, — в тон ей отвечает Билл, плавно насаживает её на свой член, бережно придерживая за бёдра, и проводит сухими губами по ключицам. Едва заметно дёргает за пуговицы блузки Мэйбл, словно не уверен, хочет он оголить грудь или нет. Наконец Мэйбл может не сдерживаться, она привстаёт, упираясь коленями в кресло, и пальцами вцепляется Биллу в плечи. Тот тяжело дышит и крепко держит её за бедра, пока она плавно двигается, насаживаясь на него. Ей немного неудобно в блузке, когда Билл тянется к её груди и цепляет зубами сосок, просвечивающий сквозь тонкую ткань, заставляя Мэйбл вздохнуть от боли, но тут же зализывает укус. Она обвивает руками его шею, едва не вжимаясь грудью ему в лицо, а он ласкает её сквозь одежду, переходя от невесомых прикосновений к грубости, делает ей больно, кусает, вминает пальцы в бёдра, оставляя синяки. Боль только распаляет кровь, посылает острые горячие импульсы в низ живота, Мэйбл едва ловит краем сознания стон Билла. Тот буквально скидывает её на пол и ложится сверху, и Мэйбл обхватывает его за бёдра ногами, притягивая ближе. Плевать, что на полу неудобно, что лопатки будут саднить — всё мигом становится неважным, когда он наваливается, придавливает своим весом; его глаза сверкают, и таким Билл нравится ей больше — настолько, что дыхание перехватывает. Он сгребает её волосы в горсть и больно тянет, заставляя поднять подбородок и открыть шею. — Держи руки по бокам, — коротко бросает он, прежде чем пуститься губами вверх по шее, прихватив под самой скулой кожу, оставляя свою метку. Мэйбл послушно опускает руки вдоль тела, Билл упирается ладонями ей в плечи, прижимая к полу, и начинает быстро двигать бёдрами, то ускоряя темп, то замедляясь; он трётся о Мэйбл всем телом, цепляясь одеждой за пуговицы на блузке. Мэйбл почти даже не стонет — хрипит, словно ей не хватает воздуха, и плавится от удовольствия. Наконец он замирает, вытаскивает член и, несколько раз двинув по нему рукой, кончает ей на бедро — прямо на кромку ажурного кружева. Мэйбл задыхается, чувствуя, как между ног всё пульсирует; в голове бьется одно желание — кончить как можно скорее. — Билл, — зовёт она и расставляет ноги шире. И тот даже не спрашивает, без долгих колебаний зубами тянет за палец перчатки и, сняв её с руки, опускает пальцы на клитор, описывает несколько кругов, заставляя её вздрогнуть и вонзить ногти в деревянные панели. Никаких прелюдий и прикосновений к груди или бёдрам — он сразу даёт ей то, что нужно. — Плохая девочка Мэйбл, — усмехается Билл, сползая ниже, и широко лижет её между ног, — очень плохая, — он кончиком языка ведёт от клитора к растраханному влагалищу, погружает в него пальцы… без перчаток, кожа к коже. Мэйбл вцепляется ему в волосы и тяжело дышит, подаётся бедрами навстречу его языку и рукам, а он трахает её пальцами, щекочет языком клитор, и это мучительно, это слишком хорошо, чтобы останавливаться. Одно движение пальцев — и Мэйбл вздрагивает, волна оргазма накрывает её, вынуждая хрипло застонать и судорожно свести колени. Билл подтягивается повыше, ложится головой ей на живот, прижимается к нему сжатыми губами в подобии поцелуя, а Мэйбл гладит его волосы. В голове приятный туман, нет никакой необходимости следить за временем, когда во всём теле такая восхитительная слабость, единственная, которую она хочет чувствовать. Они могли бы пролежать так час, минуту или вечность — какая разница? А потом Билл отстраняется и встаёт на ноги. Один щелчок пальцами — и он снова безупречен. Он забирает трость, оставленную рядом с креслом, и прикидывается, будто поправляет одежду, хотя они оба знают, что там нечего поправлять. Привычка, бессмысленный ритуал, позволяющий задержаться. Мэйбл принимает сидячее положение, не торопясь вставать на ноги: они дрожат, к тому же она знает, что Биллу нравится смотреть на неё такую. Билл приближается, по-прежнему молча, берет пальцами за подбородок и гладит — а затем исчезает, едва Мэйбл успевает моргнуть. Она оглядывается по сторонам и стирает сперму подолом юбки. Неизвестно, когда Билл появится снова. Может, через день, может, через шесть или десять, — но придёт обязательно. Кажется, Мэйбл — единственная слабость, которой он всё еще хочет поддаться.